По своей природе мы животные, вернее в нас удивительным образом уживается животное и человеческое (культурное) начало. Граница между ними, как принято считать, размыта. И в самом деле, когда не удовлетворены наши базовые потребности – пища, жилье, одежда, – мы вполне можем вести себя как звери, без всякой оглядки на мораль, чтобы эти потребности удовлетворить. Голод может толкнуть человека к каннибализму, и таких случаев было много, например, во время войн или в ситуации, когда люди оказывались надолго изолированными от пищи. Но когда этого не требуется, человек вполне ведет себя "цивилизованно", он соблюдает этические нормы, следует кодам приличия и даже старается развиваться духовно. Мысль не моя конечно, а Фрейда.


Он же считал, что наши комплексы, страхи, переживания имеют сексуальную причину, скрытую в бессознательном. Да и само бессознательное, как его понимал этот венский врач, во многом сконструировано как своего рода резервуар подавленных сексуальных инстинктов, впечатлений, которые мы получаем в детском возрасте. Т.е. все наши вавки (тараканы в башке и скелеты в шкафу) из детства. Как бы ни относиться к психоанализу - считать его наукой или мифологией, - нельзя не признать созданный этим дяденькой мощный понятийный аппарат, который как не крути, прочно вошел в нашу жизнь.
Однако сексуальность, в том числе и в ее психоаналитической интерпретации, имеет больше отношения к нашей природе, чем к культуре, если под сексуальностью понимать желание обладать своим партнером, а не дискурс о сексе в самом широком смысле этого слова – эстетику сооблазнения, эротическое поведение, значимые недоговорки, юмор, играющие очень важную роль в сексуальных отношениях между людьми.
Секс связан с максимальным, в первую очередь, телесным удовольствием, и, вероятнее всего, прав другой психоаналитик, Вильгельм Райх, предположивший, что в своей основе человек – это оргазменное существо, жизнь которого направлена во многом на достижение вот этого самого удовольствия. Примитивно, да? Ну понятно, что звери. Я ещё, будучи подростком в Сухуми, в нашем знаменитом обезьяньем питомнике на это обратил внимание, особенно в наложении на сложившиеся тогда, наши советские курортные порядки.