Мои загоны надо убить. Потому что они мешают, они меня душат и ломают, они не о том...
Вот он сегодня позвонил. просто так. Потому что соскучился.
Сколько лет я не звоню парням? Сколько миллионов часов я потратила на то, чтобы "не звонить"? Сколько во мне железа и бетона? Я тысячу лет железо-бетонная.
Вот он мне позвонил. Как звонит каждый день. А я до сих пор не могу поверить своему счастью, я до сих пор северная и ледовитая. Ну оттаиваю конечно же после слов "соскучился", "украду тебя сегодня?" и "целую". Это самые мои любимые глаголы. Есть еще масса прилагательных, местоимений, существительных. Есть среди них такие, что по миллиметру выталкивают меня из комнаты, в которой я сижу, окружив себя страхами, воспоминаниями о страшных ранах, холодными февральскими слезами, беспомощным криком боли, монстрами ожидания и одиночества. Я сижу, свернувшись в клубок, подобрав под себя колени, обхватив их руками. Или слоняюсь от окна к окну. Ты сейчас рядом. Ты не видишь этих монстров, ты их даже не ощущаешь. Я, естественно, тебе тоже о них ничего не говорю. Ты меня тянешь за руку к выходу, как я вчера тащила тебя на улицу, но я упираюсь, потому что я их ВИЖУ!!! Ты улыбаешься и не совсем понимаешь мой испуганный взгляд.
"Я так рад, что ты осталась" (неподражаемая улыбка) -- я ощущаю толчок в плечи и меня швыряет к двери, за которой свобода.
"Мне так спокойно с тобой" (ты целуешь меня в висок, в нос, в лоб, как маленького ребенка) -- еще один толчок. Я оступаюсь и чуть было не шлепаюсь на пол. Ты, улыбаясь, подходишь ближе.
"Будем вместе -- все будет хорошо" (прижимаешь меня к своей груди. А я оказывается, маленькая...) -- иногда это целые сантиметры моего нелегкого пути.
Я еще упираюсь, потому что боюсь разучиться защищаться. Все-таки, эти монстры -- моих рук дело, и я их люблю. Но во мне поселилась улыбка. Новая. Настоящая. А это -- дело твоих рук.
Давай будем спать? обнимемся, перепутаем руки-ноги, я уткнусь носом в твою шею и тихонько усну. Намного позже чем ты, успев передумать тысячи новых снов, но усну спокойно и крепко, как спят все больные, уже идущие на поправку.