Люди часто путают дружбу и просто хорошие товарищеские отношения. Что забавно, именно Ваш друг может не занять Вам денег, но он все равно остается другом. Что еще забавнее - хороший знакомый может занять Вам денег, но другом так и не станет. Важны ли такие тонкости в определении дружбы, если большинство из нас хорошие товарищеские отношения искренне принимает за дружбу всю свою жизнь? На этот вопрос каждый пусть дает ответ сам (если захочет). А для меня это важно.

Мой друг Стас Муттерперл когда-то очень давно (в начале 90-х) не пустил меня к себе пожить, когда я убежал из дома. Его мама была актрисой русского драматического театра в г. Якутске и часто уезжала, он жил один  под присмотром бабушки. Поэтому, когда я решил избавиться от родительской опеки (был я в выпускном классе тогда но в отличие от других уже работал и имел стойкий, хоть и маленький заработок), я отправился прямиком к нему. А он меня не пустил. Ну то есть сказал - с раннего утра до позднего вечера хата в нашем распоряжении. Но ночевать ты у меня не сможешь. Он моим другом до этого. Остался им и после. Ибо друзей, я так считаю, принимаешь со всеми их недостатками и достоинствами такими, какие они есть.

Я уехал из Якутии в 94-м. Стасик умер не так давно. Меня нашла наша общая знакомая (и когда-то его девушка), которая мне об этом и рассказала. У него было слабое сердце, в каком-то сраном Мухосранске попал в больницу, где и скончался. У меня от той новости пошли слезы.

Из моего детства и студенчества у меня осталось много друзей, я в этом смысле богат. Женька Коровин и Сережка Иванов, Валерка Краснов, Сереги - Кутепов и Лубнин. Я по-прежнему думаю о них "мои друзья". Я им редко пишу, потому что я редкостно ленивая скотина. И не видел их никого уже лет сто наверное.

А с Серегой Ивановым мы дружили с младых ногтей. Когда мы шли по улице, к нам поочередно могли пристать или якуты (ко мне) или русские (к нему). Я перечитал его библиотеку зарубежной фантастики и "влюбился" в творчество Шекли и Гаррисона. Сейчас он на другом конце земного шара, потому что добился своего - стал переводчиком.

А Стаська Муттерперл - еврей. Мать долго его кормила историями о папе - коренном немце и он был жутким антисемитом. В день, когда он узнал истину, он гордо воскликнул - эх, и умеем же мы, евреи, приспособляться! Я провалился на актерский в Свердловске, он поступил в школу Табакова в Якутске. Время от времени он давал мне посветить из световой пушки на театральных премьерах (он подрабатывал осветителем, мы обожали пить пиво, забравшись на конструкции прямо над сценой и однажды одна из пустых бутылок упала прямо во время  "Воскресения", когда героиня с надрывом читала свой монолог о тяжкой доле). В другой раз он пьяный дрых на диванчике в осветительской будке и мне пришлось встать за пушку, чтобы высветить в полном мраке главную героиню. Я тогда стеснялся своих очков и не носил их, поэтому я долго охотился за героиней, водя лучом света в реально кромешной тьме по сцене (мне казалось так) В это же время несчастная актриса в темноте по сцене бегала за лучом света, пытаясь попасть в его центр. Когда лучь убежал в зрительный зал она не выдержала и сказала все, что думает об осветителях. Очень грубо сказала. Зал был в восторге.

А Женька Коровин сейчас во Владике. Мы дружили и были как братья. Тем забавнее случившаяся между нами ссора, когда мы не смогли разделить яичницу. Зубр и корова - это еще не самые крутые обзывалки, которыми мы потом долго обменивались.

А Валерка Краснов был байкером. У него был Иж-Юпитер,  он его модифицировал в Харлей, насколько это возможно, и мы гоняли по Якутску. Однажды он подвез меня до университета, буквально к самым дверям - преодолев лестничный подъем ступеней в тридцать (пафосный был в Якутске университет, что тут говорить). Меня вызывали к декану и проректору, зато остальной люд стал относиться с опаской (я имею в виду всяких агрессивно настроенных личностей, которых в Якутске в те времена было пруд пруди, а сейчас еще больше).

А Кутепов и Лубнин - люди, с которыми неразрывно связаны мои последние годы в школе. Впервые зайдя в класс, когда мы переехали из поселка в город, я морально готовился к тому, что меня будут "обновлять" - то есть или отпиздят, или проверят на крепость и вшивость иным образом. После уроков эти двое сказали - "пошли с нами". Началось, подумал я и начал готовиться продемонстрировать крепость (сомнительную скажем честно) своих кулаков. Мы долго шли по дворам (тогда мне не знакомым) и вдруг оказались во дворе соседнего с нашим дома. "Ты здесь живешь?" спросили они. Да, подтвердил я. Так я был принят в нашу "контору" - банду. Все были по каким-то бандам, образованным по квартальному или уличному принципу. Периодически между бандами устраивались выяснения отношений. Слава Богу, я так и не попал на настоящие стрелки со стрельбой и поножовщиной, однако тогда мы казались себе чертовски крутой бандой, а Кутепов и Лубнин, в отличие от меня драться умели и периодически это с ними происходило. Я вообще поражен, что в моей жизни даже в детстве практически не было драк. Мы пили банановый ликер из Вьетнама, а чтобы сильнее зацепило, после каждого глотка вешались головой вниз и затягивались папиросой. На военных сборах мы издевались над всякими ущербными с нашей точки зрения, организовав их в некое подобие разменной монеты, и отправляя их в соседние взвода драить кубрик за какую-нибудь жрачку снаружи периметра (да, было и такое. сейчас я не могу унизить человека, тогда - мог, к сожалению)

В Краснодаре же мне на удивление тоже повезло. У меня и здесь появились друзья. Не много, меньше десяти, но это именно друзья.

Когда мы с Софией построим дом, там будет комната  для них всех.