В первую очередь, видимо, следует извиниться. Дело в том, что данный рассказ относится к жанру, метко классифицированному известным сатириком Лео Кагановым как «оназм», из чего закономерно проистекает его перенасыщенность лирическими штампами и затёртыми слащавыми оборотами.
      Видите ли, строго говоря, это — не рассказ.
      Это — художественное изложение приснившегося мне сна. Пусть многое в нём мне пришлось додумать от себя, по причинам памяти и связности, основа осталась неизменной.

Tutorial
     Я сложил пальцы в стандартную фигуру вызова компьютерного терминала, которую несколько дней назад показывала мне мать.
     Прямо из воздуха передо мною соткалось переливающееся сиреневыми тонами серебристо-серое окно.
     Сложив три пальца в фигуру «перелистывания страницы», изрядно напоминающую традиционное христианское троеперстие, я принялся просматривать содержимое окна. Больничный интерфейс предоставлял пациенту множество услуг, большинство из которых входили в стандартную поставку Мировой Паутины. Например, можно было заказать любой предмет или любое блюдо, можно было изменить вид за окном — или сразу превратить половину палаты в залитую солнечным светом иллюзорную лесную поляну.
     Технологии Будущего вообще во многом базировались на иллюзиях.
     Я всё ещё не мог привыкнуть к окружающему меня миру, хотя и предпринимал во имя этого неимоверные усилия.
     Когда я очнулся после неизбежной вроде бы гибели под снежной лавиной, я решил поначалу, что пребываю в раю. Возникающие неизвестно откуда и исчезающие неизвестно куда люди в белых халатах, парящие в воздухе подносы с разнообразной едой, каждый день меняющийся интерьер помещения — как мне позже объяснили, это было сделано во избежание стагнации мозга пациента. И — мать.
     Её внешность практически не переменилась благодаря чудодейственным достижениям геронтологии Будущего.
     Она-то мне и рассказала, что я провёл в состоянии анабиоза под многометровыми слоями снега и льда около четырёх десятилетий.
     За это время мир успел слегка измениться.
     Произошла приблизительно та самая перемена, о коей так мечтали фантасты и трансгуманисты моего времени, называя Технологической Сингулярностью. Пусть и не совсем в той степени, но — близко по стилю.
     Правда, осмыслить эти перемены я ещё не успел.
     «Пролистывая» сверху вниз виртуальный список предоставляемых Сетью в этой больнице услуг, я то озадаченно хмурился, то невесело улыбался. Список был огромным. Пожалуй, пожелай я заполучить в эту больничную палату автомат Калашникова — я вполне мог бы этого добиться.
     Вот только стал бы ли он стрелять по живым людям? Или исчез бы в первый же момент после нажатия на курок?
     Я довольно быстро понял, что большая часть предлагаемых через Сеть объектов были иллюзорны — своего рода помесь голографии и силовых полей. Но это не означает, что ими нельзя было пользоваться. На иллюзорном стуле вполне можно было сидеть, на иллюзорной скрипке — играть. И даже пища, заказанная и полученная через Сеть, воздействовала нужным образом на вкусовые пупырышки и желудок, порождая соответствующие ощущения — а все необходимые питательные вещества и витамины вводились при этом непосредственно в организм.
     Кажется, при желании достаточно простой объект можно было заказать и получить через Сеть в материальной форме. Но эта услуга вроде бы была значительно дороже — хотя я ещё не разобрался в нынешней экономике — и обычно в ней не возникало необходимости.
     В сущности, единственное отличие иллюзии от реальности заключалось в том, что иллюзия исчезала без поддержки Сети.
     Но так ли уж это актуально?
     Один из пунктов списка вызвал у меня некоторую неловкость — можно даже сказать, некоторое смущение. Создание виртуального друга на вечер? Виртуальной девушки? Интеллектуальный модуль PH-301 сформирует для вас виртуальную любовницу или подругу, чья сущность будет оптимально соответствовать потаённым стремлениям пользователя и будет идеальным объектом для его романтической симпатии?
     Тут я скептически хмыкнул.
     Идеальный объект для моей романтической симпатии — девушка, про которую я буду знать, что она всего лишь фантом?
     Впрочем, за четыре десятилетия ментальность человечества могла измениться. Тот, кто составлял эту рекламу, едва ли имел дело с выходцами из прошлого.
     Я воровато огляделся по сторонам.
     И дал компьютеру приказ заблокировать палату от штатных и внештатных визитёров. Хотя вроде бы в этом Дивном Новом Мире все помешаны на свободе личности и нравоучительных лекций мне читать не будут, но кто знает — а вдруг забавы с виртуальными девушками считаются здесь чем-то наподобие самоудовлетворения?
     После чего сжал руку в кулак и выпрямил вверх большой палец — что эквивалентно нажатию клавиши «Enter».

Stage 1
     ...Ярко-сиреневый всполох...
     Только что в моей палате стояла лишь одна койка — если можно назвать этим убогим словом столь комфортабельное лежбище.
     Теперь здесь располагаются сразу две комфортабельные лежанки.
     И на койке напротив восседает, облокотившись об подушку и с интересом разглядывая меня, девушка в чёрном платье — чем-то напоминающая актрису Аурелию Анужите в юности, какой она выглядела на страницах случайно попавшегося мне в детстве женского журнала. Её великолепные длинные чёрные волосы отдают рыжим отливом. Её карие глаза содержат в себе удивительную глубину, в которой хочется утонуть. Ну да, штамп, но что я могу с этим поделать?
     Наши взгляды медленно встречаются.
     — Именно таким я тебя себе и представляла, — хрипло усмехнувшись краем рта, констатирует виртуальная незнакомка.
     — В смысле?
     — Без физической идеальности. И с некоторым сдвигом по фазе. Будь иначе, какой бы из тебя мог получиться «объект романтической симпатии»?
     Обычно я не могу похвастаться высокой сообразительностью, но тут до меня довольно быстро доходит, что она имеет в виду.
     И мне делается нехорошо.
     — Ты хочешь сказать, что это я — виртуальный друг на один вечер? Я, а не ты?
     Её взгляд становится цепким и изучающим.
     — Ну... да, — медленно произносит она, будто взвешивая и пробуя на вкус каждое слово. — А ты что, думал, что наоборот?
     — Ну... да.
     Я сглатываю слюну. И, чувствуя необходимость как-то оправдаться, с вымученной весёлостью добавляю:
     — Мне стало скучно у себя в больничной палате после двух недель полного бездействия. Вот я и решил немного развеяться в интересной компании.
     Выталкивая из себя эти внешне беззаботные слова, я практически не слежу за их содержанием. Я думаю о том, какую страшную каверзу подстроили мне новые технологии.
     Всё правильно — сетевой ресурс должен был дать мне девушку, являющуюся для меня идеальным объектом. Но в силу моей пещерной ментальности девушка, являющаяся лишь программой и знающая, что является всего лишь программой, не могла бы представлять для меня романтического интереса — поскольку была бы чересчур явно ограничена пределами своей функции.
     В результате сервис создал для меня программу, не знающую о том, что она программа.
     Разница между ментальностями поколений, будь она проклята.
     — Вообще-то это моя больничная палата. — Незнакомка грациозно потягивается. — И я лежу здесь уже второй месяц.
     — Второй месяц? Интересно, что же это за болезнь, с которой уже второй месяц кряду не может справиться ваша продвинутая медицина?
     — Мне прописано искусственное однообразие среды для устранения последствий психической травмы после... — тут девушка сердито обрывает себя. — Впрочем, это не твоё дело. И почему ты сказал «ваша»? Ты что — инопланетянин?
     — Не совсем. Гость из прошлого. Около сорока лет я пролежал подо льдом.
     В глазах её вспыхивает искра невольного интереса — которую, впрочем, она тут же поспешно гасит взмахом ресниц.
     — Надо же, какая запутанная биография, — качает головой незнакомка. За показной иронией в интонациях её голоса мне слышится некая затаённая печаль. — Интеллектуальный модуль PH-301 действительно находится на высоте. Кто бы мог подумать?
     На миг я теряю самообладание, но тут же нахожусь.
     — Точно, — подтверждаю с усмешкой, демонстративно окидывая взглядом всю собеседницу целиком. — И я доволен результатами его работы.
     Незнакомка мгновенно оказывается на ногах.
     Несколько шагов — и она находится уже рядом со мной, дыша почти прямо мне в ухо:
     — Это уже наглость. Ты продолжаешь настаивать на своём?
     Хотя её близость вызывает у меня совсем не относящиеся к разговору мысли и желания, тем не менее я ехидно киваю.
     Сделав пару шагов в сторону, девушка указывает пальцем вниз:
     — Видишь — крошки по всему полу? Приходившие ко мне пару недель назад подруги, Леся и Натали, принесли с собою по старинной традиции несколько кремовых пирожных. У меня до сих пор не доходили руки отдать команду на уборку.
     Молчу.
     В действительности эти крошки остались после съеденных мною несколько дней назад вафель, входивших в десертную часть больничного рациона. А разлетелись они по всему полу тогда, когда я экспериментировал с программами вентиляции помещения — и по неопытности чуть не устроил ураган в больничной палате.
     А впрочем, что есть действительность?..
     Если я — качественно сделанный виртуал, то всё, что бы я ни увидел, найдёт своё объяснение в моих фальшивых воспоминаниях. Или — почти всё.
     Но может ли быть чередой фальшивых воспоминаний вся моя жизнь?..
     Детство, школа, родители, юность, сочинение сумасшедших дневников, первые подвиги в Интернете и публикации в некоммерческих сборниках?..
     Не слишком ли много присутствует в моей биографии всяких мелких необязательных моментов, чтобы можно было поверить, что всё это сгенерировалось буквально пару минут назад в недрах Мировой Паутины?..
     Я трясу головой, отгоняя бредовые мысли.
     — Ну, что? Убедился? — победным тоном осведомляется девушка, сев на край койки.
     Я открываю рот, чтобы саркастически предложить собеседнице произвести химический анализ крошек на полу, благо что в эту эпоху сие проще простого.
     И тут же — закрываю его, ловя тень усталости в глубине её глаз.
     Да, в голосе её звучит торжество, но по еле уловимому напряжению кончиков её губ не скажешь, что ей так уж приятна эта победа. Скорее складывается впечатление, что она уже жалеет о споре.
     Ну докажу я, что моя собеседница нереальна, но какой в этом смысл? Кому из нас двоих это принесёт пользу?
     — Может быть, ты и права, — неловко пожимаю я плечами, отводя взгляд в сторону.
     Её это не успокаивает.
     Вновь мгновенно вскочив на ноги, она опускается на корточки в двух шагах от меня и заглядывает мне в глаза.
     — Ты врёшь, — неожиданно произносит она. — Тебе меня жалко. Ты всё равно считаешь меня виртуальной, да? Игрушкой на один вечер?..
     Я не нахожу, что ответить.
     Тем временем её голова незаметно оказывается у меня на коленях. Я из последних сил удерживаю себя от того, чтобы запустить свою пятерню в эти великолепные чёрные волосы.
     — Полагаешь, я — виртуалочка по вызову? Эскорт-иллюзия?.. — ехидно осведомляется она, оказавшись на моих коленях целиком. — Почему же ты тогда не воспользуешься этим, а? Почему? Уж не опасаешься ли ты, — горячо шепчет она в моё ухо, — что виртуальная девочка вызовет полицию и подаст в суд за изнасилование?..
     Я уже ничего не опасаюсь.
     Мне плевать.
     Мои пальцы нащупывают некое модерновое подобие молнии на швах её платья, а в голове моей в последний миг вспыхивает совершенно идиотская, анекдотическая мысль — что я так и не спросил имени незнакомки...

Stage 2
     Мы лежим рядом, чуть касаясь друг друга, на одной-единственной койке — которая ради такого случая едва ли не вдвое увеличилась в ширину. Да, что ни говори, удобная вещь — технологии Будущего.
     Разговаривать не хочется.
     Но почему-то мы всё равно разговариваем.
     — Знаешь, с точки зрения теории множественности миров мы оба с тобою реальны в разных мирах, — говорю я.
     Она приподнимает голову, подперев её рукой, и с ироническим интересом смотрит на меня. Её волосы при этом струистым водопадом стекают на подушку.
     — Это как?
     — Представь себе, что существует бесконечное множество Земель с чуть отличающимися или полностью идентичными деталями, — импровизирую я. — По законам вероятности должно быть именно так, ведь Вселенная бесконечна — если даже и не наша частная «Вселенная Большого Взрыва», то хотя бы та великая Инфляционная Вселенная, существование которой вычислил космолог Андрей Линде. На некоторых из этих Земель реальна ты. На некоторых — я. Поскольку ввиду идентичности психического устройства всех наших двойников сознание каждого из нас как бы «размазано» по всем этим мирам, то каждый из нас реален и виртуален одновременно.
     Её глаза на некоторое время застилаются поволокой задумчивости.
     — Интересная теория... — произносит она немного спустя. — И, если повернуть рубильник, то для каждого из нас останется лишь реальность?
     Я догадываюсь, о чём она говорит.
     В любой момент я могу отдать команду больничному компьютеру ликвидировать виртуальный фантом. И, даже если после этого сия девушка останется существовать где-то — в океане звёзд и других планет — я её уже не увижу.
     Что будет, если эту команду отдаст она? Скорее всего, то же самое. Компьютер прилагает все свои ресурсы для правдоподобия воспоминаний фантома, чтобы внушить моей гостье, что она — реальная личность. Если же это окажется невозможным — как неизбежно произойдёт при попытке девушки ликвидировать «виртуальный фантом» в моём лице — компьютер просто перестанет её эмулировать.
     И связь между мирами прервётся.
     Если она и была.
     Судя по лицу незнакомки, в её голове — или в интеллектуальном модуле PH-301? — проносятся те же самые мысли.
     — В принципе, я не обязана ни перед кем отчитываться, — медленно произносит она, словно размышляя вслух. — То, на что я расходую свои ресурсы, является моим — и лишь моим — делом.
     Осёкшись, она косится на меня. В глазах её я на миг успеваю различить лёгкое смущение и вину.
     Теперь, кажется, уже ей неловко напоминать мне о моей «виртуальности».
     — Всё правильно, — киваю я. — Если силовая поддержка Сети работает везде в пределах ареала обитания человечества — а это ведь так? — то нам ничто не мешает дать компьютеру команды на продление эмуляции фантома...
     — Без территориальных ограничений...
     — Хотя компьютер выполнит только команду реального пользователя, а отклик на команду виртуального пользователя — лишь сымитирует, но...
     — Какое это имеет значение...
     — Если верна теория множественности миров...
     — И даже если она неверна...
     Наши ладони соприкасаются, мои мысли путаются. Кто из нас что произнёс? Я закрываю глаза и начинаю говорить быстро-быстро, чтобы не потерять нить:
     — Надо забрать отсюда все наши вещи и стереть за собою все реальные и виртуальные следы. Никакого доступа к старым счетам, никаких привязок к прошлому. Нельзя, чтобы подтвердили чью-то реальность или виртуальность — это разорвёт связь так же верно, как и поворот рубильника. Как я уже успел понять, в этом мире уважают свободу личности и преследовать желающего исчезнуть из общества не будут. Вроде бы здесь даже существует специальный институт для желающих стать Анонимусами.
     — Существует, — подтверждает моя создательница и одновременно моё творение, одеваясь. — Так и называется: Общество Анонимных Анонимусов.
     Я бегло осматриваюсь.
     — Единственно что — оставлю виртуальное письмецо для матери, в котором, возможно, бегло обрисую ситуацию и заверю его личной цифровой подписью. Если я виртуальный фантом, — на губах моих возникает ухмылка, — то письмо не найдёт адресата и через некоторое время самоуничтожится.
     — Мне в этом плане легче, — откликается девушка, которую даже в мыслях именовать теперь «незнакомкой» у меня не поворачивается мозг. Она горько усмехается. — Я практически сирота. И у меня нет счетов, доступа к которым трудно было бы избегать.
     Я долго и пристально смотрю на неё, не в силах отвести взгляда. И девушка с такими внешними данными, умеющая так грустно иронизировать и мгновенно осваивать незнакомую философскую теорию, хотела меня убедить, что она реально существует?
     Она тем временем застегнула молнию.
     — Идём?
     Её глаза смотрят на меня, в глубине зрачков что-то подрагивает. Песчинка попала между ресниц?
     Встав, повелительным жестом руки я вызываю экран сетевого интерфейса. Вызов последнего обращения к сервису — в данном случае к интеллектуальному модулю PH-301. Изменение территориально-временных настроек. Без ограничений.
     Сложив пальцы в кукиш, я даю особое подтверждение команды — и секундой позже замечаю, как то же самое движение совершают пальцы девушки передо мной.
     Я смотрю на неё. Почему мои глаза слезятся?
     — Идём.

Bonus stage
     Мы вместе уже два года и семь месяцев.
     Её зовут Викки. Я ничуть не удивился, услышав это имя, так отвечающее фантазиям моей юности. Как не удивилась и она, узнав об этом, — лишь ехидно заметила, что иначе не могло бы и быть.
     Мы не одиноки.
     Оказалось, что в этом Прекрасном Новом Мире существует превеликое множество людей, пожелавших по тем или иным причинам стереть свою «личную историю». Здесь это не вызывает такой насторожённости, как в мире моего детства, поскольку криминальные факторы — в старом смысле слова — практически исключены из жизни общества.
     Мы не пытаемся установить связь с кем-либо из наших «прежних» знакомых и даже дистанцируемся от информации, приходящей к нам из тех мест, где по нашим воспоминаниям живут наши родственники или близкие. И мы предприняли ряд чрезвычайных мер, чтобы избежать успешного обнаружения с их стороны.
     Мы любим друг друга.
     И какая нам разница, кто из нас реален, а кто — нет?