Иду по зелёному лесу, освещённому лучами не так уж давно вставшего солнца. Приятно благоухает трава, будя ещё не успевшие заплесневеть воспоминания о прогулках месячной давности. Изрядно подзатянувшийся многонедельный рабочий аврал почти не оставляет времени для вылазок на природу.
     И всё-таки чуть-чуть оставляет.
     Присаживаюсь на жёлтую и влажную от недавних дождей скамейку, установленную посреди лесной поляны неизвестными доброхотами, отчего брюки мои почти сразу же промокают. Некоторое время спустя на руку садится комариха — некий невнятный импульс удерживает меня от того, чтобы отогнать или убить её. Я слежу за тем, как она всё глубже погружает свой хоботок, чуть ли не причмокивая от удовольствия, как отягощается кровью её брюшко. Знаете ли вы, что, если не сгонять комариху, она может сидеть так минутами?
     Гадаю, чувствует ли она направленный на себя поток внимания, чувствует ли она хоть что-нибудь в этот момент. Сказать трудно. Это ведь даже не животное — насекомое. Совсем другая ветвь эволюции.
     Мелькнула мысль попытаться достать свободной рукой фототелефон и заснять её в процессе питания. Но, как я уже успел удостовериться, столь мелкие объекты на снимках моего мобильника получаются не особенно.
     Наверное, я превращаюсь в буддиста, кто бы что ни говорил.
     Скоро я схвачу всех за руки и поведу в Прекрасный Новый Мир, без правительств, законов и преступности, где есть только всеобщая любовь.

     Иногда самое трудное — довериться другому.
     Даже не доверить другому человеку свои личные тайны или мелкие грязные секреты — а поверить в чувственный опыт другого человека и в его способность отличать для себя хорошее от плохого.
     Не скажу, чтобы мне это удалось легко, но я решил поверить тебе. Поверить, что у тебя достаточно чувственного опыта. Поверить, что ты не позволишь нанести себе слишком большой вред ошибке и ходячему недоразумению на букву «П».
     Теперь внутри у меня сладостно разливается тишина и блаженство.
     Нега.

     Вероятно, я поглупел. Поглупел с бихевиористической точки зрения, если судить по внешнему поведению, произносимым вслух словам и оставляемым в дневнике записям.
     Но не так давно мне случилось заглянуть в свой дневник — не в этот, в закрытый, — и перечитать последние записи. Вернее, не последние — предпоследние. Те, которые были составлены ещё до небольшого личного кризиса месячной давности, о котором я не стану здесь упоминать.
     Холодный интеллектуализм. Бездны жалости к себе. Крупица самоиронии — слишком крохотная, чтобы что-то исправить или облегчить.
     Довлеющая безнадёжность.
     И я понял, что не хочу умнеть обратно.

     Ярко палит с небосклона уже высоко поднявшееся солнце, я иду по Центральному Рынку, и голова моя пару раз уже задевала размещённые над товарами тенты. Десятки запахов фруктово-овощного ряда пьянят меня. Воздух пронизан улыбками и дружелюбием. Пару дней назад я впервые за много лет перечитал книгу «Ночной дозор», и у меня на миг мелькает мысль, что Светлые провели над городом заклятье массовой реморализации. Интересно, как им удалось выбить себе это право?
     Потом я говорю себе, что, скорее всего, перемены лишь внутри меня одного.
     Солнце.
     Тепло.
     И, конечно, «большое-большое счастье в личной жизни».

     Взгляд то и дело касается девушек, на которых прежде я бы не осмелился его задержать ни на секунду. Вот симпатичная блонди, сидящая у остановки маршрутного микроавтобуса, взгляд её на мгновение пересекается с моим и её глаза странно расширяются.
     Нет, она явно перепутала меня с кем-то, кого ожидает тут.
     Вот она нервно оглядывается по сторонам, касаясь рукой волос. Я откровенно любуюсь ей, удивляясь, как красиво умеют выглядеть девушки, даже когда беспокоятся.
     Представляю, как отреагировала бы на повествование об этом происшествии милая смешная ревнивица по ту сторону Повсеместно Протянутой Паутины, и рот мой непроизвольно растягивается до ушей.
     Так приятно, когда тебя ревнуют.
     Я даже готов давать к этому поводы, чтобы вновь и вновь насладиться этим неизведанным ощущением. И я не буду против, если ты одаришь меня своим фирменным добрым-предобрым взглядом — или вспомнишь, что на кончиках пальцев у тебя есть ещё и острые ноготки.

     То ли под влиянием одного прочитанного месяц назад грустного поста, то ли под влиянием неких других причин то и дело возникает томительное суеверное опасение, что с кем-то из нас что-нибудь произойдёт и что я так и не успею поведать ей о самом главном.
     Сказать ей всё, что хотелось бы.
     Нет, вряд ли я решусь на это даже в следующем письме, частично написанном ещё вчера — хотя теперь мне кажется, что многое ещё долго предстоит переписывать и править. Мысли и словесные формулы часто приходят в голову на улице или перед сном, у клавиатуры же они обычно улетучиваются. Но почему-то так хочется дать ей знать об этом хотя бы намёком. Чтобы почувствовала.
     Тёмный Романтик.
     Чернокрылый ангел.
     Погладить бы тебя по твоим пёрышкам.

     Купил USB-провод.
     У самого у меня никогда не хватило бы ни воли, ни времени поехать за этим в Центр. Теперь одну знакомую мне девушку можно назвать двигателем моего личного прогресса — и я наконец-то смогу завалить её фотографиями самой разной степени дрянности.
     Учти, если раньше ты видела лишь лучшее и тщательно отобранное — теперь ты будешь видеть хотя и отобранное, но далеко не с той тщательностью.
     Теперь уже мой черёд сказать тебе на манер Пифии: «Только не переживай из-за вазы».
     Не будь моих позавчерашних ощущений, не было бы ощущений вчерашних и сегодняшних. Но в Сумраке нет разницы между отсутствием Света и отсутствием Тьмы. Это — маятник, и я благодарен тебе за каждый его взмах.

     Подумалось, что в таком состоянии свободно можно исчезнуть.
     Разумеется, эта совсем не джедайская мысль мелькнула у меня лишь на мгновение, прежде чем вытесниться красочными образами последствий и тут же померкнуть. Но если бы дело касалось лишь меня одного — можно было бы спокойно сей же час прекратить существование. Не жалко.
     Можно сказать, что на последнюю страницу детектива я успел заглянуть.