Тишина.
     Тишина и покой.
     Когда-то я мечтал работать в библиотеке. Точнее говоря, в центральной библиотеке Множественной Вселенной — быть может, когда-нибудь я опишу здесь своё о ней представление.
     Чтобы иметь страховой полис на вечность. И бессчётное количество времени для знакомства с библиотекой.
     Почему-то эта библиотека казалась мне довольно тихой. Хотя как могут царить тишина и покой в библиотеке, фактически находящейся на перекрёстке множества миров? Нет, не понимаю я свою прежнюю логику.
     
*    *    *    *
     В детстве я мечтал быть хозяином бара.
     Классического такого бара — с выщербленными стенами, грязным туалетом и иными романтическими подробностями. Подобный бар был увиден мною в одном компьютерном квесте.
     Сбежать из дома, накопить денег — интересно, каким путём? криминал вроде бы не планировался? — и открыть собственный бар. Потом, после коммерческого успеха, открыть ещё несколько баров — в одном здании, но с разной тематикой. В одном баре — эротическое оформление. В другом — звёздно-уфологическое. В третьем и четвёртом — какое-нибудь иное. После успеха и в этом начинании можно раскинуть сеть баров на весь город.
     И в каждом баре — набор механических ловушек, включаемых потайными кнопками и заготовленных на случай явления рэкетиров. Что с ними делать потом? Этим вопросом я не задавался.
     Колорит.
     В этой фантазии была важна не цель, а процесс.
     В ней не было никакой жадной оглядки на ограниченность человеческой жизни. Не было желания любой ценой успеть ухватить побольше славы или денег — желания, скорее приближающего к язве желудка, чем к упомянутым фетишам.
     Что в ней было?
     Наслаждение процессом.

*    *    *    *
     Интересно, почему некоторых людей так тянет вспоминать прошлое? Причём, объективно говоря, далеко не самые ценные его моменты?
     Не так давно, находясь в маршрутном такси, я уловил смутно знакомый химический запах. Несмотря на явную неестественность, этот запах был мне приятен. Но где и когда я встречался с ним? Напрягая память, мне удалось вспомнить: нечто подобное мой нос ощущал в школьные времена при открытии баночек с цветной гуашью.
     Почему подобные воспоминания так приятны?
     Какое-то объяснение у меня есть. Беда в том, что само по себе оно не столь уж приятно. Хотя стоит отметить, что лично мне несколько легче прибегнуть к этому объяснению, поскольку схожие теории уже давно вертятся у меня в голове.
     Собственно говоря, это не моё объяснение. И не мои теории.
     То, что нервная система в молодом и особенно детском возрасте работает интенсивней, — общеизвестный факт. То, что благодаря более интенсивной работе нервной системы сохраняются более яркие воспоминания, — общеизвестный факт. То, что при вызове из памяти наиболее ярких воспоминаний возникают наиболее яркие ощущения, — естественный вывод.
     Однако при возвращении к былым фантазиям и представлениям у меня возникает чувство, что дело не только в сравнительной яркости впечатлений.
     Прежние фантазии и представления — они другие.
     Мечту о библиотеке отметём — она была придумана в сравнительно поздний период. Но вот пришло бы мне сейчас в голову становиться хозяином бара — или даже целой сети баров — чтобы просто наслаждаться процессом? Едва ли. Бессмысленное существование, напрасная трата времени. Вместе с тем, будь я бессмертен и знай об этом, возможно, подобное времяпровождение показалось бы мне вполне осмысленным. Куда спешить, зачем вообще думать о каком-то скучном «результате», если впереди — вечность?
     Или взять метафизику.
     В давние времена я полагал вполне приемлемым — и даже желательным для себя — не иметь чёткой картины мира в воображении. Бравировать парадоксами. На каждом углу поминая теорию множественности вселенных, пусть я и не знал тогда об особенностях квантовой механики, эту теорию оправдывающих.
     Такое впечатление, словно в молодости — или в юности? или она у меня по причинам определённого толка закончилась раньше положенного? — в человеке действует программа «бессмертного-свободного».
     Замечу, что это не связано с фактическим знанием о смерти или ограничениях.
     Человек может знать о них, но действовать, невзирая на них. Собственно говоря, действие программы относится скорее к внешнему поведению, чем к внутренним мыслительным актам. То, как человек объясняет себе своё поведение, — совсем иной вопрос. Так можно объяснить даже частые подростковые самоубийства — дескать, сознательное «я» подкидывает организму идейку: «Почему бы нам не покончить с собой?» — а организм, не веруя в свою смертность, не находит этому возражений.
     Чему служит программа?
     Прежде всего термин «программа» условен. С тем же успехом можно назвать «запрограммированным» поведение человека после пересечения условной возрастной черты, будь то 20 или 30 лет.
     Правильней спросить: «Почему существует разница поведения?»
     Вероятно, по эволюционным причинам. Все мы — волонтёры Эволюции. До определённого возраста мы осваиваемся в этой Вселенной, ищем новые возможности, которые могло случайно проглядеть предыдущее поколение. При этом мы чувствуем себя свободными. В определённом возрасте наступает пик настроений эгоизма, мизантропии, социал-дарвинизма. Мы чувствуем себя так, словно каждый из нас — сам себе общество и Эволюция.
     Это — провокация.
     Вы не расслышали меня? Тогда я повторю громко и отчётливо: это — провокация. Ничем не отличающаяся качественно от пакетика с кокаином, предлагаемого переодетым милиционером у подворотни.
     Эволюция, Природа, Вселенная — именуйте как пожелаете — заставляет нас чувствовать себя свободными от Неё. Но всё это — лишь для того, чтобы пристроить ещё одну ступеньку к лестнице Её храма.
     Рубильник — у Неё.
     Один поворот рычага — и та, кто всегда говорила о своём отвращении к детворе и пелёнкам, вдруг начинает заглядываться на отдел «Детского мира» в супермаркете. Другой поворот рычага — и тот, кто всегда ощущал отвращение к браку, вдруг начинает видеть рациональное зерно в этой идее.
     Возможно, это — к лучшему?
     По техническим причинам мы пока не можем быть реально свободными. Означает ли это, что мы пока не в силах быть индивидуумами по-настоящему?
     Но чисто теоретически было бы интересно представить, что случилось бы, если бы психическую фазу юности удалось задержать.
     Возможно, ничего особенного?
     В Интернете довольно часто доводится встречать индивидуумов, залихватски рассуждающих о социал-дарвинизме, мизантропии и анархизме, а иногда — о трансгуманизме в самых безжалостных его ракурсах и о разумном эгоизме, но, как правило, не могущих похвастаться сколь-либо значительными успехами в реальной жизни. Значит ли это, что психическая фаза юности, даже когда её удаётся искусственно задержать с помощью постоянного самовнушения или чего-нибудь подобного, обречена вечно оставаться на уровне эффектных намерений и красивых слов?
     Или всё дело в том, что это — «искусственно продлённая» фаза психической юности?
     В том, что большая часть сил субъекта уходит на борьбу с действием «взрослой» программы — призывающей переметнуться от Свободы к Порядку, от индивидуализма к коллективизму, от кочевничества к созданию домашнего очага?
     Узнать бы.