Хочешь, я расскажу тебе...про тебя? Про то, каким я видела тебя тогда...про то, каким не увижу никогда больше...про то, как не увидит тебя никто другой...хочешь?

 Хочешь, расскажу, какой ты, когда спишь? Каким серьезным кажется твое лицо...ты спишь как-то...сосредоточенно. Как будто сон – дело очень серьезное...как трогательно подрагивают во сне твои ресницы...а иногда ты улыбаешься во сне...так по-детски беззащитно и искренне...

 Я смотрела на тебя, спящего, и думала о том, как я люблю тебя...как хочется поцеловать тебя, чтобы ты думал, что этот поцелуй только приснился. Я не целовала. Боялась разбудить...но смотрела, смотрела, смотрела...

 А когда просыпаешься, первые несколько минут остаешься таким же серьезным, как во сне. И немножко сердитым. Кажется, что тебе не дали довести до конца твое «серезное дело»  и ты сейчас начнешь отчитывать кого-то за то, что помешали. А реснички воинственно и так же сердито топорщатся в разные стороны...

 И просыпаясь, ты первым делом тянулся поцеловать меня. Как будто во сне почувствовал, как ужасно мне этого хочется. И это было чудесно... впрочем, как и все в тебе тогда.

 Хочешь, я расскажу, как ты улыбаешься? Мягко, чуть застенчиво даже, но очень светло и открыто.  Я могла бы любоваться часами...

 А иногда ты улыбался совсем особенно...как будто только для меня. И эта улыбка – которая была моя, только моя – казалась мне маленьким, крохотным чудом. И у меня не было ничего, ровным счетом ничего дороже твоей улыбки. 

 А когда я сердилась или обижалась, ты смотрел чуть удивленно и иронично...и я сразу понимала, как это глупо – сердиться на тебя...а если в твоем взгляде мелькала обида...ах, какой виноватой я чувствовала себя тогда...сколько в этом взгляде порой было непонимания и детского, наивного недоумения – за что? Как так?..и я раскаивалась в ту же секунду во всем, что сказала или сделала.

 Хочешь, я расскажу тебе про твой голос? Про то, как он убаюкивал все мои тревоги и огорчения...про то, как моментально в нем отражалось твое настроение...про то, как он чудился мне везде, даже там, где тебя не было и быть не могло – я слышала твой голос где-то внутри себя и мечтала, чтобы это никогда не кончалось...Этот голос мог говорить все, что угодно, я поверила бы в любую ложь, в самые невероятные сказки, только бы слышать его...

 А как ты целуешься....ох...только ты умел целовать меня так, что кружилась голова...не образно, не в переносном смыле, нет – в буквальном... казалось, Земля начинала вращаться в несколько раз быстрее, казалось, еще несколько секунд – и я взлечу, потому что счастье – оно воздушное...и мне становилось немного страшно, потому что в целом мире всего один человек, который может целовать меня именно так. Потому что этого не сможет повторить никто другой. Потому что без тебя я уже не смогу летать!...

 Очень страшная мысль – что я больше не полечу. Или полечу...вниз. Но меня уже не поймают руки, в которых было так тепло и спокойно. Только у тебя такие. И там, в кольце этих рук, я забывала свои страхи. Все – невысказанные, тайные, - забывала. Им совершенно не было места в нашем счастье. Столько в тебе внутренней силы и спокойной, твердой уверенности, что мне было...надежно. Не страшно. Тепло...

 И вот я все-таки лечу, не разбирая дороги, лечу, сама не зная, куда, лечу, понимая, что некому поймать, подхватить, вынести на руках из отчаяния и боли. Но лечу.

 Хочешь, я расскажу тебе...про себя?хочешь, расскажу, как это – вот так лететь?...хочешь?...