Ядро характера




Психастенику (душевно слабому, в пер. с греч.) свойственны
изначальная тревога, слабое вытеснение, дефензивность, деперсонализация с
блеклой чувственностью, аналитичность, реалистичность мироощущения.


Изначальная (базальная) тревога и слабое вытеснение. Для психастеника
жизнь полна опасностей. Он ощущает их не абстрактно — туманно, как
большинство людей, а с острожгучим переживанием того, что рано или поздно
они произойдут или уже произошли, только он пока этого не знает.
Психастеник живет так, как будто идет по минному полю. Многим такое
отношение к жизни кажется неправильным. Но правда психастеника в том, что
мир, действительно, полон опасностей. Конечно, он понимает, что, кроме
опасностей, есть свет и радость. Но верх берет тревожная логика: если
опасность вовремя не обнаружить и не обезвредить, то свет и радость
исчезнут — стало быть, об опасности думать нужно. Тревога эта изначальна,
никто психастенику ее не внушал, она живет в глубинах его существа. Она
базальна, так как вытекает из переживания зыбкости человеческого бытия.


Почему же большинство людей не страдают подобным образом? Им помогает
доверие к бытию, судьбе, жизни, вера в Бога. Многие вытесняют базальную
тревогу. У психастеника же очень слабое вытеснение в этом отношении. Ему
страшно не думать о страшном.


Изначальная (базальная) тревога свойственна астенику и ананкасту, но
они в большей степени способны ее вытеснять. Эта тревога выражается не
только в недоверии к естественному ходу событий, но и проявляется вполне
определенными феноменами. У астеников — это преимущественно тревожная
мнительность, у психастеников — сомнения, у ананкастов — навязчивости. Все
эти феномены связаны одной тематикой — что-то плохое может случиться.
Базальная тревога встречается и у людей других характеров, особенно у
шизофренических и у циклоидов.


Психастенический характер родствен астеническому, но является более
сложным характерологическим ансамблем. Описанная в главе об астениках
дефензивность с конфликтом ранимого самолюбия и чувства неполноценности в
полной мере присуща психастеникам. Но в отличие от астеника, психастеник
подробно анализирует внутренний дефензивный конфликт и его внешние
проявления.

Аналитичность психастеника рефлексивна. Рефлексия — это способность
отстраненно оценивать свои переживания, как бы выходя из себя и наблюдая за
собой со стороны. Рефлексивность — свойство абстрактного
высокоорганизованного мышления. Интересно, с юмором описывал так называемое
«тройное я» психастеника П. Б. Ганнушкин: «его первое "я" чувствует страх;
второе "я", не желая обнаруживать перед другими свое психическое состояние,
замаскировывает этот страх и старается — часто с успехом — скрыть свое
волнение и быть спокойным; наконец, третье "я" наблюдает за первыми двумя,
а подчас и подсмеивается над ними»



Деперсонализация, блеклая чувственность, слабое вытеснение
способствуют рефлексивной аналитичности, так как мысль, не опьяняясь яркой
красочностью впечатлений, захватывает душу, сплетаясь в тягостный
самоанализ-самоедство. Как выражался С. И. Консторум, психастеник
«совершает 80 тысяч лье вокруг своей персоны» /29/. При неудачах
психастеник мало способен думать о себе нейтрально или хорошо, и эти «80
тысяч лье» превращаются в 80 тысяч самобичеваний. Одна из причин этого
состоит в том, что неудачи актуализируют психастеническое чувство
неполноценности во всех его подробностях, с чем не может смириться ранимое
самолюбие психастеника и мучительно наказывает его. Самоанализ-самоедство
часто не нравится самим психастеникам, так как не выводит их к свету и
только сильнее занижает самооценку. Другой человек бросил бы это тягостное
занятие, психастенику же непременно надо выяснить, что он за человек и чего
стоит. Вытеснить из сознания это неприятное выяснение он не способен. При
этом он судит себя чересчур строго (мерки задает ранимое самолюбие и
гипертрофированная совестливость).

Нерешительность, а стало быть, трудность уверенно действовать также
погружают психастеника в тягостное размышление, по принципу «семь раз
отмерь, один — отрежь». Вспомним Гамлета, образ которого трактуется
по-разному: от эпохального интеллигента до холодного эгоиста,
философствующего там, где это не уместно. Независимо от этих мнений, ясно
одно: убей Гамлет без промедления своего врага, великой пьесы не получилось
бы. Вся соль пьесы — в глубоких размышлениях. Гамлет говорит: «Так трусами
нас делает раздумье». Интересна и обратная мысль, что трусость
(нерешительность) склоняет к тревожному размышлению. По отношению к
психастенику верны обе эти мысли.



Психастенические сомнения не бывают нелепыми, алогичными, они всегда
реалистичны: то есть то, чего боится психастеник, действительно может
произойти. Другое дело, что психастеник преувеличивает степень опасности,
вероятность беды. Но и в этом есть своя логика. Например, психастенику
говорят, что тысячи людей летают самолетами, и только маленький процент
погибает в авиакатастрофах. Он соглашается, но добавляет: «А вдруг я-то как
раз и окажусь в этом маленьком проценте?»


Структура тревожного сомнения психастенического психопата зачастую
такова: существует 1% беды против 99% благополучия, ставка делается на этот
1%, и он воспринимается, предположим, как 30% или 90%. Поэтому
однопроцентное «а вдруг?» может довести психопата до паники. Это
преувеличенное «а вдруг» и есть жало тревожного сомнения. Психастенику для
спокойствия нужно, чтобы никаких «а вдруг» не возникало.


Как и для астеников, для психастеников характерны раздражительная
слабость с вегетативной неустойчивостью, впечатлительность, быстрая
утомляемость, реакция гиперкомпенсации. Однако у психастеников обычно эти
особенности менее выражены, чем у астеников. Астеники и психастеники —
родственные характеры и, в сущности, принадлежат к одной, астенической в
широком смысле группе. Отличие состоит в том, что астеники обладают
достаточно острой чувственностью и у них нет деперсонализации и
гипертрофированной аналитичности.


Психастеник, как и астеник, испытывает достаточно много трудностей в
общении с людьми. Отличие в том, что психастеник эти трудности тщательно
обдумывает, анализирует. После важного разговора он тревожно перебирает в
памяти свои слова, мучаясь тем, что нужно было сказать все совершенно
иначе. Беспокоится, что собеседник его неправильно понял и неизвестно, как
сейчас к нему относится. С нетерпением ждет новой встречи с этим человеком,
чтобы, увидев его, поговорив с ним, наконец успокоиться. Иногда психастеник
не в состоянии ждать дольше и поздним звонком будит своего знакомого, чтобы
извиниться и расставить все точки над «i». Знакомый же неподдельно удивлен,
так как преспокойно забыл о разговоре и о том пустяке, за который винит
себя психастеник. Порой для психастеника неопределенность даже хуже плохой
определенности, так как пытка неизвестностью с лабиринтом сомнений
становится нестерпимой.


Психастеник, как и некоторые астеники, ощущает стыд за плохие
поступки близких людей, как будто сам их совершает. Отсюда рождается
повышенный контроль не только за своим поведением, но и за поведением
близких, что последним не нравится. Порой принципиальность психастеника
вырождается в перестраховочный формализм, от которого душно окружающим. Он
становится занудлив из-за своего желания все сделать добросовестно, а также
по причине своих многократных попыток объяснить одно и то же, так как
боится, что его неправильно поймут с одного раза. Психастеники бывают
педантами-мучениками в отличие от эпилептоидов и ананкастов, которые
получают удовольствие от своего педантизма.





Итак, мы видим сложнопротиворечивую натуру психастеника, где
достоинства, слабости и компенсаторные защиты пронизывают друг друга.
Невозможно кратко охватить все нюансы психастенической коммуникации.
Приведенные примеры ставят своей целью помочь уловить общую тональность,
мотив психастенической коммуникации. К некоторым психастеникам подходят
именно приведенные примеры и описанные трудности, к другим — совершенно
иные. Слишком велика разница между молодым и старым, примитивным и сложным,
работающим над собой и духовно пассивным психастеником.





Психастеники, обделенные непосредственной чувственной радостью жизни,
не являются эмоциональными «бедняками», ведь чувственность — это еще далеко
не все переживания. Психастенические люди обладают чувствительной душой.
Они остро ощущают не только обиды и унижения, но и нежность, доброту,
заботу, страдания. В их душе совершается сложная жизнь реалистической
мечты, они способны на внешне тихий, но внутренне захватывающий восторг.





Нередко психастеник немного старик смолоду, так как не умеет жить
настоящим, боится будущего, с интересом вспоминает и погружается в свое
прошлое. Это «стариковство» наполнено разнообразными нравственными
раздумьями, составляющими нерв духовной жизни психастеника. Мы это ясно
видим в гениальном творчестве психастенического А. П. Чехова.


Примеры


1. Вспомните фильм Э. Рязанова «Служебный роман». Обратите внимание
на главного героя — Новосельцева. Скромный, тихий, честный мелкий служащий
стесняется попросить о повышении, хотя заслуживает его и остро нуждается в
деньгах. В его поведении видна двигательная неловкость, рассеянность, он
частенько говорит и делает что-то невпопад. Будучи достаточно естественным
в своем кругу, полностью теряется в трудных, непривычных ситуациях. Такое
ощущение, что эмоционально «тупеет» в них, а потому не знает, что сделать,
сказать. В гиперкомпенсации ведет себя почти по-хамски, а затем не знает,
куда деться от стеснения.


Человек он добрый, мягкий, с лирической душой, обладает теплой
иронией — и симпатичен всем этим. Однако не уверен в себе, стыдится своего
ухаживания за понравившейся женщиной. В кем отчетливо чувствуется
дефензивный конфликт ранимого самолюбия и чувства неполноценности. Когда
Калугина, оскорбленная, подозревает его в манипуляции ее чувствами ради
карьеры, он с нравственной решимостью доказывает ошибочность ее мнения.
Кстати, за внешней сухостью, строгостью Калугиной проглядывают
психастенические черты, которые особенно заметны, когда она снимает с себя
защитный панцирь деловой женщины-директора.


2. В фильме Г. Данелия «Осенний марафон» мы видим еще одного человека
с психастеническими чертами, Бузыкина. В нем чувствуется тонкая
интеллигентность, рефлексивность. Он не умеет постоять за себя, боится
обидеть человека отказом, мало способен к решительным действиям — в
результате живет не своей жизнью, а так, как от него хотят окружающие.
Порой он раздражительно сопротивляется, но хватает его ненадолго. В тот
момент, когда его бросают обе женщины, он испытывает даже облегчение,
потому что отпадает необходимость делать окончательный выбор, мучительно
стараясь никого не обидеть.


3. Нам показан молодой психастеник, Тодд Андерсен, в фильме «Общество
мертвых поэтов». Самый робкий и зажатый из всех учащихся, именно он в
нравственном порыве первый, в знак протеста против увольнения талантливого
учителя, вскакивает на парту, и только вслед за ним то же самое делают
другие ребята.


4. Рассказ А. П. Чехова «О любви» раскрывает нам особенности
психастеника Алехина в его любви к синтонной Анне Алексеевне. Мы видим не
огненную страсть, не чувство, что избранница послана свыше, а человеческое
ощущение близости. Он не может бездумно пригласить ее в свою жизнь, скован
рассуждениями, бережно принимая в расчет все особенности ситуации и чувств
участвующих в ней людей. Он понимает, что его любят, но ни одним
откровенным словом не притрагивается к душе Анны Алексеевны, тем более не
делает никаких намеков на то, чтобы стать любовниками. Он также не делает
попыток откровенно обсудить их сложные отношения. Его мягкой, нежной
влюбленности было достаточно таких моментов близости, как, например, в
театре, когда он интуитивно ощущал душевное единство с любимой женщиной, а
затем, видимо по причине деперсонализации, прощался и расставался с ней,
как если бы они были чужие люди.


Мы видим, что синтонную, психастеноподобную Анну Алексеевну такие
отношения не устраивают, со временем у нее начинается нервное расстройство.
Уже в начале знакомства она признается Алехину в своей симпатии. В
сближении с ним ее останавливает бережное отношение к мужу, детям. В
отличие от Алехина у нее нет ипохондрических опасений о том, что будет в
случае болезни, смерти. Характерно, что, наконец, признавшись в любви,
Алехин расстается с Анной Алексеевной, продолжая рассуждать о том, что
любовь выше ходячей добродетели, но так и останавливаясь на рассуждении,
ничего не меняя в реальности. Он и сам раздражен на свою
нравственно-щепетильную рефлексивность, но, может быть, она человечнее, чем
высокое эмоциональное безрассудство. Однозначного ответа Чехов не дает.


5. Обратимся к художественному творчеству Клода Моне. В его картинах,
как и в картинах большинства импрессионистов, мы видим мягкую размытость
богатой цветосветовой гаммы красок, ощущение «легкого колеблющегося
световоздушного пространства» /61, т. 3, с. 76/. Но в отличие от синтонных
О. Ренуара, К. Коровина, мы чувствуем неуверенность мазка, особую зыбкость.
Предметы на некоторых его картинах выглядят, как легкий мираж, что
соответствует психастенической деперсонализационной неуверенности в своих
чувствах. Из этой размытости художник тянется к желанной цельности. В
некоторых полотнах Моне чувствуется близость к символизму, но объекты на
картинах остаются все-таки зыбкими, а потому по-особому притягивающими
символами реальности. Прослеживается связь между психастеническим
характером К. Моне и стилем его живописи. Психастеник воспринимает мир
нечетко, неточно. Ему приходится довольствоваться общими впечатлениями.
Однако, как мы видим, эти впечатления (франц. impression — впечатление)
могут быть не менее прекрасны, чем точное, уверенное отображение
действительности.