и выворачиваясь гордой изнанкой своей
я дышу ровно в такт шагам по кафелю,
отдающему сдачей эхо звенящих ключей
в кармане
и мерный блеск распластавшихся по нему капель.

круг за кругом. ямы. крутые обочины.
время суть растаявший оконный узор,
ещё вчера нечеловечески гранёный, резкий и отточенный,
уже сегодня мутный и расплывшийся. в упор

из скважины сквозняк, прицелясь в спину, порыв несмелый.
когда исчезают звёзды, становится виднее пыль.
когда задерживаешь дыхание, куда ощутимей тело.
когда давно не было шторма, едва ли спокоен штиль.

пунктир шаркающий. добродетель моя передачкой
в камеры в сумке сетчатой людоедам и устаревшим гениям.
из всего скопа способов обескуражить датчики
этой ночи я выбрала всего-то навсего тихое пение.

и, нагеройствовавшись вдоволь фальшью рванозаплаточной,
спиной сползают гаммы по стене, сердца по пятам,
под ритм ключей и капель в тишине почти палаточной,
звенящей тонко клавесином марта.