"Измена, мой мальчик!"

Мальчик мой, я изменил тебе снова.
Нет, не с женщиной. На этот раз с парнем. Девятнадцати лет.
Да, я тряпка. Я безответственный и трусливый. Из-за трусости своей вечно попадаю в истории, в которые вовсе не собираюсь попадать. Вот и с тобой поэтому никак не могу повстречаться. Просто потому что боюсь ответственности. Панически! А ты, мальчик мой, ведь ты – ребенок. И если вдруг я найду тебя когда-нибудь, то обязательно окажусь за тебя в ответе. Да, так и будет, стоит мне всерьез заняться твоими поисками. Поэтому я ими и не занимаюсь. А занимаюсь – правильно! – онанизмом.
Но иногда онанизм надоедает. До чертиков. До отвращения к любому порнографическому изображению – будь оно движущееся, как в видеоклипах, накаченных из Сети, будь покоящееся, как джипеги оттуда же… Надоедает и до тоски и отвращения! И в этот момент кажется: все может быть нормально и будет нормально при одном-единственном условии – если в кулаке почувствуешь не свой член, а чей-то. И чье-то тело под ладонью – чужое, податливое, теплое.
Да, это тепло будет не твоим, мой дорогой, мой любимый мальчик. Но и не моим хотя бы. Просто теплом. Мягким. Живым.
И в эти минуты – в минуты крайней слабости – я опять кидаюсь к компу и начинаю шарить уже по другим разделам И-нета. Не тем, где изображения, а тем, где слова. Чьи-то. Таких же неприкаянных бедолаг, разместивших свои объявления в службах знакомств.
А почему бы и нет? – уговариваю я себя. Вот, например, милое и скромное объявление. Парень предлагает дружить. С возможным интимом. Ему девятнадцать. Вдруг мне с ним будет хорошо? Ведь некоторые и в девятнадцать выглядят на пятнадцать. Я сам был такой. Мне почти до двадцати пяти лет сердобольные тетеньки-продавщицы в винных отделах отказывались продавать спиртные напитки, как несовершеннолетнему. Я и сейчас, в пятьдесят, выгляжу на… На сколько? А черт его знает! Никогда не разбирался в возрасте. Так что не знаю на сколько, но, по крайней мере, гораздо моложе своих сверстников. Да что там! Люди и более молодые, чем я, частенько выглядят гораздо старше меня. Так почему бы и этому девятнадцатилетнему парню не окажется столь же юным на вид, каким был я в его годы, - так думаю я и пишу ему письмо.
Не бог весть какое письмишко, но, видно, что-то трогательное в нем было, поскольку парень откликается практически сразу. На следующий день. И не просто откликается, а – о боги мои! – присылает свой сотовый! С просьбой звонить в любое удобное для меня время.
Нет, мой дорогой мальчик, я, конечно, не сдался сразу. Ха! Жесты подобной щедрости со стороны незнакомых людей меня, скорее, могут отпугнуть, а не привлечь… Вот я и струсил. Получив его телефон, выключил компьютер, взял какую-то книжку и углубился в чтение.
И читал так… дней несколько. Ей-богу, не помню сколько. А потом все-таки протянул руку к телефону и, сверяясь с бумажкой, на которую предусмотрительно переписал сотовый, набрал заветный номерок.
- Да? – донеслось сквозь шум, многоголосие посторонних возгласов и звон посуды.
- Дмитрий? – осторожно спросил я. – Я вам писал на электронный адрес…
- И что вы хотите? – как-то странно спросил он.
Голос был молодой. Просто совсем молодой! Сердце у меня забилось.
- Может быть мы встретимся? – как можно спокойнее проговорил я.
- Да, - сказал он.
А голоса по его сторону телефонной мембраны вдруг прямо-таки взорвались радостно-пьяными выкриками.
- У вас там компания? – смутился я. – Вы заняты?
- Я сейчас перезвоню, - быстро отозвался парень.
- Куда? – поразился я. – Мне?
Ведь я не давал ему своего телефона! Это он мне дал свой!
Но ответа не получил – Дмитрий уже отключился.
А я, слушая гудки в трубке, вдруг понял, что влип: сотовый! Как я забыл! Там же высвечивается номер звонящего! Вот тебе и вся моя анонимность…
Под ладонью тренькнул звонок. Я поднял трубку.
- Это Дмитрий. Где мы встретимся?
Ну и черт с ней, этой анонимностью! Я же хотел живого общения? Вот и пусть оно будет максимально живым!
И мы договорились о встрече.
Но тоже как-то странно: о месте – подробно, а про себя не сказали ни слова. Ни он, ни я. Глупость какая-то.
Но на встречу я пришел. В назначенное время и в указанное место.
И ждал целых пятнадцать минут. А потом ушел с чистым сердцем. Потому как назначенная встреча не предложила мне привлекательного знакомства. Дмитрий, видимо, не пришел. Я видел там нескольких молодых людей. Сравнительно молодых. Но самому молодому было лет двадцать пять, если не больше. И все они никак не вписывались (разумеется!) в возрастные рамки, хоть чуть соответствующие тебе, мой мальчик. И потому они меня не интересовали. Да!
Я покинул арену, так и не дождавшись начала представления. И слава богу! Не хватало мне еще ввязаться в геевское шапито!
Только вот… Уйти-то я ушел, но телефонный звонок достал меня и дома.
- Алло, - сказал грустный голос в трубке. – Я ждал почти час…
- Но я приходил! – радостно выпалил я.
Радостно от того, что мне было совершенно безразлично, сколько он ждал. Ведь если он был там, а я никакого привлекательного мальчишки там не увидел, значит?.. Значит и не о чем нам говорить! И я с легким сердцем могу отказаться от дальнейшего знакомства! Счастье-то какое! Я опять буду один, ни за кого не отвечая, ни о ком не думая – кроме тебя, мой мальчик. Думать о тебе это уже привычно. Тебя нет уже много лет. И никогда не было. Потому и думать о тебе хоть и тягостно, но привычно.
- И я тоже ждал! – с воодушевлением отрапортовал я. – Целых пятнадцать минут. Но никого не увидел!
- А… Так это вы были? – резко оживляется голос в трубке. – Вы были в темно-зеленой рубашке? С такой небольшой кожаной сумочкой? Это были все-таки вы?
- Я.
Почему бы мне и не согласиться сейчас с Дмитрием? Тем более, что это был действительно я.
- А я ведь стоял совсем рядом, - сообщает он. – У меня… такая палочка в руке… Я на нее опирался.
- Вот как? Я заметил там одного молодого человека с палочкой. Слегка хромающего. Но ведь вы писали, что вам девятнадцать…
- Мне восемнадцать. Скоро будет девятнадцать.
- Вам? Дмитрий!..
- Через полтора месяца.
Я смолк. Что ж, бывает и такое. Некоторые девятнадцатилетние выглядят не на пятнадцать, как мне мечталось, а вовсе даже на все двадцать пять… И Дмитрий оказался как раз из таких. Коренастый, накаченный, с бычьей шеей и слегка кавказскими чертами лица. С волевым подбородком, коротким, но не курносым носом, выпуклым упрямым лбом. Юноша-бычок. Идеал многих «голубых».
Но не мой!!!
- Как вас зовут?
- Что? – я не сразу понял вопрос. – А, зовут… Сергей.
- Когда мы еще раз встретимся, Сергей?
- Э-э… Дмитрий… Но… - черт-черт-черт!!! Как же сказать, чтобы не обидеть человека? – Дмитрий, знаете… Вы ведь слишком взрослый для меня…
- Но ведь я сразу написал о своем возрасте!
Действительно. Написал. Еще в объявлении. Получается, я послал ему ответное письмо – зачем?.. Как-то очень уж по-дурацки получается… Не заводить же сейчас объяснения про свои надежды на пятнадцатилетнего подростка?
- Сергей, а завтра вы сможете? – Дмитрий настойчив. – Там же? И в то же время? Теперь-то ведь мы сразу друг друга узнаем!
Черт-черт-черт!!! Парень просит меня о встрече, почти умоляет. И что же я ему должен ответить? Отказать?
- Ну, давайте… - мямлю я. – Но, Дмитрий, я не знаю… Я, что, вам понравился?
- Да, - без обиняков отвечает он.
И я сразу ему верю. Ведь еще там, во время несостоявшейся встречи, я заметил его (того самого, наиболее молодого из присутствовавших). И обратил внимание на то, как он на меня поглядывал: исподтишка. Воровато. Глянет, как бы невзначай – и тут же отвернется. Однако я успевал заметить и взгляд, и последующую гримасу на его лице - нечто вроде горькой ухмылки. Именно с такой ухмылкой люди говорят себе: «Есть квас, да не про нас»… Боже, он смотрел на меня и злился, что к нему на встречу не пришел такой человек, как я!
Это что же получается, он смотрел на меня как на свою несбыточную мечту? Лестно. Хотя и странно.
- Но… я ведь значительно старше вас… - растерянно сообщаю я очевидную вещь. Будто он сам этого не заметил! И будто для меня самого слишком большая разница в возрасте является препятствием!
- А? – удивляется Дмитрий.
Черт-черт-черт!!! Искренне удивляется! Как человек, случайно не пропустил какую-то малозначительную деталь.
Но я-то обратил внимание на возраст – на его возраст!
- Понимаете, Дмитрий… Мне нравятся… э-э… ребята помоложе… - лепечу я.
- Но может быть все-таки попробовать? - не совсем уверенно предлагает он. – Вот если бы где-нибудь была квартира, на которой можно попробовать… - и тут же, без перехода заявляет. – У меня совсем мало осталось времени на мобильнике, он сейчас отключится, я вас жду завтра!
И, действительно, отключается.
А я остаюсь с открытым ртом. И какими-то недоговоренными словами. Но какими?
Мальчик мой, очень трудно сказать «нет» и повернуться спиной, когда на тебя смотрят, как на свою несбыточную мечту! Даже если смотрящие не слишком-то подходят тебе по каким-то параметрам. Ведь подобный взгляд – это такой крючок, такая ловушка!.. Если б ты знал, мой несбыточный мальчик, как я хочу смотреть на тебя – именно так. Но ты не знаешь. Ты далеко. Ты, практически, нигде. А я… Я – вот он.
И, разумеется, назавтра я тащусь на эту бессмысленную встречу.
Почему бессмысленную? Потому что она мне не нужна. Я люблю тебя, малыш мой. Но не могу отказать и этому молодому человеку. Отказать в праве любить. Почему, в самом деле, ему нельзя позволить любить? Даже если и меня? Тем более, если меня!
Хотя это и очевидная чушь! С какой стати он вдруг меня полюбит?
Я злюсь на себя за эту дикую чушь – и умудряюсь припереться на завтрашнюю встречу чуть ли не на двадцать минут раньше условленного срока.
И сразу вижу Дмитрия, который уже ждет.
И он меня видит. И улыбаясь, хромает навстречу. Я слышу постукивание его палочки. Вижу руку, протянутую для рукопожатия. И чувствую, как он задерживает мою ладонь в своей. И успеваю ощутить всю мягкость и податливость его пальчиков.
Блядь твою мать!!! Хочется выматериться. Ибо это уже что-то запредельное. Прямо роман в стихах какой-то!
- Идемте, - почти брезгливо говорю я. И поворачиваюсь.
- Куда? – доверчиво спрашивает он за моей спиной.
- Вы ведь хотели на квартиру? – я уже иду. Торопливо. Будто пытаясь убежать.
Но убежать не удается. Сквозь частое постукивание палочки по асфальту доносится его взволнованный голос:
- Да, конечно!..
- Вот и идемте.
У меня есть на примете одна квартира. И ключи от нее. И отвратительное ощущение от происходящего. Давненько я не обманывал несмышленышей, подсовывая им, вместо конфетки, дерьмо в блестящей обертке. Но, кажется, именно сейчас это и проделываю. Зачем я веду его на эту квартиру? Ведь наличие квартиры не способно компенсировать пустоту у меня внутри! И что? Этой пустотой я и буду отвечать на его чувства?
Вот он торопится за мной, почти бежит. А зачем?
- Куда мы едем? – интересуется он, когда мы влезаем в автобус. – А то я города не знаю. Только институт и общежитие. Я ведь недавно поступил…
- А сам откуда?
- Из Старошахтинска.
- В политех поступил?
- Да.
Нетрудно догадаться! Ведь мы встретились как раз за углом политеха.
- А вы ничего со мной плохого не сделаете? – вдруг спрашивает он жалобно.
Вот идиот! Так бы я ему и сказал, если б действительно собирался что-то этакое с ним делать!
- Нет, - отвечаю со злым смешком.
И ловлю его испуганный, почти затравленный взгляд.
- Нет, Дмитрий, ничего плохого я с вами делать не буду, - я почти стыжусь его испуганных глаз. – Только то, что вы сами захотите. Никто ни к чему вас не станет принуждать.
Он опасливо поглядывает в окно:
- А далеко еще?
- Уже выходим.
Пробираюсь к дверям. Он покорно плетется позади.

В квартире я тишина. И бардак. Откуда он берется в практически пустой квартире? Но берется же откуда-то!
Я располагаюсь на колченогом стуле – одном из двух, присутствующих посреди этой полуразрушенной жилплощади.
Про подобные квартиры дилеры-перекупщики говорят: «Убитая». Впрочем, про эту именно они ничего такого не говорили. Потому как эту квартиру никто не выставлял на продажу. Некому. Хозяева далеко, на заработках за границей. А ключи – вот, в моем кармане. Вручены, чтоб хоть кто-нибудь, хоть иногда за этим квартирным трупом присматривал.
- Садись, - киваю Дмитрию на второй стул. – И давай будем на «ты». Для начала расскажи, что ты предпочитаешь в сексе?
- Я? – он неловко сутулится. – Я?
- Ты. Ну, ладно, - мне тоже неловко от его неловкости и я пытаюсь немного разрядить обстановку. – Хорошо, для начала я расскажу о своих предпочтениях. Я не люблю анала. Предпочитаю оральный секс. Но, только вот, боюсь, что не смогу тебе предложить даже и орального удовлетворения. Я же говорил, что у нас вряд ли что-то получится. Только если ты у меня…
И встаю со стула. Перед ним. Мои брюки оказываются прямо у его лица.
Замешкавшись буквально на секунду, он отставляет палочку и протягивает руки к поясу моих брюк.
Эх, малыш, мой несбыточный мальчик из мечтательной бесконечности! С каким бы наслаждением я протянул к тебе свои потные, разгоряченные страстью ладони – к твоим брючкам, к твоей ширинке… А потом прикоснулся бы губами к тельцу твоему, к маленькому твоему писюньчику… Как бы я поцеловал его, как бы проник языком под крайнюю плоть, лизнул гладенькую головку…
Но пока что это делают со мной.
Стриженная почти «под ноль» голова Дмитрия склоняется к моему паху. Мой конец погружается в его рот.
Приятно.
Ведь никуда не денешься – приятно! И член мой быстро принимает стойку «смирно» – физиология. Хотя стриженый затылок парня, его лицо, почти утонувшее в моей промежности - они у меня особого сексуального трепета не вызывают.
Вот если б это была твоя вихрастая голова, мальчик мой дорогой!..
Но тебя нет. А есть Дмитрий.
И он старается. Большого опыта не чувствуется, но старание налицо.
Парень обводит языком ствол, щекочет уздечку. Всасывает головку. Даже пытается принять мой член в горло, но отстраняется. Говорит извиняющимся шепотом:
- Не могу. Боюсь, вырвет.
- Ну и не надо, - великодушно разрешаю я.
Он вновь погружает член в теплую влагу рта.
О, да и у него, оказывается, стоит вовсю!
Дмитрий как-то незаметно успел расстегнуть свои брюки и из них торчит кое-что. Не сказать, чтоб особо длинное и толстое, но это ведь на любителя. А я как раз и не любитель длинного и толстого. Меня бы порадовал маленький карандашик мальчишеской писки-писуньки. А у Дмитрия вполне сформировавшийся мужской половой орган.
Я слегка прикасаюсь к этому органу – и тут же отдергиваю пальцы.
Нет, мне не преодолеть брезгливости! Член молодого человека напряжен до предела – он как стальной штырь, чуть загнутый кверху. Но я не смогу помочь ему разрядиться – ну никак! Это выше моих сил…
Да и сам я тоже далек от разрядки. Конец елозит во рту парня, усилия Дмитрия не дают члену опасть, но удовлетворения как раз и нет!
- Ты устал, - говорю я моему партнеру, - отдохни.
И вынимаю член из его рта.
- Да, - кивает он благодарно.
А я с некоторой даже неприязнью думаю о том, что мне опять через некоторое время предстоит всунуть член в этот рот и елозить, елозить там… До каких пор? Ох, что-то сомневаюсь я в благоприятном финале…
А если финал не наступит – как это будет выглядеть? Будто я – импотент? Или что Дмитрий совсем уж плох в сексуальных играх и просто не способен доставить удовольствие?
И в том, и другом варианте трактовки событий не вижу ничего утешительного. Как бы сделать так, чтобы этот затянувшийся минет кончился, не начинаясь снова?
Положение спасает телефонный звонок.
Моя благоверная. Разыскивает меня.
- Да, - говорю я. – Да, уже собираюсь выезжать домой.
- Извини, - объясняю Дмитрию, нажав кнопку телефона, - но надо ехать.
Парень торопливо заправляет в трусы свой опадающий член, застегивает молнию и поднимает на меня взгляд полный тревоги:
- А как отсюда до политеха доехать? Я не очень запомнил дорогу…
- Я провожу тебя, - сообщаю я. – Мне по пути. Довезу до центрального рынка. Оттуда дорогу найдешь?
- Найду! – с облегчением соглашается он.
- Ну и замечательно, - киваю.
А сам думаю, что, расставшись возле центрального рынка, мы больше уже никогда не увидимся.

Ага, как бы ни так!
Звонок Дмитрия настигает меня уже через пару дней.
- Алло, может, мы встретимся? – как ни в чем ни бывало, спрашивает он.
- Но… Ведь у нас ничего не получилось… - бормочу я. – Ни у меня не получилось… ни тебя я удовлетворять не смогу… Я ведь тебе говорил, что мне нравятся ребята помоложе… Да и тебе бы, наверно, было интереснее с кем-нибудь не таким старым, как я…
- Да, - вроде бы соглашается он. И тут же сообщает. – Я хочу попробовать анальный секс.
- А ты… никогда его не пробовал? – в некотором обалдении спрашиваю я.
- Нет.
- И хочешь, чтобы я тебя…
- Да.
- А что ты пробовал-то? До этого? До нашей встречи?
- Ну, оральный секс. С одноклассником. Про него было известно, что он… Ну, это… Ну, занимается, в общем, этим.
- И он тебе предложил?
- Я и не ожидал, что предложит. Но было здорово!
- А еще с кем?
- Ни с кем, что ты! Да если б обо мне такое узнали в Старошахтинске!.. Да я бы всех друзей потерял! И вообще мне б жизни не было…
- Но этот, твой дружок, который тебя соблазнил – он ведь как-то живет там?
- Даже не знаю… Да, он остался в Старошахтинске, никуда не поступил… Но он смог себя как-то поставить – так, что почти нормально к нему относятся. Не знаю. Ну так когда мы встретимся?
- Ну, давай, завтра… - совсем растерялся я.
- В три часа я подъеду, хорошо?
- Хорошо…
- Только ты напомни адрес, а то я забыл где мы были. И какими автобусами туда ехать?
Я рассказал.
- И вот еще… - замялся он. – Ты не знаешь – к этому, к аналу – как к нему готовиться?
- Вроде бы клизмиться надо… - не совсем уверенно отвечаю я.
- Сергей, а ты раньше занимался аналом?
- Вообще-то, да, было несколько раз. Почти случайно. Я ведь не очень большой специалист…
- Ну, я тогда сделаю себе на ночь клизму! – порадовал Дмитрий.
- Лучше с утра, - предложил я.
- Ага, - согласился он, отключаясь.

- Раздевайся, - сказал я ему с порога, - буду еще тебе клизму делать.
- Я утром делал себе.
- Это было уже давно.
Он покорно разделся, устроился животом вниз на топчанчике (я предусмотрительно постелил туда какое-то подобие простынки), молча оглянулся на меня, ожидая.
А я набирал воды в клизму, мазал ее мягкий кончик вазелином – а сам чувствовал себя хирургом, готовящемся к серьезной операции. Операции дефлорации.
Эротических чувств при виде его голого тела – никаких. А уж зад Дмитрия вызывал, скорее, обратную реакцию – он был совсем уж дико, по-взрослому волосат! Вообще, наверно еще года два и Дмитрий весь покроется густым подшерстком. И на снегу сможет спать в голом виде. На его груди волоски еще пока только пробивались, но ниже талии он зарос уже основательно.
- Раздвинь ноги, - попросил я.
Он не только раздвинул, но еще и руками растянул половинки, чтоб мне было удобнее.
Как там описывают в порнографических гей-рассказах задний проход? «Ему открылась потайная розочка»? Мне открывшееся напомнило, скорее, клочок красноватой скомканной тряпочки, забытой посреди черных кучерявых волос.
Потыкав в эту измятую тряпочку, я довольно легко проник внутрь и осторожно выдавил клизму. Потом следующую.
- Не больно?
- Нет, - он помотал головой по подушке. Подушка хоть была и старая, но наволочку я надел свежую.
- Несколько минут полежи, а потом пойдешь в туалет и посмотришь, что выходит. Если вода будет грязная, сделаем еще раз.
Я сегодня был очень брезглив. Просто на редкость.
- Чистая, - доложил он, выйдя из туалета.
- Ну, ложись, - вздохнул я.
Достал заранее заготовленную свечку, тоже провазелинил, медленно вдавил. Вошла, что называется, как по маслу.
- Больно?
- Нет, нормально.
Покрутил свечку, разминая мышечное кольцо. Вынул. Снял рубашку, штаны, трусы.
Дмитрий снизу следил за моим стриптизом. Когда я приблизился к его лицу, с готовностью приподнял голову, принимая в рот мой член, начал обрабатывать его языком.
Ничего не оставалось как возбудиться. Не душой - только членом. Душа свернулась калачиком где-то в глубине сердца. Ей было зябко, и она старалась не выглядывать наружу.
А член, ничего, встал.
Я вытащил его из мягких губ, перешел к заднице, принялся тыкаться.
Не сразу, но вход нашелся.
- Не больно? – озабоченно спросил я снова, все сильнее наклоняясь над распростертым телом и погружая елду в заросли между половинок.
- Не, - Дмитрий покрутил затылком перед моим лицом, показывая, что ему все нипочем.
Я начал медленные фрикции.
Не слишком ли много вазелина? Что-то совсем уж никакого сопротивления… Проваливаюсь, как в трубу. И ощущения соответствующие. Как у трубопроводчика во время трудового процесса.
Но отступать некуда. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Я размеренно шлепал своим тазом по ляжкам Дмитрия, пытаясь найти в этом занятии хоть что-то заводное. Менял темп, слегка перемещался вправо и влево, норовил засунуть поглубже, сопел, как паровоз. Но было никак. Просто никак! Механика, а не эротика. Ей-богу, рукой и то сексуальней!
Дмитрий подо мной прикрыл глаза. По его щеке ходили напряженные желваки. Внезапно стало жарко. Мне или ему? Я так и не понял. Заметил только, что тело мое отчаянно скользит по его спине. Он был весь в поту. Даже на лбу выступили капельки.
Это еще больше отвлекало от процесса. Я прикрыл глаза, пытаясь представить хоть что-то… Что, например, меня взял в плен чеченский террорист. Который тут же мне и отдался. Странная фантазия, но, кажется, что-то заводное в ней было.
- Сейчас кончу, - предупредил я.
- Только не туда… - взмолился Дмитрий.
Пришлось вытаскивать и орошать спермой его поясницу.
Резво вскочив после этого семяизвержения (далеко не сладостного), я оправился в ванную. Подмываться.
Когда вернулся, Дмитрий все лежал в той же расслабленной позе.
- Как тебе? – озабоченно спросил я.
- Я тоже кончил, - с усталой, слабой улыбкой сообщил парень. – Немного раньше тебя, совсем немного.
Опять же если вернуться к голубой порнографии, там о подобном говорится: «Он кончил подо мной без помощи рук».
- Ну и хорошо, - похвалил я. – Не хочешь сходить в туалет?
- Да, конечно, - откликнулся он, поднимаясь.

А когда вернулся после туалета и ванной, застенчиво спросил:
- У тебя здесь не найдется чаю? Так пить хочется…
- А есть не хочется?
- Хочется, - признался он. – Я не завтракал сегодня.
- Яичницы из трех яиц тебе хватит?
- Конечно! – торопливо согласился Дмитрий.
- Ну, одевайся, пойдем на кухню.

После кухни мы сидели на топчанчике расслабленные. Рядышком. Но одетые. И не соприкасаясь телами.
Беседовали о высоком.
Я спросил, какую литературу он любит. Дмитрий гордо заявил, что английскую классику. Правда, кроме Диккенса никого не назвал. Видимо, в Старошахтинске выражение «люблю английскую классику» звучало столь внушительно, что конкретизации не требовало.
Поговорили о музыке. Естественно, наши вкусы тут разошлись довольно основательно. Он называл песни и исполнителей, о которых я и слыхом не слыхал, но которые, наверно, пользовались шумным успехом у продвинутой бритоголовой молодежи Старошахтинска. Добил же меня его рассказ о том, как давно и безуспешно он ищет какую-то песню Шафутинского. Боги! Я даже не знаю как правильно пишется фамилия этого гения постсоветской эстрады (может, Шефутинский? Шифутинский? Или Шуфутинский?), что уж говорить про его творчество?
Однако, финал беседы об искусстве оказался неожиданным. Я обнаружил, что наши тела все-таки соприкасаются – уже. А у Дмитрия в штанах имеется явный торчок.
Я деловито расстегнул собственную ширинку, парень тут же склонился, мягко прихватывая ртом мой член.
Пришлось снимать штаны уже основательнее.
Диспозиция поменялась. Теперь я прилег спиной на топчан, похабно раскинув голые ноги, а Дмитрий склонился надо мной, целуя и полизывая промежность. И периодически всасывая член.
А я закрыл глаза, постанывая.
Все-таки живой же я человек, и когда у меня старательно проводят языком по внутренней стороне бедра, выискивая и лаская самые эрогенные зоны, я не могу удержаться.
Да что там! Я вдруг повел себя, прямо скажем, довольно непотребно. Мурчал под ласковыми поцелуями Дмитрия самым постыдным образом, требовал еще и еще, я просил его опуститься чуть пониже и подняться чуть повыше. Поласкать уздечку члена и втянуть в рот яички. Бормотал: «Димочка, дорогой мой!» - и гладил его руку, которая опиралась о топчан рядом с моим бедром.
Но кончить я так и не смог. Потому что ласки этого взрослого парня ну никак не могли заменить мне тебя, мой мальчик…
А когда Дмитрий ушел, то я вдобавок обнаружил на белой полосе незагорелой кожи, обычно скрытой под плавками, несколько кровоподтеков, в просторечии называемых засосами. Только этого мне не хватало!
И что теперь делать?
Не с засосами – бог с ними, пройдут! С молодым человеком, которому я не могу дать любовь?
Ведь он позвонит мне опять!
Да что там, уже звонил. И я опять не смог отказаться от встречи.
Что во мне играет - жалость? Да, он инвалид. Одна нога короче другой на три сантиметра. Но дело вовсе не в этом. Жалости нет и в помине. Он нормальный парень (если только чуть голубоватый, ну так и что?) - но спать с ними? Мне?
Или главное в моей уступчивости – моя амбициозность? Как же, ведь мне покорно и с готовностью отдается парень, который в два с половиной раза моложе меня!
Только что мне толку с его отдач? На последней нашей встрече, я, как ни старался, выгибаясь над его ягодицами, но так и не смог кончить. Он-то при этом опять кончил, он остался доволен – а я? На кой мне все это? Мне надо искать тебя, мой мальчик! Надо бросить все, наплевать на общественное мнение, на собственные страхи, найти тебя, полюбить – живого и реального, а не выдуманного. У меня столько забот впереди – а я чем занимаюсь?
Ха! Опять звонит телефон. Я уже чувствую – в трубке прозвучит неуверенный голос Дмитрия: «Сергей, встретимся?» – и я снова не найду что возразить…
Мальчик мой, прости… Я презираю себя. Изменяю тебе, но знаю, что наказание за измену уже свершилось. Вот оно: я снова один. Безнадежно одинокий. Даже когда меня целует Дмитрий. Вот же подлость какая!..
[420x640]