Жан Бодрийяр

Насилие глобализации (ноябрь 2002)

Л О Г О С 1 ( 3 6 ) 2 0 0 3


Сходу становится понятно, что философ выступает против Фукуямы и его гегель-тезиса о конце истории.

Бодрийяр против унификации и воплощения Универсальной Идеи.

Попытки воплощения Западом Универсальной Идеи, подчинения ей всего мира означают то, что у него уже давно нет своих ценностей (они не "его", они "всеобщие"). А культура, которая утратила свои ценности, может только отыгрываться на других культурах.

Создание глобальной системы, воплощение во всем мире Универсальной идеи есть результат лютой зависти, здесь лучше процитировать:

результат зависти культуры, индифферентной культуры с нечеткими дефинициями по отношению к культуре «высокой четкости» — зависти разочарованных, дезактивированных систем, по отношению к культурам высокой активности - зависти десакрализованных обществ по отношению к культурам, сохранившим жертвенные формы. Для подобной системы любое строптивое устройство предположительно террористическое. Например, Афганистан.

все объяснения ненависти остального мира к Западу (The Rest against the West) нужно отбросить, они ничего не объясняют.

Здесь он обращается к антропологии и теме дара. Чем ценней был подарок, который люди дарили другим, тем больше эти другие становились зависимей от этого человека, так как Дар предполагал ответное дарение. Если ответный Дар был неэквивалентен, то это считалось позором. Односторонний Дар, Дар, который невозможно вернуть - это акт власти, в этом состоит насилие Империи добра. Так вот, ненависть к Западу - это не ненависть тех, у кого взяли все и не вернули


ненависть к Западу - это

скорее ненависть тех, кому все дали так, чтобы они не смогли вернуть. Значит, это не ненависть эксплуатируемых или лишенных собственности, это злоба униженных. И 11 сентября терроризм ответил на унижение: унижением за унижение. А для мировой державы худшее даже не подвергнуться агрессии или быть разрушенной, а претерпеть унижение. 11 сентября она была унижена, так как террористы нанесли ей «удар», который вернуть она не сможет.

но это еще не все.

Мы, на Западе, говорит Бодрийяр, всегда получаем не от Бога или природы, а от технического механизма общего товарообмена и всеобщего вознаграждения.

То, что мы презираем в себе, трудноразличимый объект нашей злобы — это как раз избыток реальности, избыток власти и комфорта, этой всеобщей свободы, этого окончательного осуществления — участь, которую приберег для «домашних», «ручных» масс Великий Инквизитор Ф. Достоевского. Вот, что конкретно отвергают террористы в нашей культуре — отсюда широкий
отклик, который они находят и гипнотическое очарование, которое излучают.

И он говорит о Традиции, когда вещи и люди находятся в символическом равновесии, за счет принесения жертвы, возвращения символического долга Богу, природе или чему-то еще. То есть сожалеет, тоскует об ушедшей сакральности, об исчезнувшей возможности обратного Дара.

Здесь, как мне кажется, очень интересный ход мысли.

Во-первых, есть две идеи преодоления этой механистичности и Бодрийяр по всей видимости склоняется к первой из них - к возврату к Богу, к вере. Это есть у "варваров", готовых умереть за свои ценности, за возможность отдавать полученное, протестующих против того тоталитаризма, о котором писал Маркузе.

Но есть ведь и еще одна идея - в революции (в точном, "этимологическом", значении этого слова) против всеобщего товарообмена, отношений купи-продай, против отношений человек-хозяин и человек-раб (раб в том смысле, что он не распоряжается своим временем, своим телом, выступает как механизм и т.п.), против того же самого тоталитаризма. Это идея будущего общества, дорога вперед, дорога вверх.

То есть, если первый вариант – это возврат к средневековью, то второй – шаг в следующую современность.

Несколько спекулятивно можно сказать, что первый вариант - это стояние на коленях перед Богом, а второй вариант - возвышение над Богом или же самопосвящение в Божество. Люди как Боги

И есть вопрос в связи с этим. Осталась ли возможность выбора этих путей в Европе?

Вспомним события в Париже. Думаю, бунтовщики - это обычные неудовлетворенные консьюмеристы. Может быть издалека они и выглядят (прикрываясь своим исламом) как люди, стремящиеся к сакральному бытию, отрицающие Западную Универсальность, но на самом деле они хотят того же, чего желает средний француз. Они хотят вкусного.

А кто такой (условно назовем его "Ле Пэн") их противник, обычный французский правый? Является ли он человеком традиции? Нет, не думаю. "Ле Пэн" тоже хочет вкусного, а пришельцы этому мешают.

Между этими двумя типами нет противоречий универсальность-дифференциация, базовые ценности одни и те же.

Наверное, для рождения новых сакральных идей необходима кровь. Много крови.

Но как насчет второй идеи, революционного движения вперед? Есть ли в Европе силы, которые бы выступали за это? Казалось бы, должны быть, в конце концов левые идеи там достаточно сильны. Но в чем смысл существования этих идей сегодня? Думается, в консервации существующих отношений. Пусть всегда будет как сейчас, или пусть всегда будет как сейчас, только лучше, вкуснее. Пусть история закончится именно на этом. Нет, они тоже не способны на прорыв.

И здесь тоже нужна кровь.

Может быть, слишком много лишних букв написал, но вопрос к участвующим такой: согласны ли вы с той трактовкой, что отринув свои традиционные ценности, современное общество постепенно деградирует, а также, если согласны, какой путь предпочтете – возврат, или прорыв вперед?

Естессно, необходимо обоснование каждого ответа.