Их много, таких историй. А это - одна из сотен тысяч...

Обычно расстояние меряют километрами. Но это обычно. Я же расстояние меряю письмами. Между нами одна тысяча семьсот двадцать два письма. Если бы мы жили пару веков назад, то мне пришлось бы заказывать для них огромный кованый сундук, они бы пылились и желтели в надорванных конвертах и просто когда-нибудь сгнили. Но мы живем сейчас, поэтому я бережно храню их на своем компьютере, обрекая на вечную молодость. Ты улыбнешься моей наивности, техника не безупречна, скажешь ты, но я все предусмотрела. Раз в месяц я копирую наши письма, архивирую и сбрасываю на диск, вернее на три диска. А раз в год я со старых дисков переписываю архив на новые диски. Ну, так, на всякий случай. Ты скажешь, я сумасшедшая? Нет, я просто собственница, и хочу, чтоб все мое было со мной.
Утром, едва открыв глаза, я бреду к компьютеру и проверяю почту. Бывают периоды, когда твои письма, как троллейбусы, сыплются целыми пачками, по три, по пять, а как-то, помню, пришло сразу восемь, но чаще ты выдаешь их скупыми порциями. Я называю это приливами и отливами и даже не знаю, что мне нравится больше. Я все люблю, это – как в жизни. Вернее, это и есть жизнь. Ну и пусть мне не известно, где ты, с кем ты, за кого ты. Я почти ничего не знаю из того, что положено знать о человеке – лишь имя и приблизительный возраст…
«Привет, ты удивительно выглядишь… мне немножко за 30…»
Вот так все начиналось. В первом письме я тебе нахамила. Во втором или третьем уже хотела попросить, чтобы ты выслал мне свою фотографию, но постеснялась и не сделала этого, а потом было поздно. Было и такое, что я написала тебе свой телефон и попросила позвонить. Я спала – ждала, ела – ждала, работала – ждала, я везде ждала. Я ненавижу ждать, но я ждала, бесилась, выходила из берегов, тысячи раз уходила от тебя, стирала письма, а через пару часов брала один из тех самых резервных дисков и все восстанавливала. Молодец, что не позвонил. Действительно, к чему это, если ты и так живешь во мне, а разве бывает больше?
Кому расскажи, не поверят – читать, как ты покупал масло для машины, и при этом чувствовать тепло - от живота вниз. Дотрагиваться до клавиатуры и тут же отдергивать пальцы, будто от тока. Закрывать файл, откидываться на спинку кресла, беря передышку, потом снова наклоняться к монитору, щурить подслеповатые глаза, улыбаться черным буковкам, словам, фразам, тушить сигарету мимо пепельницы, проливать липкий сладкий кофе себе на колени, отвечать вслух, шутить в пустоту… Хотеть, хотеть, еще раз хотеть… И так уже на протяжении.... долго....
А сегодня создать новый документ в ворде и вдруг понять, как мало могут слова. Как порой они умеют исказить то огромное и неведомое, что живет в тебе, сделать глупым, банальным, напыщенным, пошлым. Понять, что иногда лучше молчать и писать о погоде, что порой один взлет ресниц стоит больше, чем сотни исписанных листов… понять все…
И прийти к тому, что меня уже разрывает от желания видеть тебя. Я отчаянная. И мне очень страшно. Но я не представляю, как можно жить дальше, не узнав, какого цвета твои волосы, как ты улыбаешься, морщишь ли ты нос, если смеешься, и существуешь ли ты вообще еще где-нибудь, кроме моего сердца. Это письмо, одна тысяча семьсот двадцать третье, будет последним. Конечно, возможно, что уже через пару часов я передумаю и вернусь к тебе, но сейчас… Сейчас я полна решимости. Я бросаю тебе перчатку, я вызываю тебя на дуэль. Я уверена, что ты сохранил мой номер телефона и я нажимаю ENTER.