[Фрагмент автопортрета]
Я нищая падаль, я пища для морга.
Мне душно, как джинну в бутылке прогорклой,
Как в тьме позвоночника костному мозгу.

В коморке моей как в темнице промозглой
Арахна свивает свою паутину,
Моя Дольче Вита пропахла помойкой.

Я слышу - об стену журчит мочевина.
Угрюмый гигант из священного шланга
Мой дом подмывает. Он пьян очевидно.

Полно во дворе человечьего шлака.
Дерьмо каменеет как главы соборные,
Избыток дерьма в этом мире однако.

Я вам не общественная уборная!
Горд вашим доверьем, но я же не урна!
Судьба моя скромная и убогая.

Теперь опишу мою внешность с натуры.
Ужасен мой лик, бородёнка как щётка,
Зубарики пляшут как клавиатура.

К тому же я глохну. А в глотке щекотно.
Паук заселил моё левое ухо
А в правом сверчок верещит, как трещётка.

Мой голос жужжит как под склянкою муха.
Из нижнего горла, архангельски гулкая
Не вырвется фуга плененного духа.

Где синие очи? Повыцвели буркалы.
Но если серьёзно, я рад, что горюю,
Я рад, что одет как воронье пугало.

Большая беда вытесняет меньшУю,
Чем горше, тем слаще становится участь,
Сейчас олеуха милей поцелуя.

Дешёв парадокс, но я радуюсь, мучась.
Верней нахожу наслажденье в печали.
В отчаяной доле есть ряд преимуществ:

Пусть пуст кошелёк мой - какие детали!
Зато в мочевом пузыре, как монеты,
Три камня торжественно забренчали.

Мои мадригалы, мои триолеты
Послужат обёрткою в бакалее,
И станут бумагою туалетной.

Зачем ты, художник, парил в эмпереях,
К иным поколеньям взвивал свой треножник?
Всё прах и тщета. В нищете окалею.
Таков твои итог, досточтимый художник.