"Пустите погреться" - из этих двух слов состояла первая роль Льва Лещенко в театре. Он изображал грешника в потустороннем царстве.
Я сегодня был почти готов повторять эти слова, причем до тех пор, пока эти самые товарищи из потустороннего царства не пустят - погреться.
Снимали на Новодевичьем кладбище открытие реконструированного памятника на могиле Чехова.
Я был задраен на все пуговицы, закутан в шарф, утеплен капюшоном.
Но всё равно - дубак был страшный, ветрище жуткий.
К счастью, те, кто памятник открывал, тоже чувствовали это. Поэтому вся церемония прошла за 15 минут.
Я уже было обрадовался, что отморозить конечности, к счастью, не удастся. Но не тут-то было. Сначала писали одно интервью, потом другое. И собеседники, как назло, все попались такие разговорчивые. У самих носы холодные, щеки красные, слова еле произносят, но всё-таки настойчиво продолжают их произносить.
Поскольку программу про памятник на могиле Чехова (правда, тогда еще гибнущий) мы уже делали, то сегодня на месте оказалось масса знакомых. Пока со всеми поговорили, пока обменялись мнениями о состоянии других надгробий на кладбище, пока снимали картинки, я понял, что всё. Прям щас упаду среди этих надгробий.
Но и это еще был не конец. Когда всё было сделано и можно было ехать на базу, пропал руководитель программы. Выяснилось, что он пошел навестить какие-то особо дорогие ему могилы. А поскольку мне с ним нужно было кое-что обсудить, я стал его ждать.
Греться мне было негде - машину с группой я уже отпустил.
И вот я ходил между памятниками и вспоминал слова из первой роли Лещенко. Почему-то в тот момент казалось, что там, у них, прости Господи, теплее.
Но самое смешное, что после того, как мы встретились с руководителем программы, с помощью еле работающих артикуляционных аппаратов обсудили то, что нужно, я опрометью бросился в сторону города - теплых машин, уютных троллейбусов, кафе с горячим чаем.
А руководитель пошел дальше гулять по Новодевичьему.
Вот я и подумал: может, я просто как-то не так оделся?..