Писать! Писать! Боже, как давно я этого не чувствовала.
Сколько надо медитировать тибетским монахам, чтобы достичь просветления?
Мне было достаточно не спать три дня и три ночи и на третью ночь я все поняла.
Ты со мной всегда.
Однажды войдя в меня, ты навсегда остался во мне.

Она лежала на кровати, раскинув руки, закрыв глаза, расслабившись и вспоминая их первую встречу (когда это было?). разговаривала с ним и он вновь пришел - дрожью и покалыванием по телу, нежеланными слезинками из глаз, затекающими в уши и мешающими дальше лежать спокойно.
- Ты мой Бог, - прошептала она, - Нет! Ты не мой Бог. Ты просто Бог, самый настоящий и единственный.

Как тяжело, медленно и невозможно криво,а потому непонятно, писать на бумаге. был бы сейчас инет,я бы развернулась. Но его нет. А я возьму и сделаю, и буду как раньше, жить там, общаться там, черпать новые мысли... Вот только менять ли ник?

Она говорила и говорила с ним - с этим самым внезапно пришедшим покалыванием. И тут вновь, как в старые добрые времена пришло непреодолимое желание писать. Она вскочила с кровати и, спотыкаясь, забыв очки, бросилась за своей тетрадкой. Строчки выходили корявыми, как будто бы она уже разучилась выводить буквы, но она просто торопилась записать все.

Какая ужасная ручка, просто беспредел какой-то, приходится сильно-сильно нажимать на нее, до боли в руке, до боли во всем теле, до боли в голове - я слишком много думаю, все подряд, вперемешку, а записи помогают сосредоточиться на одной теме.
Пойду на кухню, там есть стол и хорошая ручка, не забыть бы, о чем я хотела написать.

В полной темноте, с книжкой, сигаретами, зажигалкой и пепельницей в руках (и как у нее все это поместилось?) она прошагала на идеально чистую кухню.
- И для кого это я сегодня весь день убиралась? - подумала она. - Я же знала, что никто не придет.

( Почерк уже спокойнее.) Все как тогда, с первым мужем, когда все так же разлаживалось, меня спас интернет, причем так конкретно спас, послав мне Бога в Мужья. Муж с большой буквы - это такой человек, который действительно всегда с тобой, сидит рядом в кресле-качалке и читает тебе Кафку на ночь. А ты лежишь счастливая и улыбаешься, потому что вы одно целое и вы всегда вместе.
И больше ничего не надо.
Я люблю тебя, мой Убийцо.

Она сидела и улыбалась, и такое счастье ее переполняло, что не сравнить ни с чем, разве что с моментом рождения дочери. Их дочери, ведь он всегда был с ней. В ней.