Краснолюды прихватили с собой достаточно припасов. А когда они
кончились - а кончились они вскоре, потому что ртов было много, - Язон Варда
и Мунро Бруйс, едва стемнело, исчезли, прихватив пустой мешок. Под утро они
вернулись уже с двумя мешками, полными под завязку. В одном оказался овес
для лошадей, в другом - крупа, мука, сушеная говядина, только-только початый
круг сыра и даже огромный сычуг - деликатес в виде фаршированного ливером
свиного желудка, спрессованного между двумя дощечками вроде меха для
раздувания огня в печи. Геральт догадывался, откуда берется добыча. Сразу
комментировать не стал, но дождался подходящего момента. Когда он оказался с
Золтаном один на один, то вежливо спросил, не видит ли тот чего-нибудь
неприличного в ограблении других беженцев, голодных не меньше них и наравне
с ними бьющихся за выживание. Краснолюд серьезно ответил, что да, ему
страшно стыдно, но такой уж у него характер.
- Мой колоссальный недостаток, - пояснил он, - в неизбывной доброте. Я
прямо-таки не могу не творить добро. Однако я - краснолюд разумный и
рассудительный и знаю, что быть добрым ко всем невозможно. Если я попробую
быть добрым ко всем, ко всему миру и всем населяющим его существам, то это
будет то же самое, что капля пресной воды в соленом море, другими словами:
напрасное усилие. Поэтому я решил творить добро конкретное, такое, которое
не идет впустую. Я добр к себе и своему непосредственному окружению.

Больше вопросов Геральт не задавал.