Долгая счастливая жизнь

Пожалуй, главный русскоязычный альбом года. Мы более или менее понимали, кто такой Егор Летов в 80-х. Мы удивлялись, негодовали, но тоже понимали или старались понять, кто такой Егор Летов в 90-х. Тогда понимание пришло в виде наспех выведенной из случайно брошенной Летовым фразы формулы: „Я всегда буду против". Новый альбом, приуроченный к 20-летию группы показал, что мы ошибались. Ошибались, полагая, что „против" — это против системы. На самом деле система для Летова — лишь частный случай мира. Трещина пролегла между Летовым и миром в целом, и она проходит, как пел Гребенщиков, через его сердце. И с годами становится все глубже. Хотя летовская стилистика остается совершенно неизменной, на новом альбоме не найти привычных дихотомий „я — они" и, уж тем более, „мы — они". Потому что нет и не было никаких „мы", все это были иллюзии, по молодости, есть лишь Летов с душой наизнанку и все остальное, и нет у них шансов договориться. В каждой песне звучит жгучее черное одиночество — „без меня", „помоги себе сам", „все чужое, только имя свое". И в этом смысле „Долгая счастливая жизнь" — лучшая пластинка Летова, потому что теперь это одиночество вылезло на авансцену и не прячется больше за шутками-прибаутками, за нецензурными словами, за транспарантами и лозунгами. И она уже не привлечет внимание досужих охотников до всяких культурных мерзостей, по ошибке примкнувших к любителям ГО и думающих, что Летов — это тот, кто поет про х..., про п... и про б... В текстах и музыке Летова звучит обреченность — он стал ощутимо спокойнее, у песен появились настоящие, хорошо продуманные аранжировки. И даже звук стал чище, несмотря на творческое кредо ГО записывать альбомы в магнитофонном качестве даже на самой лучшей аппаратуре. И летовская страсть к музыкальным пассажам и мелодиям, заимствованным напрямую из советской эстрады, которая раньше воспринималась как стеб, уже не вызывает улыбки — ему не до смеха. Просто он так слышит.

Святослав Бирюлин | журнал "Play".