Весь день туман следовал за мною по пятам. Всё началось ранним утром, когда мне снился снегопад, укрывающий парк Георгенсвальде и домик Германа Брахерта. Я проснулся, откинул одеяло и там, где должны были всплыть окна соседских кухонь, моему взору предстала лишь молочная пелена.

Я вышел из квартиры, запер за собою дверь и спустился по лестнице. Лифта не было. Не было проезжающих машин, верхушек деревьев, писем в ящике. Я не мог понять тепло или холодно. Стянул с себя шапку с перчатками. И они плавно растворились в тумане. Я не мог понять сколько сейчас времени, какое время года и каким маршрутом везёт меня из ниоткуда взявшийся автобус.

Затем было озеро и пересекающие его мосты. Я навёл на них камеру и, бестолково фокусируясь (я взвожу курок и чувствую как крутящиеся шестерёнки продвигают следующий кадр фотоплёнки пружина на взводе и я сам как пружина кладу палец на металлическую кнопку попутно размышляя о внезапно набежавшей грозе на летнем побережье а ведь у меня просроченная плёнка и просрочена она на четырнадцать лет мне её нужно было б проявить в девятом классе) делаю снимок.

Щёлк.

Туман заполняет всё внутрикамерное пространство. И так же внезапно на нас набрасывается вечер. Молочная пелена оседает, спускаясь к асфальту, укрывая лавки и уличных кошек. Красиво светят фонари.

Мир останавливается. Электризуется воздух. Крупицы песка и замёрзшей воды перемешиваются. Ноябрь две тысячи первого. Разряд.