Впервые они встретились на перроне у старого вокзала этого задумчивого, дождливого города, который ни она, ни он никогда не решались покинуть. Стояла ранняя весна. Впервые она была влюблена. Впервые - свободна.

Она любила этот город в нем, и любила его в этом городе. Каждую ночь она сдерживала в себе крик, с силой рвущийся наружу, но каждое утро наваждение проходило, сны покидали ее, мир становился реальным, а не выдуманным миром.

Казалось, так будет продолжаться всегда. Весну сменяло лето. Приходил зной. Чаще шли дожди. Тогда она вставала у распахнутого окна, курила, наблюдая как струи воды несутся по мостовой; смотрела на спешащих куда-то людей, на покачивающиеся ветви деревьев с мокрыми, зелеными листьями. Мысли ее то путались, то вдруг становились звеняще ясными и от этого все более пугающими. Затем наступала осень. Ей становилось легче. Она все так же открывала окно и курила, надевая на себя несколько свитеров. Руки ее были холодными, как камень и она несомненно простужалась. Иногда она выходила из квартиры, спускалась по лестнице вниз, захватив с собой Андерсена или Кэрролла, пересекала засыпанную жухлыми листьями дорогу, и направлялась в пустынный парк, где садилась на лавку, и ,поджав под себя ноги, тихо шуршала страницами.

Все было просто, все происходило в свое время. Зимой шел снег. Она любила снег. Он кружил над задумчивым городом. Она лучше контролировала мысли. Прислушивалась к каждой из них. Пыталась понять себя, свое пространство, свое время. Окно оставалось закрытым. Она выходила курить на широкую лестничную клетку, выстланную черно-белой плиткой, кое -где колотой.

Она всегда помнила о темноте.

Затем вновь приходила весна и взявшиеся ниоткуда потоки воды уносили прошлогодний снег, листья; маститые дворники счищали с тротуаров грязь и песок. Мир пробуждался. Это пугало ее. Становилось теплее. На обоях их комнат появлялись солнечные псы. Внутри что-то сжималось. Она мало говорила. Он не знал, что их ждет.

Потом она исчезла. Это единственное, что она могла сделать для него. Потому что любила его в этом городе все сильнее, и все сильнее проступал этот город в нем. Она любила, и в его отражении видела сияние, пульс моря и дыхание ветра. Она знала, что он не принадлежит ей. Или верила в то, что знала это. Она исчезла, потому что его мир занимало солнечное поле, тогда как ее мир был ночной дорогой сквозь бурелом.

Он больше не включал в тех комнатах электрический свет.