Птицы

В последнее время мы видимся с ним три раза в неделю, по вечерам. Два из них — в тренажерном зале. По воскресеньям мы встречаемся после семи на перекрестке Ленина и Береговой. Спускаемся по той, что ведет к морю и, под аккомпанемент опускающегося на наши плечи снега, заходим в кафе с окнами во всю стену.
Он заказывает безалкогольное пиво и порцию чебуреков. Чебуреки, надо сказать, в этом заведении готовят отменно. Я беру бокал светлого пива и ограничиваюсь картошкой или салатом по мотивам «Оливье».
В это время суток в кафе заняты один-два столика. Из динамиков приглушенно раздаются старые вещи американской и российской популярной музыки.
Мы беседуем о разном, выпиваем пиво и разъезжаемся по домам. Точнее, он отвозит меня на своем стареньком автомобиле.
- Ты не знаешь, сколько может стоить обычная деревянная рама? - спрашивает он однажды.
- Для фотографии?
- Да.
- А какого размера? - уточняю я.
- Примерно как тот телевизор.
Я оборачиваюсь и разглядываю закрепленный на стене телевизор диагональю примерно сорок два дюйма. Молодой Васильев в форме гвардейца поет «Остаемся зимовать» в непроходимых болотах.
- Понимаешь, после ремонта у меня осталась свободная стена, на которую что-то нужно повесить и мне хочется, чтобы это была твоя фотография.
- А какая именно?
- Моя любимая, - улыбается он.
Значит — с птицами.
На той фотографии черный ворон, размахивая крыльями, опускается на белоснежную чайку в полете на фоне моря. Пожалуй, лучшее мое фото, которое, к тому же, я сделал очень давно. Было прохладно и я уже поднимался вверх по ступеням, собираясь покинуть пляж. В какой-то момент я обернулся, поднял камеру и сделал тот снимок. Я не видел, что фотографирую, поспособствовала интуиция. Интуиция в то время постоянно сопровождала меня.
А сейчас я разучился ее слышать.


Мне пора уходить

Бывают такие ночи, когда она не может заснуть.
В последнее время бессонница все чаще преследует ее.
И тогда она, глубоко вздыхая, начинает считать овец.
Пастбище, на котором пасутся овцы залито солнечными лучами. На голубом, утреннем небе не видно ни облачка. Под могучим, раскинувшим ветви кленом посапывает пастух, а рядом приютилась его собака.
Увидев это, овцы начинают баловать — становятся в цепочку и прыгают через местами поваленный забор, которым огорожено пастбище. Что и говорить, это единственное развлечение в скучной, по большей части, жизни овец.
Когда очередная овца, перескочив забор, оказывается на мягкой, весенней траве, она ее считает.
«Сто двадцать шесть», - говорит она про себя.

Он всегда чувствует, когда она считает овец. Он набирает ее номер, она поднимает трубку и они долго разговаривают — иногда до самого утра.
- Доброй ночи, - приветствует он ее.
- Доброй ночи, - отвечает ему она.
- Снова считаешь овец?
- Ага...
Она удивляется, что он угадывает эти дни.
«Как же ему это удается?»
Иногда она представляет, как они, взявшись за руки, лежат в ее кровати, вглядываясь в звездное небо. Звездное небо простирается под самым потолком, такое огромное, что вот-вот, - и оно обрушится на них. Вот-вот, - и в нем можно будет утонуть. Когда-то она уже тонула в звездном небе, но это было так давно, что сегодня вспоминается с трудом.
Ей кажется, что многие моменты уже не вернуть.
По правде говоря, у нее есть друг. Но с ним она никогда не будет считать овец. И скучает она вовсе не по нему.


Немного о письмах

То письмо я опустил в синий почтовый ящик на углу двух улиц города N в конце зимы. Опустил, не подумав.
Конечно, я совершаю необдуманные поступки, как и вы, должно быть, но к каждому делу я все же люблю подходить всесторонне взвешивая возможные результаты.
Позавтракав рогаликом с шоколадом и чашкой черного чая, я засел за письмо. Писал его около часа, особо не задумываясь — просто изливал свои мысли на бумагу. Закончив, купил в ближайшем киоске конверт, сложил в него листы, запечатал и вывел своим размашистым почерком имя и адрес получателя.
Надел куртку и отправился к синему ящику на углу улиц.
Конверт звучно стукнул о дно ящика, видимо другой корреспонденции оный в себе не содержал.

На следующее утро я проснулся в тревожном настроении. Долго бродил по квартире, приготовил нехитрый завтрак, налил в кружку горячего чая, сел на диван и принялся все это уплетать.
- Сегодня же воскресенье!
Я прямо-таки подпрыгнул. Сегодня воскресенье. Значит письмо мое из ящика заберут лишь во вторник, в 9:34. Получается, еще два дня и две ночи мое письмо проведет в одиночестве, в холодном ящике, если никто в него ничего не опустит. Как я уже говорил, был конец зимы — февраль, - температура опустилась до минус одиннадцати градусов.
- Экий я безалаберный, - корил себя я.
Через минуту я сидел за письменным столом благородного коричневого цвета, и сочинял новое письмо.

- Ууф, - скажет новое письмо, плюхнувшись в почтовый ящик.
- Ну наконец-то, - произнесет старое письмо. - Ну наконец-то! Приветствую вас! Я уж подумал — никто здесь не объявится, - старый конверт улыбнется новому и они затянут беседу сперва о погоде, а затем, разговорившись, и о чем-нибудь личном.
Иногда в путешествие лучше отправляться вдвоем. Особенно добрым письмам.