Вот и пропан. Стоит, краснеет ПРОПАН-БУТАН, и несут его двое, чифанить будут. Суки. Будут поглощать Пропан-Бутан, будет газ струями ити через трубочку. Ну зажигалка -другая, я понимаю. Но чтобы целый балон!
- Пидарасы! - крикнул я из окна, и скинул на голову несущему пропан, здоровенный якорь.

- Чтоб тебе пусто было чмо! - пронзительно завизжал грудной младенец, по колени вкопанный в землю, и показал мне средний палец.
"Ну пиздец." И пошел я разбираться. Взял щупальца, острие клина, и пошел на стрелку дикую, ну щас всех заколю. Но тут их уж и след простыл.
Чем я хуже детектива? - сообразил я, поднимая с земли грязные, святые мощи. И припал я к ним, к мощам, то мощи были золотые.
- Что за мощи?
- Это девственные мощи, понимаешь? Такие только у грудных младенцев.
- А золотые они почему?
- Ну... Не знаю. Могу предположить что это от пропана.
Ну все ясно с вами. Первая зацепка! Не уйдете. И побежал я по запаху газа, бежал я по траншеям в земле, вырытым массивным балоном Пропана-бутана.
И вот я уже на стройке.
Я притаился. Оттуда доносились хлопки, а иногда и чудные божественные симфонии.
Все просто. Все гениально.
Да!
Это был Моцарт. Он взрывал. Грудной младенец жадно наблюдал за ним, как струи газа входят через трубочку в ротовое отверстие композитора, как его глаза мутнеют от чудной минуты парящего в невесомости сознания!
- Лакримозо, бэлло силациум рэллэ рэви, ругнэляпасо ноудом рондо палассимус, рожа кравас нациеле!
- Всеравно нихуя не понимаю, - сказал младенец и с огромнейшей силой вырвал трубку Пропана-Бутана у композитора изо рта. Зубы зашатались у Моцарта, легли на земь их ошметки . Но композитор, похоже, не расстроился, напротив, сделав несколько глотков воды из лужи он пытался удержать кирпич на голове.
Он ходил с ним по коридору разъебанной стройки, и неуклюже перебирал руками.
А в это время младенец открутил ручку баллона до упора. И наслаждался чудесным газом. Вздох. Еще один. И новый, и еще. Каждый чаще предыдущего, ахуеть.
И вот он оторвался от газа чудного, и встал на ноги. И кожа его начала трескаться, осыпаться, и череп его раскалолся, а из скинутого облачения теперь парил под крышей ангел, чудный ангел, и Моцарт смотрел на него выпучив глаза и свесив язык, словно пес. Эх, композитор. Нелегка жизнь твоя.
Но и моя. Какова, извините, хуя?
- Такова, - сказал ангел подлетев ко мне. - Видишь Моцарта?
- Но я думал... Что он умер..
- То не он умер, это умер ты. Видишь ли, ты сдох три минуты назад.. Иван Грозный сварил тебя в котле.
- Ахуеть! Но при Иване Грозном еще не было пропана, откуда я в своих загробных снах могу узрить такое, чего никогда не видел?
- Это лишь твоя больная фантазия, - промолвил ангел, медленно опустившись на землю. Композитор в это время стройно сделал колесо и встал на мостик.
- Хочешь Пропана? Хочешь пропана-Бутана?
- Нет, - сказал я.
- Нет, ты хочешь пропана, ты хочешь пропана чтобы познать абсолюдную истину всего сущего. Ты хочешь пропана чтобы убедиться что это не сон, твоя душа жаждет пропана, и Моцарт, он говорит что ты хочешь пропана, Хочешь пропана-Бутана?
- Он хочет Пропана! Пропана ему! - заарал Моцарт пронзительно, - ПРОПАНА!
- ШТРАФНУЮ ЕМУ! - Ницше появился с бокалом шампанского в руках и в майке, с надписью "Tuba Mirum". - ШТРАФНУЮ ЕМУ БЛЯ, ШТРАФНУЮ!
- ПРОПАНА ЕМУ!
И толпа великих людей стояла теперь передо мной. У всех на счастливом лице улыбка, и Бетховен катается на тарзанке, кричит - ПРОПАНУ, - и Пушкин жонглирует трупами. А Лермонтов выбивает ковер, насвистывая..
Я не выдержал....
Я не смог стерпеть.
Я гордо подошел к Пропану-Бутану. Я должен был завершить начатое.
И все столпились вокруг меня
Но схватив увесистый кирпич я резким и сильным ударом отломил кран в выси огромного баллона, отбросил его.
И достал зажигалку с заднего кармана своих брюк, солнце проскользило по ее серебристой поверхности, на секунду ослепив меня.
Время замедлилось раз в десять. Оглядевшись я увидел зловещие застывшие крики на стеклянном лице толпы.....
А ангел спокойно смотрел мне в глаза.
Искра....
Я проснулся в диком поту. Угораздило же приснится такому. Ну ничего, бывает, - сказал я сам себе и потянулся. В моей темной комнате мелькнуло что-то красное и большое. Я дернул выключатель, и он заискрился, но свет всеже включился. Посреди комнаты, громоздко, дико и пугающе стоял баллон Пропана-Бутана.. Секунда, и уже струи газа со свистом вылетали из него, а мой выключатель искрился. Я побежал к двери, но обнаружил вместо привычной дверцы увесистую стальную дверь.
Суки
Обшивка пропана трещала, а газ неуклонно вливался в мои легкие... Сознание помутнело и комната напомнилась неживым шумом, цвета облачились в мертвую рясу, загробная месса пела в выключателе. Хлопок. И огонь обволок меня, за тысячную долю секунды меня разорвало на куски.....

- Он что, живой?
- Не знаю... Ну даже если и так, он от этого счастлив не будет.
Я приоткрыл глаза. Мое тело было обварено и сползало, но я не чувствовал боли.
Я повернул голову налево - вулдыристая кожа осталась на бетоне. Прищурившись, я увидел Ивана Грозного, сидящего на красном кресле.
А справо, словно оглушенная молотом по голове толпа, наблюдала за муками еще десятка человек.
- Сладко им, подумал я. - Сейчас их всех ожидает Пропан-Бутан.
Я рассмеялся.
И умер.
Счастливый.


Жизнь, это не более того, что зовется предсмертными галлюцинациями.
Вы существуете лишь в моем воображении.
Я не хочу просыпаться.