я все еще не придумал, не понял, не осознал,
к чему эта никому не нужная новизна,
и вздохи, и всполохи, где упал камнем вниз закат,
и каменный город, сковавший отцветший сад,
да что там, отцветшие жизни, что порохом в ветер, в май,
ни слова в мой адрес, ни жеста, не обнимай -
окутывай крыльями, как будто бы ты ловец
и лучший пастух у заблудших в миру овец.
не верь очевидному, ведь главное скрыто вне,
я так и не выяснил, что ты обрела во мне,
а что потеряла, я – ворох и груз потерь,
но это не важно, не важно, как все теперь.
и в руки холодные, и в кожу не кожу – лед,
садится синица, отринув собой полет,
и мы вместе смотрим, на точки судеб из пойм,
кипящие реки внезапно сошлись тропой,
ведущей слепцов прозревших на поле битв,
где, чтобы не сгинуть, запомни одно – люби,
люби каждой клеткой, нарывом и новым швом,
за все, во что веришь, и то, что давно прошло,
сильней, чем умеешь, любовью своей пронзи,
завязнувшим пухом в густой ледяной грязи,
белеющей вишней сквозь смрад заводских оков,
во веки непрерывающихся веков.