Мои ответы на анкету об итогах первого полугодия 2022 года для "Формаслов" и Бориса Кутенкова
02-08-2022 20:38
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
1. Чем запомнилось Вам прошедшее условное «полугодие» в литературном отношении (январь-июнь 2022)? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период?
2. Назовите несколько самых значительных книг прошедшего полугодия (поэзия, проза, нон-фикшн).
3. Появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание? Удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями?
4. Как происходящее в политике и в мире отразилось на российском литературном процессе? А на ваших планах и творчестве лично?
5. Как изменится литература — в свете, опять же, происходящих политических событий, — по Вашим прогнозам? Вопрос и про издательскую сторону дела, и про настроения пишущей и читающей публики.
В этом выпуске на вопросы «Формаслова» отвечают Лев Наумов, Дмитрий Бавильский, Александр Чанцев, Ольга Бугославская. Ответы Владислава Толстова, Евгения Абдуллаева, Александра Маркова, Владимира Березина, Сергея Костырко - во втором выпуске «Формаслова».
1. Очень надеюсь, что кризис книгоиздательской отрасли (отсутствие бумаги и краски, простаивающие типографии, взлетевшие цены, скукожившиеся тиражи) приведут не к гибели литературной сцены, но к ее переформатированию в более интересное и перспективное состояние, в котором наносное и лишнее схлынет.
Схожие процессы пошли, например, в серьезной «поисковой» музыке примерно так с конца прошлого века, когда деньги и респект для актуальных сочинителей закончились, а сами сочинители и исполнители нет.
Музыкальная тусовка сжалась до состояния «чужие здесь не ходят», остались самые бешеные и «настоящие сумасшедшие», которые и превратили отрасль в самый что ни на есть передовой край антропологического фронта.
Хочется, чтобы примерные процессы начались и в литературе, так как последние годы у меня было стойкое ощущение, что большая часть премиальной и редакционно-издательской инфраструктуры работает вхолостую.
Создавая бастионы ложных ценностей и фальшивых ориентиров.
Во всем происходящем мне хочется видеть не «выход», но «вход». Начало какого-то нового и честного этапа культурного самоощущения, которому мешает все меньше и меньше фальшивого, извне привнесенного.
2. «НЛО», фанатом которого я стал с первых дней его работы, выпустило в этом году много первоклассных книг.
Во-первых, меня тронуло избранное «Лит.Ра», в которое Александр Скидан, один из главных наследников и продолжателей ленинградского писательского андеграунда, собрал свои фейсбучные посты за семь лет. Несмотря на то, что все эти годы я был подписан на Скидана в социальной сети и многие записи узнавал «по звуку» (у Александра сейчас длится какой-то просто поэтический подъем, похожий на затяжной прыжок), интересно было посмотреть на иное качество, которое все эти тексты образовывают, собранные под одной обложкой.
Взбитие сметаны, не дающее утонуть лягушке, оказывается здесь физически ощутимым вместе с переживанием движения времени. Ну и разработка новых форм бытования художественного высказывания, зафиксированная в «Лит.Ра», это тоже для меня весьма интересно.
Во-вторых, хочется отметить, как развивается относительно новая серия «История звука», редактирует которую Евгений Былина.
Последняя новинка серии — «Звуковой поток: Звук, искусство и метафизика» — фиксирует сдвиг понимания «музыки» от поисков мелодии, мелодичности к ощущениям звуковых потоков, к звуку и даже к шуму, к шумам.
Отлично существует и берет новые высоты серия «Очерки визуальности», редактируемая Галиной Ельшевской.
Правда, мне не очень по нраву ее новое оформление, зато насколько хороши сборники Ирины Вакар о русском авангарде («Люди и измы») и Хэла Фостера о сюрреализме («Компульсивная красота»).
Особенно хочется упомянуть «Барокко как связь и разрыв» Владислава Дегтярева, каждая книга которого кажется мне важным, этапным событием.
Однако, больше всего, в-третьих, на душу мне легло объемное исследование Евгения Цымбала «Рождение “Сталкера”», вышедшее в «Кинотекстах», еще одной недавно созданной серии, редактором которой стал Ян Левченко.
Скромный подзаголовок «попытка реконструкции» скрывает коллаж из воспоминаний и свидетельств, специально собранных Цымбалом, работавшим на съемках «Сталкера» и сумевшим преобразовать подлинные впечатления (книгу эту можно ведь прочесть еще и как том первоклассных воспоминаний, проложенной хроникой культурных и политических событий середины 70-х, и как интеллектуальный роман с вкраплениями документальной фактуры, а еще и как биографию Тарковского, так как первая треть этого увесистого тома — детальное и многоуровневое погружение в истоки и причины возникновения замысла работы с братьями Стругацкими: фильм «Сталкер» выполняет здесь роль увеличительного стекла, позволяющего объяснить и другие жизненные этапы, а также фильмы Андрея Арсеньевича) в безупречно сложенное, сложноорганизованное повествование, оторваться от которого попросту невозможно.
3. На вопрос про удивление давно известными авторами: у меня есть два, точнее, три рояля в июльских кустах. Правда, сейчас они выглядят осколками старого мира, предыдущей его версии.
Антония Байетт, посвященная королевой в рыцарское званье, помимо своего великолепного пастиша «Обладать», переведенного еще в ХХ веке, написала «Квартет Фредерики», четыре широкоформатных романа «в лучших традициях».
Вот именно — и, как водится, "широкая панорама интеллектуальной жизни на протяжении десятилетий".
«Живая вещь» и «Дева в саду», две первых части квартета, уже вышли в «Иностранке» с роскошными тисненными обложками. В переводе Ольги Исаевой («Дева в саду»), а также Дмитрия Псурцева и Дарьи Устиновой («Живая вещь»), они ожидают продолжения банкета и завершения проекта.
Хочется верить, что кризис на рынке авторских прав, вызванный «канселлингом русской культуры», не коснется последних двух книг.
Как и не коснется он окончания работы над переводом и изданием по-русски «Моей борьбы», шеститомного шедевра Карла Уве Кнаусгора, может быть, самого важного и сильного, что было написано в мире в XXI веке.
Весной издательство «Синдбад» выпустило в свет «Юность», четвертую часть романного цикла, явно опередившего свое время (судя по отсутствию критики и адекватных откликов, интерес к «Моей борьбе» сужается от тома к тому — как и положено реакции на все настоящее и действительно сильное, что обязано пройти мимо внимания почтеннейшей публики, занятой «бестселлерами», высосанными из пальца) и запустившего подвядший было жанр автофикшн на недосягаемую высоту.
Теперь в ходу и в вынужденной моде все больше антиутопии — сорт вымученной квазилитературы, не способной ничему научить, но зато приучающий своих читателей к выученной беспомощности, тогда как мелкобуржуазные страсти из романов Кнаусгора — практически бездонный резервуар подлинной человечности, ставшей критично дефицитной в последние годы.
Другие псевдонимы дефицита человечности — «кризис гуманизма» и даже «антропологическая катастрофа».
И нам всем с этим надо как-то жить дальше.
Собственно, 53-летний Кнаусгор и учит, как.
Его «Прощание», «Любовь» и «Детство» вышли в предыдущие три года, «Юность» — этой весной, впереди еще две, может быть, самые важные части эпопеи. Пока все шло по возрастающей, поэтому, хочется верить, их не отменят по-русски тоже.
4. Нынешнее состояние мира и литературной сферы как бы отменяет будущее и возможность строить планы, существуя только здесь и сейчас. Поскольку завтра непонятно что может быть. Может ведь и не быть, так что вкладывать все свои усилия (деньги, внимание) следует в сиюминутность.
День простоять да ночь продержаться.
Это очень хорошо для бытия, от отмены инерции и привычных привычек расцветающего дополнительными цветами и даже измерениями.
Невозможность планирования отменяет «большие формы», так как сил у нас хватает лишь на мгновенные, эмоциональные отклики.
Что, в свою очередь, накладывается на и без того фундаментальную зависимость от потоковой эстетики соцсетей.
Даром такие интервенции не проходят, хотя в сухом остатке мы имеем набор более концентрированных переживаний, требующих постоянной возгонки эмоционального градуса и форсирования голоса.
Сила переживаний, однако, не отменяет того, что планировать ничего невозможно, вкладываться во что-то долгосрочное и не слишком обязательное почти всегда означает потерю времени в слишком изменчивой и регулярно нагнетаемой ситуации.
Мы не умеем жить текущим моментом, хотя учимся этому еще со времен мировой пандемии.
Да и текущий момент, между нами говоря, так себе, скорее бы он исчерпал себя окончательно и бесповоротно да захлебнулся в пучине истории.
5. Всю весну шли дебаты об необходимости отмены русской культуры, поражавшие своей дремучестью, непониманием существа дела.
Начинались они с констатации поражения русской культуры, которая не смогла уберечь общество от вступления в конфликт с Украиной.
Штука в том, что культуру нельзя отменить, — она как воздух (ноосфера, как сказал бы Вернадский, а поздний Лотман добавил бы, что культура есть всего-то «обмен информацией», то есть ремой, а не информационным мусором, ничего не означающим шумом) и вмещает в себя буквально все аспекты бытия, причем не только социальные, но и экзистенциальные, так как есть культура отношения к себе.
А еще, например, есть культура отношений к родителям или к чистоте собственного тела, завязанные на опыте, приобретенном в определенных культурных обстоятельствах.
Культуру можно сравнить и поисковой строкой Гугла, в котором есть все, но важно содержание конкретного запроса.
Можно искать в Гугле «войну», а можно «милосердие».
К сожалению, люди путают такие понятия, как «искусство» и «культура», видимо, отталкиваясь от того, что культура живет в домах культуры, театрах, музеях и библиотеках.
Конечно, культура живет и там тоже, раз в ДК и галереях есть, например, туалеты, в которых культура повседневной гигиены и быта заставляет мыть руки и выключать свет.
Напротив, в «годину кручин», кризисов и сложнейших социальных испытаний, культура и ее языки (причем как первичные, так и вторичные языки искусства, изучением которых занимается семиотика) оказываются единственным, что способно хоть как-то защитить от агрессии и хаоса (агрессии хаоса и хаоса агрессии), позволить сохранить не только чувство собственного достоинства, но и человечность.
Культура (в том числе и российская) это вообще-то единственное, что может войне противостоять, поэтому требования отменить русскую культуру или же признать ее поражение — это вообще-то что-то из области запредельного мракобесия.
Любые кризисы сопровождаются выбросами немыслимого количества пошлости.
Пошлости, переходящей в подлость, — такой термоядерной силы она сегодня.
И это тоже, к сожалению, часть нашей культуры коллективных переживаний, которую пока вот уж точно ничем не перешибить.
"Лит.Ра: Избранные ФБ-записи, 2013 - 2020" Александра Скидана. "Новое литературное обозрение", 2022: https://paslen.livejournal.com/2742633.html
Евгений Цымбал «Рождение “Сталкера”: попытка реконструкции». «НЛО», 2022. Серия «Кинотексты»: https://paslen.livejournal.com/2740797.html
Роман "Детство" ("Моя борьба"-3) Уве Карла Кнаусгора в переводе Инны Стребловой. "Синдбад", 2021: https://paslen.livejournal.com/2699057.html
Моя рецензия на роман Уве Карла Кнаусгора "Любовь". Перевод Ольги Дробот. Logos review of books № 3: https://paslen.livejournal.com/2600149.html
"Прощание" Карла Уве Кнаусгора в переводе Инны Стребловой. "Синдбад", 2019. III: От Пруста к хрусту: https://paslen.livejournal.com/2382682.html
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
1. Чем запомнилось Вам прошедшее условное «полугодие» в литературном отношении (январь-июнь 2022)? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период?
2. Назовите несколько самых значительных книг прошедшего полугодия (поэзия, проза, нон-фикшн).
3. Появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание? Удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями?
4. Как происходящее в политике и в мире отразилось на российском литературном процессе? А на ваших планах и творчестве лично?
5. Как изменится литература — в свете, опять же, происходящих политических событий, — по Вашим прогнозам? Вопрос и про издательскую сторону дела, и про настроения пишущей и читающей публики.
В этом выпуске на вопросы «Формаслова» отвечают Лев Наумов, Дмитрий Бавильский, Александр Чанцев, Ольга Бугославская. Ответы Владислава Толстова, Евгения Абдуллаева, Александра Маркова, Владимира Березина, Сергея Костырко - во втором выпуске «Формаслова».
1. Очень надеюсь, что кризис книгоиздательской отрасли (отсутствие бумаги и краски, простаивающие типографии, взлетевшие цены, скукожившиеся тиражи) приведут не к гибели литературной сцены, но к ее переформатированию в более интересное и перспективное состояние, в котором наносное и лишнее схлынет.
Схожие процессы пошли, например, в серьезной «поисковой» музыке примерно так с конца прошлого века, когда деньги и респект для актуальных сочинителей закончились, а сами сочинители и исполнители нет.
Музыкальная тусовка сжалась до состояния «чужие здесь не ходят», остались самые бешеные и «настоящие сумасшедшие», которые и превратили отрасль в самый что ни на есть передовой край антропологического фронта.
Хочется, чтобы примерные процессы начались и в литературе, так как последние годы у меня было стойкое ощущение, что большая часть премиальной и редакционно-издательской инфраструктуры работает вхолостую.
Создавая бастионы ложных ценностей и фальшивых ориентиров.
Во всем происходящем мне хочется видеть не «выход», но «вход». Начало какого-то нового и честного этапа культурного самоощущения, которому мешает все меньше и меньше фальшивого, извне привнесенного.
2. «НЛО», фанатом которого я стал с первых дней его работы, выпустило в этом году много первоклассных книг.
Во-первых, меня тронуло избранное «Лит.Ра», в которое Александр Скидан, один из главных наследников и продолжателей ленинградского писательского андеграунда, собрал свои фейсбучные посты за семь лет. Несмотря на то, что все эти годы я был подписан на Скидана в социальной сети и многие записи узнавал «по звуку» (у Александра сейчас длится какой-то просто поэтический подъем, похожий на затяжной прыжок), интересно было посмотреть на иное качество, которое все эти тексты образовывают, собранные под одной обложкой.
Взбитие сметаны, не дающее утонуть лягушке, оказывается здесь физически ощутимым вместе с переживанием движения времени. Ну и разработка новых форм бытования художественного высказывания, зафиксированная в «Лит.Ра», это тоже для меня весьма интересно.
Во-вторых, хочется отметить, как развивается относительно новая серия «История звука», редактирует которую Евгений Былина.
Последняя новинка серии — «Звуковой поток: Звук, искусство и метафизика» — фиксирует сдвиг понимания «музыки» от поисков мелодии, мелодичности к ощущениям звуковых потоков, к звуку и даже к шуму, к шумам.
Отлично существует и берет новые высоты серия «Очерки визуальности», редактируемая Галиной Ельшевской.
Правда, мне не очень по нраву ее новое оформление, зато насколько хороши сборники Ирины Вакар о русском авангарде («Люди и измы») и Хэла Фостера о сюрреализме («Компульсивная красота»).
Особенно хочется упомянуть «Барокко как связь и разрыв» Владислава Дегтярева, каждая книга которого кажется мне важным, этапным событием.
Однако, больше всего, в-третьих, на душу мне легло объемное исследование Евгения Цымбала «Рождение “Сталкера”», вышедшее в «Кинотекстах», еще одной недавно созданной серии, редактором которой стал Ян Левченко.
Скромный подзаголовок «попытка реконструкции» скрывает коллаж из воспоминаний и свидетельств, специально собранных Цымбалом, работавшим на съемках «Сталкера» и сумевшим преобразовать подлинные впечатления (книгу эту можно ведь прочесть еще и как том первоклассных воспоминаний, проложенной хроникой культурных и политических событий середины 70-х, и как интеллектуальный роман с вкраплениями документальной фактуры, а еще и как биографию Тарковского, так как первая треть этого увесистого тома — детальное и многоуровневое погружение в истоки и причины возникновения замысла работы с братьями Стругацкими: фильм «Сталкер» выполняет здесь роль увеличительного стекла, позволяющего объяснить и другие жизненные этапы, а также фильмы Андрея Арсеньевича) в безупречно сложенное, сложноорганизованное повествование, оторваться от которого попросту невозможно.
3. На вопрос про удивление давно известными авторами: у меня есть два, точнее, три рояля в июльских кустах. Правда, сейчас они выглядят осколками старого мира, предыдущей его версии.
Антония Байетт, посвященная королевой в рыцарское званье, помимо своего великолепного пастиша «Обладать», переведенного еще в ХХ веке, написала «Квартет Фредерики», четыре широкоформатных романа «в лучших традициях».
Вот именно — и, как водится, "широкая панорама интеллектуальной жизни на протяжении десятилетий".
«Живая вещь» и «Дева в саду», две первых части квартета, уже вышли в «Иностранке» с роскошными тисненными обложками. В переводе Ольги Исаевой («Дева в саду»), а также Дмитрия Псурцева и Дарьи Устиновой («Живая вещь»), они ожидают продолжения банкета и завершения проекта.
Хочется верить, что кризис на рынке авторских прав, вызванный «канселлингом русской культуры», не коснется последних двух книг.
Как и не коснется он окончания работы над переводом и изданием по-русски «Моей борьбы», шеститомного шедевра Карла Уве Кнаусгора, может быть, самого важного и сильного, что было написано в мире в XXI веке.
Весной издательство «Синдбад» выпустило в свет «Юность», четвертую часть романного цикла, явно опередившего свое время (судя по отсутствию критики и адекватных откликов, интерес к «Моей борьбе» сужается от тома к тому — как и положено реакции на все настоящее и действительно сильное, что обязано пройти мимо внимания почтеннейшей публики, занятой «бестселлерами», высосанными из пальца) и запустившего подвядший было жанр автофикшн на недосягаемую высоту.
Теперь в ходу и в вынужденной моде все больше антиутопии — сорт вымученной квазилитературы, не способной ничему научить, но зато приучающий своих читателей к выученной беспомощности, тогда как мелкобуржуазные страсти из романов Кнаусгора — практически бездонный резервуар подлинной человечности, ставшей критично дефицитной в последние годы.
Другие псевдонимы дефицита человечности — «кризис гуманизма» и даже «антропологическая катастрофа».
И нам всем с этим надо как-то жить дальше.
Собственно, 53-летний Кнаусгор и учит, как.
Его «Прощание», «Любовь» и «Детство» вышли в предыдущие три года, «Юность» — этой весной, впереди еще две, может быть, самые важные части эпопеи. Пока все шло по возрастающей, поэтому, хочется верить, их не отменят по-русски тоже.
4. Нынешнее состояние мира и литературной сферы как бы отменяет будущее и возможность строить планы, существуя только здесь и сейчас. Поскольку завтра непонятно что может быть. Может ведь и не быть, так что вкладывать все свои усилия (деньги, внимание) следует в сиюминутность.
День простоять да ночь продержаться.
Это очень хорошо для бытия, от отмены инерции и привычных привычек расцветающего дополнительными цветами и даже измерениями.
Невозможность планирования отменяет «большие формы», так как сил у нас хватает лишь на мгновенные, эмоциональные отклики.
Что, в свою очередь, накладывается на и без того фундаментальную зависимость от потоковой эстетики соцсетей.
Даром такие интервенции не проходят, хотя в сухом остатке мы имеем набор более концентрированных переживаний, требующих постоянной возгонки эмоционального градуса и форсирования голоса.
Сила переживаний, однако, не отменяет того, что планировать ничего невозможно, вкладываться во что-то долгосрочное и не слишком обязательное почти всегда означает потерю времени в слишком изменчивой и регулярно нагнетаемой ситуации.
Мы не умеем жить текущим моментом, хотя учимся этому еще со времен мировой пандемии.
Да и текущий момент, между нами говоря, так себе, скорее бы он исчерпал себя окончательно и бесповоротно да захлебнулся в пучине истории.
5. Всю весну шли дебаты об необходимости отмены русской культуры, поражавшие своей дремучестью, непониманием существа дела.
Начинались они с констатации поражения русской культуры, которая не смогла уберечь общество от вступления в конфликт с Украиной.
Штука в том, что культуру нельзя отменить, — она как воздух (ноосфера, как сказал бы Вернадский, а поздний Лотман добавил бы, что культура есть всего-то «обмен информацией», то есть ремой, а не информационным мусором, ничего не означающим шумом) и вмещает в себя буквально все аспекты бытия, причем не только социальные, но и экзистенциальные, так как есть культура отношения к себе.
А еще, например, есть культура отношений к родителям или к чистоте собственного тела, завязанные на опыте, приобретенном в определенных культурных обстоятельствах.
Культуру можно сравнить и поисковой строкой Гугла, в котором есть все, но важно содержание конкретного запроса.
Можно искать в Гугле «войну», а можно «милосердие».
К сожалению, люди путают такие понятия, как «искусство» и «культура», видимо, отталкиваясь от того, что культура живет в домах культуры, театрах, музеях и библиотеках.
Конечно, культура живет и там тоже, раз в ДК и галереях есть, например, туалеты, в которых культура повседневной гигиены и быта заставляет мыть руки и выключать свет.
Напротив, в «годину кручин», кризисов и сложнейших социальных испытаний, культура и ее языки (причем как первичные, так и вторичные языки искусства, изучением которых занимается семиотика) оказываются единственным, что способно хоть как-то защитить от агрессии и хаоса (агрессии хаоса и хаоса агрессии), позволить сохранить не только чувство собственного достоинства, но и человечность.
Культура (в том числе и российская) это вообще-то единственное, что может войне противостоять, поэтому требования отменить русскую культуру или же признать ее поражение — это вообще-то что-то из области запредельного мракобесия.
Любые кризисы сопровождаются выбросами немыслимого количества пошлости.
Пошлости, переходящей в подлость, — такой термоядерной силы она сегодня.
И это тоже, к сожалению, часть нашей культуры коллективных переживаний, которую пока вот уж точно ничем не перешибить.
"Лит.Ра: Избранные ФБ-записи, 2013 - 2020" Александра Скидана. "Новое литературное обозрение", 2022: https://paslen.livejournal.com/2742633.html
Евгений Цымбал «Рождение “Сталкера”: попытка реконструкции». «НЛО», 2022. Серия «Кинотексты»: https://paslen.livejournal.com/2740797.html
Роман "Детство" ("Моя борьба"-3) Уве Карла Кнаусгора в переводе Инны Стребловой. "Синдбад", 2021: https://paslen.livejournal.com/2699057.html
Моя рецензия на роман Уве Карла Кнаусгора "Любовь". Перевод Ольги Дробот. Logos review of books № 3: https://paslen.livejournal.com/2600149.html
"Прощание" Карла Уве Кнаусгора в переводе Инны Стребловой. "Синдбад", 2019. III: От Пруста к хрусту: https://paslen.livejournal.com/2382682.html
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Мои ответы на анкету об итогах первого полугодия 2022 года для "Формаслов" и Бориса Кутенкова | lj_paslen - Белая лента |
Лента друзей lj_paslen
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»