Очередной раз убедился, что чем больше ждёшь от выставки тем сильнее разочаровываешься, а когда вообще ничего не ждёшь, то может заполучить случайную удачу в руки.
Конечно, в Инженерный корпус, вмещающий не больше двух выставок за раз, я шёл на «Русский модерн: на пути к синтезу искусств», о котором много слышал и видел в соцсетях.
Разумеется, воображение разыгралось, хотя реальность оказалась в всех смыслах беднее.
Гораздо бледнее.
«Принцип плоскостного изображения», свойственный пику развития
стиля модерн – вот, пожалуй, что объединяет две выставочных сцены, на которые поделен третий этаж.
Первый зал «Ликов» отдан афишам и плакатам, причем самого разного свойства – от театральных представлений до сельскохозяйственных выставок, включая рекламные листовки журнала «Нева» (с приложениями собраний сочинений Лескова и Чехова) и газеты «Утро России».
Здесь самым интересным оказывается первый (вступительный) зал с редкими оригиналами работ Николая Сапунова, а тут их целых три рядом на одной стене (и даже четыре, если углубиться в экспозицию), которые я раньше не видел.
Плюс горизонтальное длинное (из двух частей состоящее) панно Льва Бакста, которого не показывали на его юбилейной ретроспективе сколько-то [в 2016] лет назад.
Ну, то есть, понятно, что большинство экспонатов на выставке будет «из фондов», они в ГТГ необъятные, несмотря на количество площадей и стен, отданных Серебряному веку, их всегда будет мало.
Даже если тасовать экспонаты, предлагая самые разные углы зрения для одной темы, популярность которой не проходит, сколько её не эксплуатируй.
Во втором выставочном пространстве поместили картины и майолики, несколько скульптурных портретов в стеклянных колпаках – с особенно выразительным бюстом Андрея Белого работы Анны Голубкиной.
В центре зала – знаковое полотно Головина с Шаляпиным в роли Олоферна, которое если и попадает в фондовые застенки то не на долго: театральная работа необходима для подчеркивания синтеза искусств эпохи модерна, которому, например, посвящена знаменитая монография Дмитрия Сарабьянова (читал прошлой зимой, подготавливая эссе о выставке Врубеля и теперь кажется, что это было давно – в совершенно иную, довоенную эпоху), объединяющая артефакты в разных видах искусства под зонтичной шапкой синтеза, стремящегося синтезировать какую-то новую жизнь.
Сделать гезамткунстверк основой органической и естественной эстетизации быта, одновременно растущего в самые разные стороны.
Такая эстетизация, как правило, возникает в отдельных, замкнутых местах, вроде театров и музеев, чтобы оттуда распространяться уже и в повседневность тоже. Не только в изыски сценических решений, но в обложки книг, особенности мебели и фасоны одежды.
Вероятно, «Лики модерна» фиксируют самую раннюю пору вызревания стиля, так как все афишами и портретами певиц и актрис исчерпывается. Правда, с ответвлением «литературной» составляющей – с портретами Иванова, Ахматовой, Гумилева, Кузмина и уже упомянутого Белого (но почему тогда не Блока и не, например, Сологуба?)
Большая часть центральной сцены отдана картинам большого формата с яркими и плоскостными решениями, сугубо декоративного свойства – чаще всего с растительной мельтешней тщательно прописанных деталей, как на ландшафтных панорамах Константина Богаевского, намеренно впадающего в инопланетность, или в жадной до фрагментов и подробностей живописи Исаака Бродского.
Открыл для себя несколько новых имен, очень кстати извлеченных из запасников – скажем, портреты поэтов писала Делла-Вос-Кардовская (пришлось гуглить), отдельную комнату посвятили графике Василия Денисова, которого забыли указать в буклете (зачем же тогда все эти «рекламные материалы» вообще нужны?), а на сайте упомянули через запятую с другими участниками, вроде неизвестного мне А. И. Савинова или Ф. В. Боткина.
И почти ничего не сказали про выдающегося Николая Ульянова, которому тут отдали целую стену, и которого я помнил помнил по портрету Пушкина с Натальей Николаевной у парадного зеркала (марка в детстве такая была).
А есть ведь у Ульянова, между тем, знаменитый портрет Бальмонта, тоже ведь находящийся в фондах ГТГ, но его не показали.
Как и много еще чего.
Я даже не подступаюсь к вопросу об авторах печатных работ из первого зала – графиков и художников-оформителей, вознесших искусство рекламных страниц, афиш и плакатов на недосягаемую высоту: хорошо было бы их отметить, хотя бы ненадолго вывести из тени.
То есть, кураторская логика осталась для меня совершенно непонятной, нерасшифрованной и, оттого, некомфортной.
Если берется театр, то где декорации (макеты хорошо бы заполнили пустое пространство между выгородок) или, хотя бы, наброски, которых в этом музее может хватить вообще на отдельный музей?
Если задействована литература, то где библиографические редкости?
Если необходимо показать «синтез искусств», то почему обошлись без мебели и деревяшек текучих, ассиметричных форм?
Мне показалось (я не экспозиционер и не куратор, но просто смиренный зритель, смотрящий, что предлагают), будто авторы проекта наметили себе какие-то пунктирные линии, расходящиеся в противоположные стороны.
Но, не доведя их до исчерпанности или, хотя бы логического завершения бросили все это на половине дороги.
Словно бы подавленные бессметными богатствами музейного закулисья, лишившего их воли и нарративных умений.
Идея ликов эпохи, отражённых в разных видах творческой активности, стремящейся к соединению и переплетению – бездонна и безгранична, можно было бы вообще весь Инженерный корпус отдать под выставочную монографию, но, видимо, срыв экспозиционного графика, вызванный отменой сразу целого букета выставок, вынудил музей с умным видом показывать недоработанный экспромт.
Работать идею «во весь голос» было некогда, да и совершенно иные мощности нужны (а также помещения, которые пока что заняты Генрихом Семирадским), а сосредоточиться только на одном «сюжете» или «художнике» означало окончательно завалить проект.
Хорошо понимаю.
Точнее, вижу в логике лакун и умолчаний, которых здесь больше выставочного «мяса».
Точнее, правильнее было бы говорить об экспозиционном архипелаге островов, некоторые из вершин которого, по странному стечению обстоятельств, видны над непрозрачной водой.
Такова планида Инженерного корпуса, куда ссылают всё сырое и дежурное. Блюда дня, возникающие на кухне институции, ставящей во главу угла именно выставочный поток (а теперь ведь именно так все мировые собрания и работают, чтобы выставочная индустрия выходила загруженной и окупаемой), а не что-то другое.
Если помечтать о Музее Модерна, который легко можно было бы выделить из бездонной империи ГТГ, стремящейся к постоянной эскалации своей безразмерности (впрочем, как и о Музее авангарда или Музее подлинного русского реализма, или же о Музее СССР – «Главной картиной галерее Советского Союза», как изначально хотели оформить здание на Крымской набережной) то нынешний экспозиционный эскиз, при определенной доработке «до ума», мог бы оформить входную часть такой институции.
Скомканную его увертюру.













































https://paslen.livejournal.com/2747315.html