Снимки майского сада. Процесс цветения и осыпания вишневых и яблоневых деревьев...
21-06-2022 17:16
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Москва вышла из моды. Она больше не возбуждает добрых чувств, не провоцирует привлекательные, положительные образы: Москва отныне город из которого бегут.
Из Москвы за эти месяцы уехало людей как ни из одного другого города - людей, важных, формообразующих для окружающего ландшафта, работающего на его манкость, привлекающего всё новых и новых пчёл, опыляющих культурный слой по цепочке.
Лишения уравнивают большие города и малые. Хотя это не точно, так как логистика и количество внимания везде разные, да только тренд на отсутствие развития и снисхождения вниз, на стагнацию - повсеместный.
Мода - это ведь предложение будущего, короткого, но яркого соучастия, выхода вовне, распахнутости, раскрытости, отсутствия второй скобки, закрывающей высказывание; мода - это желание присоединиться.
Москва более не является центром притяжения: огни проспектов заманчиво горят, но выставки резко проредили, концерты тоже, да и настроения особого ходить туда-сюда нет, особенно-то под двойным давлением режима, здесь и на войне, не походишь.
Если через [навязанную] силу.
Цены, опять же. Инфляция. Ожидания товарного дефицита.
За что хвататься и что запасать?
Больше всего теперь Москва напоминает город-призрак: всё, вроде, на месте, винтики крутятся, но вхолостую, так как выхлопа больше нет - будущее отменено раз и навсегда.
Города живут ради развития, которое развивается ради того, чтобы люди жили лучше, а если лучше уже не получается, то получается центральная часть Ташкента или Пхеньяна.
Тем более, что Собянин продолжает методично зачищать всё живое, теплокровное и складчатое - органическую часть городской жизни, нарастающую вместе с человеками и их неотъемлемыми потребностями.
Ну, там, потребность хлеба купить по дороге домой после трудного дня трудового, или же молока, молока попить прохладного, успокаивающего, тягучего.
Молоко так же можно использовать в готовке, но продавать его не очень инстаграмно, поэтому у меня на районе оставили только киоски мороженого и прессы (а это отдельная боль).
Кстати, в мороженом тоже есть молоко, если очень понадобится, конечно; молоко и даже сливки через раз.
Столичная заносчивость испаряется вместе с горечью у тех, кто остался - гордиться больше особо нечем, бонусы срезаны.
Зато магазины стоят заполненные товарами - извечная российская логистика везти всё через Москву работает практически как раньше.
Но, в отличие от торговых сетей, сам город стоит пустой, притихший, северный почти из-за ежедневных дождей и хронической пасмурной хмари; сирень здесь не цветет, но гниет, не успев распуститься.
Застыла в полупрыжке и полуприсяде одновременно: её почти не ломают, она почти никому не нужна - влюблённые уехали, остались, в основном, командировочные (но и их всё меньше, меньше и меньше), пэнсионеры, выживающие с лужковской ещё карточкой москвича, да карьеристы - но уже не из Восточной и Северной Европы, а из Близкой и Средней Азии.
Мода - это что-то из области умозрения, духа и бытовой культуры, но именно она выражает себя в конкретных последствиях, которые отменить уже невозможно.
В немодном городе, переведенном на дежурное освещение, резко падают цены на аренду и недвижимость...
...как правило, начинается с элитного сектора, но, понимая как оно работает сверху вниз по всей парадигме, легко понять, что дальше будут отменяться не только Пушкин с Толстым, но и все прочие ценовые сектора да сегменты.
Перестройка тоже ведь начиналась с говорильни, публикаций и концептов, которые нарастали, нарастали, покуда не стали необратимыми для СССР.
Начальство решает свои, сугубо практически задачи, не обращая внимание, что творение Деррида цветёт по всем фронтам и развивается ядовитым плющом, проникающим во все поры и щели социального организма.
Деконструкции оказываются подвержены материи, казавшиеся не просто незыблемыми, но фундаментальными, как, буквально, кровь и почва.
Если взялись троллить Пугачеву (зачем???) значит, как говорят гоп-стопщики, ты что такой дерзкий, себя и вправду вечным вообразил?
Да что Пугачева, если "лишь бы не было войны", главный причет моей покойной бабушки, Пелагеи Сергеевны, ради которого она готова была терпеть любые степни нищеты и поборов, деконструирован до полной гибели всерьёз - война у нас теперь повсюду...
Она теперь основа государственной политики и общественного договора, культуры и искусства, которое не смолкло от пушек под Бучей, но продолжает фунциклировать, помогая превозмогать экзистенциальную изжогу в тылу.
Мы теперь тыл.
Ну, то есть, тупик, аппендикс, резерв, поезд дальше не идёт.
Не идёт, в фигуральном, разумеется, смысле, так как на РЖД вся надежда в период, когда авиа-запчасти закончатся, а новых не подвезут, пока тьфу-тьфу-тьфу, спасибо, долетел без приключений.
Унижение Москвы пройдет минимально по тем, кто не раздувался и не раздувал эго, но был равен себе и жил не на миру, а своим частным порядком.
Впрочем, в том, чтобы уехать или остаться нет никакой особой доблести или заслуги (есть, правда, привилегия, как объясняют те мои знакомые, кому довелось этой привилегией обладать и поэтому им вновь есть чем гордиться и чем отличаться от нас, сирых, убогих, болезных, не имеющих денег чтоб не участвовать в постыдной денацификации земель Украины - с их точки зрения моральная чистота и уровень ее вновь зависят от статуса и количества денег), но есть одна лишь правда жизни...
...а пошлость возникает из подачи своего отъезда или своего решения остаться дома: дом - какое это сладкое, а теперь ещё и страшное слово!
Товарищ прислал билборд у своего дома с разоблачением трех нацистов - Астрид Лингрен, Ингмара Бергмана и основателя ИКЕИ.
То есть, если какой-нибудь антироссийский фортель выкинут наши немецкие партнеры, то на билборд обязательно угодят Хайдеггер, Рихард Штраус и фон Караян, ну, или же Гюнтер Грасс, ну, или же "Хьюго Босс"; если французы перестанут с нами дружить, то на билборде окажется Селин.
Японцам же мы можем ответить Мисимой и какой-нибудь "Тойтой", а на американцах и вовсе клейма негде ставить, один Обама чего стоит!
Штука в том, что от Лингрен не убудет: Карлсон вечен, но я уже не в первый раз отмечаю, как артиллерия бьёт по своим.
Лучшая детская книга моего детства, Библия ведь, фигурально выражаясь, поколения и свет в окошке, не чета Гарри Поттеру, затем главный (один из) арт-хаусныхписателей режиссеров ХХ века, чью "Земляничную поляну" (поторопитесь, кстати, покуда не заканселили) показывают сейчас в Инженерном корпусе Третьяковки, ибо величайший шедевр всех времен и народов, такой же востребованный и неотменимый, как "ИКЕЯ", важнейший инструмент и стиль приближения к современному уровню общечеловеческого комфорта, одинаково востребованного и в первом мире, и во втором, и в третьем...
...уровень ИКЕИ - нестыдный уровень потребления, заметно повышающий человеческую самооценку, ибо быть как все - одна из базовых потребностей любого нормального индивида.
Ну, а раз теперь многим из нас стыдно, значит, и ИКЕЯ не нужна?
Товарищ мой, приславший снимок билборда, считает, что, таким образом, указывается на непреодолимость пропасти между ними и нами, между тем, что было и тем, что стало - и что отныне нам не сойтись никогда.
Мне же кажется, что смысл его оторопь, отбирающая последние силы, когда когнитивный диссонанс, ядовитым плющом, настолько мощно впивается в мозг, что нет возможностей смотреть вовне.
Хочется, ну, там, с собой разобраться, отвернувшись лицом к стенке, забраться под одеяло с головой, исчезнуть из картины мира.
Потому что если ты хоть немного потлив и податлив на давление извне, а Карлсон был любимой книжкой детства значит скверна уже сидит где-то внутри - так, что разбираться следует уже с собой, а не с миром.
Если тут и есть пропасть - то она пролегает между человеком и государством, занятым решением своих вопросов и проблем помимо людей, при том, что, вроде как, существует-то оно на налоги и создано, дабы помогать, а не мешаться под ногами и, тем более, не гадить.
Всё прочее - последствия необдуманных решений и жестов, так как у любой причины всегда есть следствия...
И даже целые пучки следствий, расходящихся, разлетающихся в разные стороны...
В том-то и дело, что любая система (сумма элементов) всегда видит, способна видеть лишь собственную мотивацию: самосознание ее состоит из усредненной температуры по больнице, среднего арифметического всех её деталек, а оно почти всегда анонимно, безличностно...
...мимо людей, ну, то есть всех нас, теплокровных, млекопитающих.
Вот вы и барахтайтесь там сами в своих неврозах, уж как умеете...
Государство нормального человека наращивает количество культурных героев и авторитетов, чтобы населению было чем гордиться, чем прикрыться, с чем себя ассоциировать и знать, как вести себя в той или иной ситуации, а в государстве курильщика даже телесериалы сводят к минимуму, чтобы ничто от войны и военных неврозов уже точно не отвлекало.
Ни ума, ни фантазии...
Кажется, это Агамбен, вслед за Примо Леви, говорит о людях под давлением тоталитарных машин как о голом человеке на голой земле, как о существе, лишённом вообще всего, кроме кожи и мыслей.
Лишённом даженадежды одежды.
Подобные политические режимы стремятся раздеть человека полностью, лишив его не только обладания, но и желаний, не только времени жизни, но и пространства приватности, силы воли, ломаемой об колено по любому возможному поводу, а то и просто так.
Желания и воля - это уже сугубо про голову, которую тоже ведь хотелось бы лишить подпорок и символических капиталов: билборд, направленный против любимых фильмов и книг, возникает именно на этой интенции отнять самое очевидное, чтобы взамен поделиться чем?
Собственным адом, в котором авторы этих мессиджей давным-давно плавятся, вместе со своим начальством.
Люди ведь ничем не делятся с такой охотой, как адом, которого всегда много, больше, чем нужно и выносимо.
И ничто так не привлекает других, стремящихся отнять даже неотчуждаемое и неотменимое, как самость.
Разговоры о крахе культуры пошлы до подлости, так как только культура способна защитить от внешнего давления, создавая ему внутренний противовес из опыта эстетических переживаний и рефлексий об увиденном и услышанном, прочитанном и проанализированном за долгое-долгие годы.
Культура сейчас, вообще-то - подушка безопасности от скатывания в окончательное одичание.
Вот почему демонстративно начинают преследовать певцов и писателей - тех, кто создавал и создает (и может продолжать создавать) ощущение укрытости и закрытости от голой жизни на голой земле.
Каким образом мои размышлизмы связаны с фотопотоком, фиксирующим усладу цветущего и осыпающегося сада?
Прямым и самым непосредственным: вся Россия теперь - единый над сад.
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Москва вышла из моды. Она больше не возбуждает добрых чувств, не провоцирует привлекательные, положительные образы: Москва отныне город из которого бегут.
Из Москвы за эти месяцы уехало людей как ни из одного другого города - людей, важных, формообразующих для окружающего ландшафта, работающего на его манкость, привлекающего всё новых и новых пчёл, опыляющих культурный слой по цепочке.
Лишения уравнивают большие города и малые. Хотя это не точно, так как логистика и количество внимания везде разные, да только тренд на отсутствие развития и снисхождения вниз, на стагнацию - повсеместный.
Мода - это ведь предложение будущего, короткого, но яркого соучастия, выхода вовне, распахнутости, раскрытости, отсутствия второй скобки, закрывающей высказывание; мода - это желание присоединиться.
Москва более не является центром притяжения: огни проспектов заманчиво горят, но выставки резко проредили, концерты тоже, да и настроения особого ходить туда-сюда нет, особенно-то под двойным давлением режима, здесь и на войне, не походишь.
Если через [навязанную] силу.
Цены, опять же. Инфляция. Ожидания товарного дефицита.
За что хвататься и что запасать?
Больше всего теперь Москва напоминает город-призрак: всё, вроде, на месте, винтики крутятся, но вхолостую, так как выхлопа больше нет - будущее отменено раз и навсегда.
Города живут ради развития, которое развивается ради того, чтобы люди жили лучше, а если лучше уже не получается, то получается центральная часть Ташкента или Пхеньяна.
Тем более, что Собянин продолжает методично зачищать всё живое, теплокровное и складчатое - органическую часть городской жизни, нарастающую вместе с человеками и их неотъемлемыми потребностями.
Ну, там, потребность хлеба купить по дороге домой после трудного дня трудового, или же молока, молока попить прохладного, успокаивающего, тягучего.
Молоко так же можно использовать в готовке, но продавать его не очень инстаграмно, поэтому у меня на районе оставили только киоски мороженого и прессы (а это отдельная боль).
Кстати, в мороженом тоже есть молоко, если очень понадобится, конечно; молоко и даже сливки через раз.
Столичная заносчивость испаряется вместе с горечью у тех, кто остался - гордиться больше особо нечем, бонусы срезаны.
Зато магазины стоят заполненные товарами - извечная российская логистика везти всё через Москву работает практически как раньше.
Но, в отличие от торговых сетей, сам город стоит пустой, притихший, северный почти из-за ежедневных дождей и хронической пасмурной хмари; сирень здесь не цветет, но гниет, не успев распуститься.
Застыла в полупрыжке и полуприсяде одновременно: её почти не ломают, она почти никому не нужна - влюблённые уехали, остались, в основном, командировочные (но и их всё меньше, меньше и меньше), пэнсионеры, выживающие с лужковской ещё карточкой москвича, да карьеристы - но уже не из Восточной и Северной Европы, а из Близкой и Средней Азии.
Мода - это что-то из области умозрения, духа и бытовой культуры, но именно она выражает себя в конкретных последствиях, которые отменить уже невозможно.
В немодном городе, переведенном на дежурное освещение, резко падают цены на аренду и недвижимость...
...как правило, начинается с элитного сектора, но, понимая как оно работает сверху вниз по всей парадигме, легко понять, что дальше будут отменяться не только Пушкин с Толстым, но и все прочие ценовые сектора да сегменты.
Перестройка тоже ведь начиналась с говорильни, публикаций и концептов, которые нарастали, нарастали, покуда не стали необратимыми для СССР.
Начальство решает свои, сугубо практически задачи, не обращая внимание, что творение Деррида цветёт по всем фронтам и развивается ядовитым плющом, проникающим во все поры и щели социального организма.
Деконструкции оказываются подвержены материи, казавшиеся не просто незыблемыми, но фундаментальными, как, буквально, кровь и почва.
Если взялись троллить Пугачеву (зачем???) значит, как говорят гоп-стопщики, ты что такой дерзкий, себя и вправду вечным вообразил?
Да что Пугачева, если "лишь бы не было войны", главный причет моей покойной бабушки, Пелагеи Сергеевны, ради которого она готова была терпеть любые степни нищеты и поборов, деконструирован до полной гибели всерьёз - война у нас теперь повсюду...
Она теперь основа государственной политики и общественного договора, культуры и искусства, которое не смолкло от пушек под Бучей, но продолжает фунциклировать, помогая превозмогать экзистенциальную изжогу в тылу.
Мы теперь тыл.
Ну, то есть, тупик, аппендикс, резерв, поезд дальше не идёт.
Не идёт, в фигуральном, разумеется, смысле, так как на РЖД вся надежда в период, когда авиа-запчасти закончатся, а новых не подвезут, пока тьфу-тьфу-тьфу, спасибо, долетел без приключений.
Унижение Москвы пройдет минимально по тем, кто не раздувался и не раздувал эго, но был равен себе и жил не на миру, а своим частным порядком.
Впрочем, в том, чтобы уехать или остаться нет никакой особой доблести или заслуги (есть, правда, привилегия, как объясняют те мои знакомые, кому довелось этой привилегией обладать и поэтому им вновь есть чем гордиться и чем отличаться от нас, сирых, убогих, болезных, не имеющих денег чтоб не участвовать в постыдной денацификации земель Украины - с их точки зрения моральная чистота и уровень ее вновь зависят от статуса и количества денег), но есть одна лишь правда жизни...
...а пошлость возникает из подачи своего отъезда или своего решения остаться дома: дом - какое это сладкое, а теперь ещё и страшное слово!
Товарищ прислал билборд у своего дома с разоблачением трех нацистов - Астрид Лингрен, Ингмара Бергмана и основателя ИКЕИ.
То есть, если какой-нибудь антироссийский фортель выкинут наши немецкие партнеры, то на билборд обязательно угодят Хайдеггер, Рихард Штраус и фон Караян, ну, или же Гюнтер Грасс, ну, или же "Хьюго Босс"; если французы перестанут с нами дружить, то на билборде окажется Селин.
Японцам же мы можем ответить Мисимой и какой-нибудь "Тойтой", а на американцах и вовсе клейма негде ставить, один Обама чего стоит!
Штука в том, что от Лингрен не убудет: Карлсон вечен, но я уже не в первый раз отмечаю, как артиллерия бьёт по своим.
Лучшая детская книга моего детства, Библия ведь, фигурально выражаясь, поколения и свет в окошке, не чета Гарри Поттеру, затем главный (один из) арт-хаусных
...уровень ИКЕИ - нестыдный уровень потребления, заметно повышающий человеческую самооценку, ибо быть как все - одна из базовых потребностей любого нормального индивида.
Ну, а раз теперь многим из нас стыдно, значит, и ИКЕЯ не нужна?
Товарищ мой, приславший снимок билборда, считает, что, таким образом, указывается на непреодолимость пропасти между ними и нами, между тем, что было и тем, что стало - и что отныне нам не сойтись никогда.
Мне же кажется, что смысл его оторопь, отбирающая последние силы, когда когнитивный диссонанс, ядовитым плющом, настолько мощно впивается в мозг, что нет возможностей смотреть вовне.
Хочется, ну, там, с собой разобраться, отвернувшись лицом к стенке, забраться под одеяло с головой, исчезнуть из картины мира.
Потому что если ты хоть немного потлив и податлив на давление извне, а Карлсон был любимой книжкой детства значит скверна уже сидит где-то внутри - так, что разбираться следует уже с собой, а не с миром.
Если тут и есть пропасть - то она пролегает между человеком и государством, занятым решением своих вопросов и проблем помимо людей, при том, что, вроде как, существует-то оно на налоги и создано, дабы помогать, а не мешаться под ногами и, тем более, не гадить.
Всё прочее - последствия необдуманных решений и жестов, так как у любой причины всегда есть следствия...
И даже целые пучки следствий, расходящихся, разлетающихся в разные стороны...
В том-то и дело, что любая система (сумма элементов) всегда видит, способна видеть лишь собственную мотивацию: самосознание ее состоит из усредненной температуры по больнице, среднего арифметического всех её деталек, а оно почти всегда анонимно, безличностно...
...мимо людей, ну, то есть всех нас, теплокровных, млекопитающих.
Вот вы и барахтайтесь там сами в своих неврозах, уж как умеете...
Государство нормального человека наращивает количество культурных героев и авторитетов, чтобы населению было чем гордиться, чем прикрыться, с чем себя ассоциировать и знать, как вести себя в той или иной ситуации, а в государстве курильщика даже телесериалы сводят к минимуму, чтобы ничто от войны и военных неврозов уже точно не отвлекало.
Ни ума, ни фантазии...
Кажется, это Агамбен, вслед за Примо Леви, говорит о людях под давлением тоталитарных машин как о голом человеке на голой земле, как о существе, лишённом вообще всего, кроме кожи и мыслей.
Лишённом даже
Подобные политические режимы стремятся раздеть человека полностью, лишив его не только обладания, но и желаний, не только времени жизни, но и пространства приватности, силы воли, ломаемой об колено по любому возможному поводу, а то и просто так.
Желания и воля - это уже сугубо про голову, которую тоже ведь хотелось бы лишить подпорок и символических капиталов: билборд, направленный против любимых фильмов и книг, возникает именно на этой интенции отнять самое очевидное, чтобы взамен поделиться чем?
Собственным адом, в котором авторы этих мессиджей давным-давно плавятся, вместе со своим начальством.
Люди ведь ничем не делятся с такой охотой, как адом, которого всегда много, больше, чем нужно и выносимо.
И ничто так не привлекает других, стремящихся отнять даже неотчуждаемое и неотменимое, как самость.
Разговоры о крахе культуры пошлы до подлости, так как только культура способна защитить от внешнего давления, создавая ему внутренний противовес из опыта эстетических переживаний и рефлексий об увиденном и услышанном, прочитанном и проанализированном за долгое-долгие годы.
Культура сейчас, вообще-то - подушка безопасности от скатывания в окончательное одичание.
Вот почему демонстративно начинают преследовать певцов и писателей - тех, кто создавал и создает (и может продолжать создавать) ощущение укрытости и закрытости от голой жизни на голой земле.
Каким образом мои размышлизмы связаны с фотопотоком, фиксирующим усладу цветущего и осыпающегося сада?
Прямым и самым непосредственным: вся Россия теперь - единый над сад.
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Снимки майского сада. Процесс цветения и осыпания вишневых и яблоневых деревьев... | lj_paslen - Белая лента |
Лента друзей lj_paslen
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»