Сумерки на проторённых путях. Сентябрьские снимки посёлка АМЗ
18-10-2021 18:16
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Прошлогодний сентябрь (2020) воспринимался столицей ковида: https://paslen.livejournal.com/2507143.html
Думаю, что замусоренность наших голов информационным мусором не беспрецедентна, достаточно вспомнить отложения коммунистических и марксистских (социалистических) идеологий у советского человека.
В сознании и в быту, и в особенностях самоощущения (а также понимания мира и всего, что только можно) советская пропаганда, похожая на мантру или цементную жвачку, занимала внушительный объём.
Но если пойти ещё дальше - точнее, в ещё раньше, то и там, кошек, свернувшихся внутри нашего мозга так, чтобы остаточкам тесно стало, не меньше, а даже больше.
Монографии про средневековое мировоззрение - ровно об этом...
...чего уж-ж говорить про всякие древние времена, когда человек почти полностью был чувствующей куклой.
Потому что любые идеологии, религии, предрассудки и устойчивые стереотипы - схемы, облегчающие жизнь.
Ведь счастье находится на проторённых путях.
Что может быть привычнее посёлка, в котором не так много есть куда пойти?
Который принципиально невыразителен (то есть, если расшифровать, невыразим)?
Он как бы заранее становится невидимым, намеренно уходит под воду восприятия, стирается до основания.
Многие, поэтому, так и живут, как в пустыне или же в степи - без улиц и без стен.
Найти здесь достоинства (изгибы железнодорожных путей и провалы ландшафта, пустые небесные пространства, пока еще не заслоненные со всех сторон многоэтажками, заброшенность пустырей и недооформленность "частного сектора") сохраняют дрожь аутентичности и тепла, напрочь выдутого из новых кварталов, многоэтажных человейников и прочего города, погрязшего в оторванности от всего прочего мира...
...посёлок тоже, конечно, оторван от мира (а ещё и стерт), как самый последний вагон, болтающийся прицепом, он тоже не имеет памяти и рефлексии (не видит своей убогости со стороны), но у него сохранился огонь внутренней самости, хотя и переведённый в несколько механизированное существование, но, тем не менее, теплящейся же.
В том числе и по причине своей неправильности.
Начать въедаться в окоём, жить и делать каждый шаг осознанно, с чувством, с толком и с расстановкой, проводить мысленные параллели, наводить визуальные соответствия, делать интенции видимыми и насыщенными неподдельным чувством...
...жизнь от этого не меняется, конечно, или, всё же, меняется?
Хотелось бы заварить дискуссию и поставить вопрос прямо, да вот только социальный темперамент не позволяет - всё равно ведь каждый останется при своих, даже и у тех, кто всецело и априори доверяет.
Хотя бы потому, что технологии и техники у всех разные (у большинства, правда, нет ни того, ни другого, но, в конечном счёте, для конечного результата, это не особенно важно), писательское остранение доступно, в основном, многопишущим, так что исключения не возвести в массовую степень, не внести в массовое употребление - дело даже не в графомании, но в сочетании факторов, которые сочетаются в сложную розу ветров, очень уж многое должно совпасть, чтобы, на выходе, вышла возможность полноты переживания без большого вреда для ментального здоровья.
(стоило начать читать Деррида и мир, а также его описания, почти сразу же стал усложняться, буквально на глазах - теперь на таком уровне глубины, то есть, провала вниз, под землю, в которой возможно строить шахты и тоннели, теперь не говорят и не мыслят - а если и мыслят, допустим, то не выражаются, не выражёвываются...
...я словно бы провалился в свои 90-ые как в холодную полынью, наполненную сплошным факультативным чтением, запертым в моей комнате нашей квартиры на улице Российской, где все мы провели 90-ые годы: тогда тексты и целые книги Деррида появлялись, один за другим, чуть ли не каждые полгода и никто не заставлял их читать...
...их тогда почти невозможно было читать, так как тогда же, точно в таком же порядке, в параллель, появлялись Гуссерль и Хайдеггер, весь этот холодный джаз феноменологических исследований, а как Деррида читать вне/без того же Гуссерля?
Многие тогда делали кассу столичным издательствам, выпускавшим переводы французов и немцев пачками, чтобы чуть позже собраться и прикоснуться, вникнуть и обогатиться, расшириться
То есть, они выходили и проходили стороной, как дождевая туча, влияющая на микроклимат опосредованно.
Входили как нож в масло в метод, в неосознаваемые подходы, в стилистические выкрутасы и возможности текстовой точности хотя бы на уровне предощущений...
...стопки сборников росли и пылились, требуя не только времени, но и отрешённости от мест проживаниям, которым вся эта деррида - собаке пятая нога.
Мы, может, только теперь догнали это ментальное, насыщенное состояние, способное к восприятию Деррида, только оно теперь ни к чему стало - говорю же: никто так не говорит, это оказалось попросту ненужным, время ушло.
Наше время.
Эта ведь история не про Деррида, но про нас, изменивших траекторию движения и маршрут - те, кто ориентировался на Деррида (Фуко, Барта, Бодрийара) и на Гуссерля (Хайдеггера) с их ослепительной сложностью и интеллектуализмом превратились в маргиналов - в неудачников, выпадающих из всеобщего движения, в переусложнённых невротиков, погубивших собственные подходы отсутствием простоты.
В тяжело и медленно плетущихся за всеми следом.
С чудовищной одышкой, конечно же.
Так как дух времени, вслед за собой, мы меняем тоже.)
Темнеть стало рано и резко.
Руккола налилась последней остротой, терпкой и безотчётной.
Люди превратились в тени, стадион - в чашу мирового океана, из которого откачали созвездия.
Природа радует последней красотой: только кусты и деревья обновляют восприятие, точно апострофы, заставляя взгляд запинаться каждый раз перед переменой цветов и фактур.
Я думал, что деревья облетают после первых ударов мороза (возможно, ночных заморозков, которых, поэтому, и не видно), а до тех пор они стоят в желтом и золотом, держат тяжесть литых драгоценностей на себе, точно сбрую, но нет...
...у нас продолжает длиться бабья осень и каждый день теплее, чем в предыдущий.
Эта радость скоро закончится и в прихожей отключат свет и тепло, но пока мы внутри этого (поэтому и кажется, что конца-края бабьей осени не видно), но листья, тем не менее, продолжают осыпаться и практически все уже - внизу, на земле.
Вчера-позавчера циклон менялся (один теплый воздух сменил другой теплый воздух, пока ещё без льда внутри), был сильный ветер и к утру наш тополь, наши березы и сливы остались практически голенькими.
Очень непривычно, ведь заморозков со слюдой в траве пока не было.
Цвести б, да цвести, а опадают.
Запрограммированы, вероятно.
Видимо невидимо, голо и пусто, поскольку природа так устроила и ничего с этим не поделать.
Нормальные такие осенние размышления.
Запрограммированные, видимо, тоже.
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Прошлогодний сентябрь (2020) воспринимался столицей ковида: https://paslen.livejournal.com/2507143.html
Думаю, что замусоренность наших голов информационным мусором не беспрецедентна, достаточно вспомнить отложения коммунистических и марксистских (социалистических) идеологий у советского человека.
В сознании и в быту, и в особенностях самоощущения (а также понимания мира и всего, что только можно) советская пропаганда, похожая на мантру или цементную жвачку, занимала внушительный объём.
Но если пойти ещё дальше - точнее, в ещё раньше, то и там, кошек, свернувшихся внутри нашего мозга так, чтобы остаточкам тесно стало, не меньше, а даже больше.
Монографии про средневековое мировоззрение - ровно об этом...
...чего уж-ж говорить про всякие древние времена, когда человек почти полностью был чувствующей куклой.
Потому что любые идеологии, религии, предрассудки и устойчивые стереотипы - схемы, облегчающие жизнь.
Ведь счастье находится на проторённых путях.
Что может быть привычнее посёлка, в котором не так много есть куда пойти?
Который принципиально невыразителен (то есть, если расшифровать, невыразим)?
Он как бы заранее становится невидимым, намеренно уходит под воду восприятия, стирается до основания.
Многие, поэтому, так и живут, как в пустыне или же в степи - без улиц и без стен.
Найти здесь достоинства (изгибы железнодорожных путей и провалы ландшафта, пустые небесные пространства, пока еще не заслоненные со всех сторон многоэтажками, заброшенность пустырей и недооформленность "частного сектора") сохраняют дрожь аутентичности и тепла, напрочь выдутого из новых кварталов, многоэтажных человейников и прочего города, погрязшего в оторванности от всего прочего мира...
...посёлок тоже, конечно, оторван от мира (а ещё и стерт), как самый последний вагон, болтающийся прицепом, он тоже не имеет памяти и рефлексии (не видит своей убогости со стороны), но у него сохранился огонь внутренней самости, хотя и переведённый в несколько механизированное существование, но, тем не менее, теплящейся же.
В том числе и по причине своей неправильности.
Начать въедаться в окоём, жить и делать каждый шаг осознанно, с чувством, с толком и с расстановкой, проводить мысленные параллели, наводить визуальные соответствия, делать интенции видимыми и насыщенными неподдельным чувством...
...жизнь от этого не меняется, конечно, или, всё же, меняется?
Хотелось бы заварить дискуссию и поставить вопрос прямо, да вот только социальный темперамент не позволяет - всё равно ведь каждый останется при своих, даже и у тех, кто всецело и априори доверяет.
Хотя бы потому, что технологии и техники у всех разные (у большинства, правда, нет ни того, ни другого, но, в конечном счёте, для конечного результата, это не особенно важно), писательское остранение доступно, в основном, многопишущим, так что исключения не возвести в массовую степень, не внести в массовое употребление - дело даже не в графомании, но в сочетании факторов, которые сочетаются в сложную розу ветров, очень уж многое должно совпасть, чтобы, на выходе, вышла возможность полноты переживания без большого вреда для ментального здоровья.
(стоило начать читать Деррида и мир, а также его описания, почти сразу же стал усложняться, буквально на глазах - теперь на таком уровне глубины, то есть, провала вниз, под землю, в которой возможно строить шахты и тоннели, теперь не говорят и не мыслят - а если и мыслят, допустим, то не выражаются, не выражёвываются...
...я словно бы провалился в свои 90-ые как в холодную полынью, наполненную сплошным факультативным чтением, запертым в моей комнате нашей квартиры на улице Российской, где все мы провели 90-ые годы: тогда тексты и целые книги Деррида появлялись, один за другим, чуть ли не каждые полгода и никто не заставлял их читать...
...их тогда почти невозможно было читать, так как тогда же, точно в таком же порядке, в параллель, появлялись Гуссерль и Хайдеггер, весь этот холодный джаз феноменологических исследований, а как Деррида читать вне/без того же Гуссерля?
Многие тогда делали кассу столичным издательствам, выпускавшим переводы французов и немцев пачками, чтобы чуть позже собраться и прикоснуться, вникнуть и обогатиться, расшириться
То есть, они выходили и проходили стороной, как дождевая туча, влияющая на микроклимат опосредованно.
Входили как нож в масло в метод, в неосознаваемые подходы, в стилистические выкрутасы и возможности текстовой точности хотя бы на уровне предощущений...
...стопки сборников росли и пылились, требуя не только времени, но и отрешённости от мест проживаниям, которым вся эта деррида - собаке пятая нога.
Мы, может, только теперь догнали это ментальное, насыщенное состояние, способное к восприятию Деррида, только оно теперь ни к чему стало - говорю же: никто так не говорит, это оказалось попросту ненужным, время ушло.
Наше время.
Эта ведь история не про Деррида, но про нас, изменивших траекторию движения и маршрут - те, кто ориентировался на Деррида (Фуко, Барта, Бодрийара) и на Гуссерля (Хайдеггера) с их ослепительной сложностью и интеллектуализмом превратились в маргиналов - в неудачников, выпадающих из всеобщего движения, в переусложнённых невротиков, погубивших собственные подходы отсутствием простоты.
В тяжело и медленно плетущихся за всеми следом.
С чудовищной одышкой, конечно же.
Так как дух времени, вслед за собой, мы меняем тоже.)
Темнеть стало рано и резко.
Руккола налилась последней остротой, терпкой и безотчётной.
Люди превратились в тени, стадион - в чашу мирового океана, из которого откачали созвездия.
Природа радует последней красотой: только кусты и деревья обновляют восприятие, точно апострофы, заставляя взгляд запинаться каждый раз перед переменой цветов и фактур.
Я думал, что деревья облетают после первых ударов мороза (возможно, ночных заморозков, которых, поэтому, и не видно), а до тех пор они стоят в желтом и золотом, держат тяжесть литых драгоценностей на себе, точно сбрую, но нет...
...у нас продолжает длиться бабья осень и каждый день теплее, чем в предыдущий.
Эта радость скоро закончится и в прихожей отключат свет и тепло, но пока мы внутри этого (поэтому и кажется, что конца-края бабьей осени не видно), но листья, тем не менее, продолжают осыпаться и практически все уже - внизу, на земле.
Вчера-позавчера циклон менялся (один теплый воздух сменил другой теплый воздух, пока ещё без льда внутри), был сильный ветер и к утру наш тополь, наши березы и сливы остались практически голенькими.
Очень непривычно, ведь заморозков со слюдой в траве пока не было.
Цвести б, да цвести, а опадают.
Запрограммированы, вероятно.
Видимо невидимо, голо и пусто, поскольку природа так устроила и ничего с этим не поделать.
Нормальные такие осенние размышления.
Запрограммированные, видимо, тоже.
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Сумерки на проторённых путях. Сентябрьские снимки посёлка АМЗ | lj_paslen - Белая лента |
Лента друзей lj_paslen
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»