… бабочка, маленькая прекрасная бабочка… хотя, нет, лучше муха… да, да именно муха, потому что муха противнее, а это именно то состояние, которое я сейчас испытываю… Муха, жужжа на всю округу свою любимую мелодию… опьяненная от счастия, неожиданно свалившегося на ее подготовленное к любви сердечко… весело и беззаботно махая своими перепончатыми крылышками, возомнившая себя красивой бабочкой, любимицей публики, летит навстречу новым прекрасным чувствам… мимо пролетают такие же мухи, комары, стрекозы, попадаются отличные экземпляры, которые жужжат более уверенно, более складно, более интересно… но муху это нисколько не тревожит, потому что ей хорошо, ее любят, ей завидуют, ее боготворят… конечно, она иногда останавливается пожужжать за жизнь с самыми, на ее мухин взгляд, примечательными персонажами, но все равно летит дальше, все так же напевая… вот, если я говорила о бабочке, то обязательно использовала бы такой избитый банальный словесный прием – летит на пламень, не понимая… но у меня муха… жалкая невзрачное вредное насекомое… но прекрасное, потому что влюблена… потому что любит…
… он ласково и нежно плел свою паутину, с любовью вынашивая каждую ниточку, в предвкушении ожидая, что именно эта ниточка затянет свой последний узелок на шее мухи… Он приметил ее уже давно, такая вся плотненькая, толстенькая, аппетитненькая… вот был бы славный ужин… Хотя, перед тем, как ее съесть он бы похвастался перед всеми остальными пауками, что именно он ее поймал, хотя многие пытались, но он оказался умнее и хитрее… ах, как бы это повысило его рейтинг в округе, как ему будет приятно осознавать, что она влетела именно в его, так стратегически умно, специально для нее поставленные силки… как бы это польстило его самолюбию… его сладостному ощущению, что он первый, что он лучший, что он единственный, тщеславие самый сильный наркотик (правда?)… Вот уже один круг паутины закончен… нет, мала, надо еще плести и плести… вейся ниточка с липкими узелочками… чем лучше паучок сплетет паутинку, тем лучше жертва в нее попадется… ниточки шелковистые, отливающие серебряным блеском в свете луны с трепетом вывязываются в паучьих лапках… он представляет, как мимолетом крылышко мухи коснется этой ниточки и уже никогда от него не отстанет, как лапка мухи, помогая крылу освободится, тоже попадет в липкие и цепкие узелки паутины… представляет, как забьется муха в страхе, не понимая того, что чем больше она трепыхается, тем больше она запутывается… представляет, как нити паутины окутывают муху, превращая ее судорожно дышащее тельце в кокон, как закрываются ее глаза… как отчаявшись муха прекращает борьбу и погружается в мрак, в пустоту, в кромешную тьму… абсолютную мглу… ни ощущая ни очертаний, ни контуров своего тела… не чувствуя, есть ли на месте ее тела вообще что-нибудь… ничто – вот единственное, что ее будет окружать (тебе ничего не напоминает? Ну, да ладно)… За этими мыслями паук и не заметил, как сплел уже всю паутину… теперь оставалось только ждать… ждать муху…

… далее сценарий развивается по двум направляющим… либо муха, замечтавшись и поглупев от радости и чувств, попадает в паутину, либо, возможно, в том же состоянии, пролетает мимо… (мимо, мимо до ужаса мимо (с) – вот приставучая строчка Ахматовой)…
Мне больше нравится, когда мимо, потом что в этом есть динамика развития:) дальнейших действий…
Игра продолжается!
…можно будет описать отвисшую челюсть паука, непонимающего, почему так произошло, потому что произойти не могло:)

… н-да, для кого-то я – муха, для кого-то – бабочка… все относительно… почитайте Уальда… нарцисс смотрел в ручей, чтоб увидеть свою неотразимую красоту… ручей заглядывал в глаза нарциссу, чтоб восхищаться своей…