Спроси человека о счастье, так он выдаст описание обстановки, в которой пережил положительные эмоции, оставшиеся в памяти. А отправь его на тот же самый речной бережок любоваться восходом солнца, вот только добавь в картину просрочку по кредитам, и счастье почему-то не вернётся. Возраст, что ж ещё-то.

Да, уважаемый читатель, я намерен покуситься на то самое, неописуемое и неназываемое, неповторимое, глубоко личное – короче, якобы невоспроизводимое – счастье.

Нет, универсальных технических (а тем более химических) решений по его достижению я не предложу. Да и не может их быть, счастье наступает по самым разным причинам и поводам.

Однако что такое счастье, я себе представляю, и сейчас поделюсь этим представлением с Вами. Отрицайте, Ваше право. Ждите трамвая.

Счастье – это переживание субъектом совпадения описаний жизненной ситуации, в которой он находится, сделанных им в субъективных модальностях: онтологической, деонтической, эпистемической.

Описание жизненной ситуации в субъективной модальности опирается на понятия возможности и необходимости, и состоит из их утверждения или отрицания для некоторого действия или множества действий.

Эпистемическая модальность здесь всего лишь даст коэффициент пропорциональности, поэтому она не рассматривается ради экономии места и времени.

Ради той же экономии места и времени я не стану различать времена описываемых действий.

И уж тем более не стану шлифовать семантику описаний (утверждений и отрицаний) с расписыванием вариантов и исключений, на такое не хватит ни места, ни времени, ни моих дилетантских познаний предмета. Первого приближения достаточно.

Итак.

Для деонтической модальности утверждение и отрицание необходимости и возможности дадут четыре элементарных описания, так как и необходимость, и возможность в ней суть эффект авторитета, которым может выступить и сам человек для себя самого.

А в онтологической модальности различают внутренние и внешние возможность и необходимость, отсюда восемь элементарных описаний.

Значит, всего восемь счастий. Несовпадение элементарных описаний, а это ещё двадцать четыре случая, не будет счастьем, а потому в рассмотрение не входит. Это другие переживания или другие случаи переживаний, перечисленных ниже. Сейчас о счастье, точнее, о счастьях.

Исходники.

Утверждение деонтической необходимости: «я должен это сделать» как «я обязан».

Утверждение деонтической возможности: «я могу это сделать» как «это разрешено».

Отрицание деонтической необходимости: «я должен сделать не это», включающее в себя «я не обязан этого делать».

Отрицание деонтической возможности: «я не могу этого делать» как «это запрещено».

Утверждение онтологической необходимости, внутренней: «я должен это сделать» как «мне надо».

Утверждение онтологической необходимости, внешней: «так должно быть».

Утверждение онтологической возможности, внутренней: «я могу это сделать» как «я способен на такое».

Утверждение онтологической возможности, внешней: «так может быть» как «такое бывает».

Отрицание онтологической необходимости, внутренней: «я не должен этого делать» как «мне не нужно этого делать».

Отрицание онтологической необходимости, внешней: «так не должно быть».

Отрицание онтологической возможности, внутренней: «я не могу этого сделать» как «я не способен на такое».

Отрицание онтологической возможности, внешней: «этого не может быть».

Поглядывайте, если я где-то накосорезил с перечнем, хотя старался проверять.

Далее совпадения утверждений и отрицаний возможности и необходимости в разных модальностях, то есть обещанные разновидности счастья или, что то же самое, элементарные составляющие «счастья в жизни», возможные формы неделимых частиц счастья.

«Я обязан это сделать» и «мне надо это сделать». Счастье как правота.

«Я обязан это сделать» и «так должно быть». Счастье как долг.

«Мне разрешено это сделать» и «я способен на такое». Счастье как свобода для.

«Мне разрешено это сделать» и «так может быть». Счастье как свобода от.

«Я не обязан этого делать» и «мне не нужно этого делать». Счастье как отдых.

«Я не обязан этого делать» и «я не способен на такое». Счастье как покой.

«Мне запрещено это делать» и «я не способен на такое». Счастье как послушание.

«Мне запрещено это делать» и «этого не может быть». Счастье как вера.

Теперь замечания, обесценивающие ранее сказанное.

Очевидно, что перечисленные переживания («правота», «долг» и т. д.) нельзя со счастьем отождествлять полностью: те же формы могут быть и у других сущностей, не только у счастья. Например, переживание долга может быть счастьем («And how can man die better Than facing fearful odds, For the ashes of his fathers, And the temples of his Gods»), однако в повседневной жизни ассоциируется скорее с неприятностями.

«Счастье в жизни» даже в отношении к одному-единственному предмету («этому») в общем случае будет включать в себя несколько переживаний из приведённого списка. Так как умственные и эмоциональные возможности человека ограничены, возникает вопрос их использования разными составляющими «счастья в жизни».

«Этого» в жизни много; предметов, составляющих окружающий мир в человеческом восприятии, много. Связей между этими предметами ещё больше. Сложность вопроса о «движении к счастью» становится совершенно неподъёмной.

Казалось бы. Однако замечания на замечания.

Во-первых, проблему можно упростить, если принять, что «человек живёт для счастья», и рассматривать перечисленные переживания счастья, как аттракторы при планировании человеком своего поведения в окружающем мире.

Хотя упрощение здесь будет относительным, ибо в рассмотрение принимается время. Оно сказывается через память и воображение, то есть через восприимчивость человека к конкретному виду счастья и через готовность человека к достижению этого вида счастья.

Во-вторых, окружающий мир вследствие своей сложности для человека разумного весьма этим человеком упорядочен. Значит, к вопросу о счастье можно применить системный подход: даже не структурный, а блочно-иерархический.

Иными словами, можно разбить счастье на аспекты («счастье на работе», «счастье дома», «счастье за рулём» и т. д.) и уровни абстрагирования («личное счастье», «семейное счастье», «народное счастье» и т. д.), чтобы можно было работать с получающимися блоками по отдельности. Вопрос связи между блоками остаётся, но это уже не вопрос связи между всеми предметами в окружающем мире.

Наконец.

Думаю, читатель ещё сохранил надежду, что автор не станет ратовать за искусственное осчастливливание каждого, до кого гипотетические счастьеносцы дотянутся.

Конечно, не стану. Это и так делается. Все усилия, прямым или побочным эффектом оказывается «хорошая жизнь» для кого-либо, сводятся к приведению описаний этой жизни в соответствие перечисленным выше совпадениям. Все вопросы по издержкам этих усилий заданы давным-давно и не мне. А я даже не знаю, насколько стихийно идёт процесс вообще, а уж тем более его составляющие.

Так что пользы от того, что я тут написал, как обычно, немного.

Однако было бы интересно увидеть настраиваемый и программируемый генератор, которому скармливаешь некий антураж, а он, паршивец, – из того самого императива «человек живёт для счастья» – рассчитывает траектории того «движения к счастью», экономные и не очень, в разных аспектах и на разных уровнях…

Да, так вот – генератор выдаёт в ответ захватывающие сюжеты, зажигательные лозунги, искренние обещания, житейские мудрости, шпаргалки и «рыбы» для благих и не очень намерений и прочие credo, вплоть до текстов с претензиями на эпитет «священный».

Конечно, не может такого быть. Всё ж неповторимо же. Вдохновение и всё такое. Душа.

И я уж вообще говорить не буду про генератор списка препятствий к достижению счастья из текущего состояния.

Спасибо за то внимание, что Вы и так потратили.

ПостСкриптум. Ах, да. В рассуждении подразумевается приоритет деонтического над онтологическим, то есть ограничение «этого-онтологического» «этим-деонтическим». Такое верно только для «западной» и «северной» этических систем, у «южной» и «восточной» приоритет обратный. От изменения мест слагаемых здесь сумма меняется, и потому переживания, соответствующие счастью, в «южных» и «восточных» обществах будут несколько иными.

Вы поняли, про «Поведение» Константина А. Крылова я вовсе не забыл.