Завален работой по уши и выше. Просто запишу мысль. Она здесь уже была, но я её продолжу.

Необходимость создания нового контента в условиях недостатка контента и в условиях его избытка образует разные социальные паттерны, которые сохраняются и тогда, когда условия, их породившие, уже перестали быть.

В условиях недостатка контента ценится само его восполнение: "ты, главное, придумывай, заполняй пустоту, а обоснования уже как-нибудь потом".

Таким образом возникают отношения собственности применительно к выдуманному как обезличенная, повсюду срабатывающая форма вознаграждения выдумщика обществом. Владение, пользование, распоряжение: чтобы это срабатывало во всём диапазоне условий, возможных в данном обществе, под них стараются завести вещи, известные каждому, вплоть до (или начиная с?) предрассудков и суеверий.

Выдуманное/собственность понимается как нечто целое и цельное. Совершенство предмета отождествляется с совершенством его формы, ненарушенностью его границ. Сама способность выдумывать почитается свойством индивидуума: отдельно взятого, внутренне непостижимого человека.

Стороннее поощрение выдумки тоже записывается на счёт какой-то цельной сущности: гений, бог, чёрт, "жизнь" и проч.. Отсюда получаются фетишизация, мистификация формы: "мне оно привиделось именно с такой завитушкой", символика и бренды как "пузырь на рынке креатива" и т. п..

Если такому научились, то по преодолении недостатка контента тот же подход применяется для борьбы с его избытком, то бишь кто-то с именем, фамилией (или порядковым номером в династии, или революционным псевдонимом) выдумывает, воображает, принимает из потустороннего мира цельный и законченный вариант того контента, что обществу якобы "действительно нужен". Так он проводит границы с тем, от чего надо избавляться или, по крайней мере, не поощрять.

Протестантство, ваххабизм, разновсякий тоталитаризм в его западном понимании, в том числе с приставкой "анти-" - всё это, по моему скромному мнению, борьба с избытком книг способами общественной жизни, наработанными во время их недостатка. Просто потому, что другими способами не обзавелись - да и кажутся они чем-то неприличным ("как, книги жечь?!"), а потому позволенным только упоротой публике. Отсюда, если книги жечь действительно надо, то даже приличной публике приходится упарываться (для десоветизации нужны хохлы, да).

Альтернатива.

Если общество состоялось в условиях избытка контента, то оно живёт в презумпции "всё, что нам нужно, мы можем сделать из того, что у нас уже есть".

Новое отнюдь не отрицается, однако оно понимается не как единая вещь, не как список чертежей нового изделия, сразу и полностью нашёптанный из мирового эфира, но как пересборка существующего, перестановка кусков мозаики или их поворот с целью вписать в дыры на картине, взаимная корректировка формы таких кусков.

Избавление от излишнего контента происходит не на уровне всей сборки, но на уровне отдельных деталей; не через выдачу нового, лаконичного священного писания из горящего куста, но через внесение поправок в действующие законы и протоколы. Они, законы и протоколы, становятся многословнее для тех, кто читает их полностью, хотя путь через них для тех, кому они действительно нужны для какого-то дела, укорачивается (ссылки и повторения).

Соответственно, и само новое понимается не как небывалая вещь, - самостоятельная, ото всего отдельная и требующая ото всех и вся определить отношение к себе - но как небывалая расстановка прежних вещей и людей, - может быть, и штучная, "в отдельно взятой стране" - полученная через небывалое умение правильно обращаться с вещами и людьми ("единственно верное учение"), при этом начиная с себя ("делание", "сознательность").

Таким образом общество вознаграждает тех, кто первый и лучше всего научился этим умениям. Отношения собственности здесь выступают инструментом, но не фетишем.

Завихом такого общества из-за наработанных привычек станет постепенное уменьшение разнообразия книг (вариант: его рост, не успевающий за ростом потребности общества в нём), обессмысливание существующих в обществе отношений наподобие истирания или обтачивания постоянно переставляемых деталей - и попытки решать эту проблему с опорой на прежнюю презумпцию "всё, что нам нужно, мы можем сделать из того, что у нас уже есть". То есть проблему недостатка книг стараются решать способами борьбы с их избытком.

Отсюда вполне легко и просто получаются одновременно официальная идеологически заданная цензура и самая читающая страна мира. Самодостаточный реформизм тоже получается легко и независимо от цветов флага.

Всё.

На кой я это записываю? Потому, что столетие революции на дворе. Почему не делаю конкретных выводов? По тому же самому. Прикидываю рамку, в которой помянутое столетие можно будет обдумать для себя. Хотелось бы на уровне поглубже, нежели борьба цветов, символов и непреложных истин. Скучно с ними, с цветами и с миссионерским кретинизмом несением истины в тёмный, дикий и непросвещённый народ.

Да, и на всякий случай. Забегая вперёд и объясняя название записи. Почему "неЛыцкое", вековечная хвала Евгению Ю. Лукину?

Потому, что я отнюдь не о том синтезе воззрений, доминировавших в обществе в разные периоды русской истории, о котором любят рассуждать и "православные сталинисты", и те демофобы, для которых "православные сталинисты" сходят за оправдание их демофобии (антиватничества). Я вообще считаю такой синтез принципиальной ошибкой независимо от его предполагаемой упаковки.

Скорее уж я пытаюсь поставить задачу обустройства конкуренции между очень разными воззрениями (их прежними и новыми изводами), претендующими на одни и те же массовые, древние предрассудки. Хорошо бы она, конкуренция, при всей своей неизбежности обходилась нашему обществу возможно дешевле, а то и приносила пользу.

Мечты, да.

Спасибо за внимание.

---

---