I’ll be your Teacher, I’ll be your Lover, I’ll be Yours…

Брианна Молковна Пласибкина задумчиво восседала на столе, эротично закинув ногу на ногу, и старательно покусывала ногти с последствиями позавчерашнего маникюра. Со стен просторного класса русской литературы в образцово-показательной школе для мальчиков на неё строго поглядывали классики этой самой литературы, хмуря мохнатые брови и удивляясь самой возможности того, что такая легкомысленная престарелая девица за тридцать вообще способна научить чему-либо ещё более не отягчённых интеллектом учеников. Брианна, будучи преисполнена уважения к давно почившим заграничным талантам, только зевала, показывая миру необъятных размеров пасть, и посматривала на часы. Через десять минут должен был начаться её первый урок в роли учительницы литературы и прекрасной, самоотверженной русской женщины.

Эх, до каких только крайностей не доводит человека семейная жизнь! Особенно если эта самая, будем откровенны, не слишком веселая жизнь вдругоглашается громким рёвом маленького, нахального существа, которое постоянно требует внимания, ухода, любви и , что хуже всего, замены памперсов. Да ещё женщина (женщина ли, а не узкоглазый корейский шпион, поменявший наскоро пол?) , подарившая тебе это исчадие ада, и на которую ты обратил внимание только из-за временных проблем со зрением, надоела тебе до такой степени, что в неё хочется зашвырнуть чем-нибудь тяжёлым, причём не только с перепоя. От всех этих тягот прекрасные голубые глаза, некогда подведённые с маниакальной изысканностью, краснеют и устают, от катастрофических ночных недосыпаний ужасно болит голова с не очень привлекательными остатками причёски, а личная жизнь навеки сфокусирована на гадком, кривоногом существе, которое ещё и смеет быть не мальчиком! По этому атрибуту своей свободной юной жизни, наполненной авантюрами, музыкой и кокаином, Брайан скучал больше всего, ибо вы наверное уже узрели за маской страдальца, мучимого комнатным садистом под кодовым названием «Хуйлена Обыкновенная», его прекрасную, хоть и потрёпанную семейным уютом мордашку. Так и зачах бы наш гений и добропорядочный отец под гнётом отцовских и других не менее приятных обязательств перед очаровательной мадам туманного корейско-чукотского происхождения, если бы в один прекрасный день Хуйлена не допустила судьбоносной оплошности.
Прекрасный день, однако, начинался не так уж прекрасно. Икона глэм-рока Брайан был бесцеремонно разбужен любимым ребёнком, который, судя по глазам, косящим на бутылочку, был глобально голоден. Правда сонный Молко плохо разбирался с утра в таких тонких материях, как желания младенца. Почесав небритый подбородок Брайан зевнул и, тряся погремушкой , напел ребёнку отрывок из великолепной во всех смыслах песни «Pure Morning», но голос папы не произвёл на наглое дитя никакого впечатления. Более того, неблагодарный младенец заорал ещё сильнее и кинул в Брая маленькую, но весьма тяжёлую игрушку. «М-да, не в меня пошёл, таких музыкальных шедевров не понимает» - огорченно подумал Молко и , руководствуясь единственным желанием: заткнуть капризника, всунул тому в рот попавшуюся в руки бутылочку, которая, при ближайшем рассмотрении оказалась большой и неожиданно наполненной приятным содержимым: водкой высшего качества. Младенец недоверчиво присосался и вскоре довольно зачмокал. Брай лучезарно улыбнулся, чувствуя, что в полной мере выполнил свой отцовский долг, да и мальчонка не так уж плох, если так быстро разобрался, что следует пить.
Всё ещё радостный Молкс вышел из детской, на ходу раздумывая о том, что можно и не бриться, потому что он всё равно невероятно гламурный и сексуальный. Прежде чем войти в кухню, Брайан залихватски подтянул трусы с мишками, купленные Хуйленкой на китайском рынке и важно плюхнувшись в кресло, потребовал у второй половины, суетящейся у плиты и микроволновки полноценный завтрак для поддержания бодрости и энергии. Когда ненаглядная Хуйлена повернулась, чтобы заключить Молко в тесные утренние объятия, Брай понял, что никакого завтрака ему больше не хочется и не захочется уже никогда. Под правым глазом сердечной подруги Молко лиловел и переливался фонарь, на прищемленном носу, который и раньше не отличался классическими очертаниями, была странная сыпь, а щёки покрывал толстый слой какой-то отвратительной массы, воняющей рыбой и дохлыми сусликами. Испуганный Брайан, еле ворочая языком, спросил у ненаглядной причину её столь обворожительного вида:
- Д-д-д-дорогая, чччто с тобой? Киска, прелесть моя, пупсик, мать моих детей, мать твою! Ты и раньше не была красоткой, но это!!! Я с перепою и без макияжа выгляжу лучше!
-О, милый, понимаешь, сегодня с утра мне хотелось тебя удивить…
- Хуйлена, ты меня удивила почти до инфаркта! Нас, творческих личностей, так пугать нельзя!- пролепетал Брай, бледный до такой степени, что производители пудры безвозмездно подарили бы ему один небольшой фургон своей продукции.
- прости, любовь моя! Так вот, в одном женском журнале я прочитала статью о чудодейственной маске из анчоусов. Я пошла к холодильнику, потянула за дверцу, а она неожиданно ударила меня в глаз, затем, когда я достала ингредиенты для маски, то я нечаянно прищемила нос. Зато теперь после этого чудодейственного анчоусного средства моя кожа будет лучиться здоровьем!- с воодушевление возвестила Хуйленка и принялась соскабливать маску со своей рожицы, которая всё же не лучилась, иначе Молкс бы подумал, что анчоусы были ещё и радиоактивные.
- Кстати, на завтрак у нас салат с анчоусами!- гордо сказала держательница семейного очага, ставя перед Браем тарелку, с размазанными по ней остатками полезной маски. Молко бы непременно стошнило прямо в тарелку с этой вкуснятиной, если бы его внимание не привлёк жалобный крик младенца, немного совпадающий с голосом любимого папочки, когда тот вернулся с вечеринки в честь дня рождения такого неприметного и законопослушного гражданина, как Брайан Уорнер, человека в высшей степени добропорядочного, наделённого высокими нравственными качествами… Ругань садистки Хуйлены, требующей подробного отчёта о том, где был, с кем пил и что за бабы испачкали его рубашку помадой, была слышна на много миль вокруг. Молко не мог объяснить одного: баб-то как раз на дне рождения не было…
Брайан всё ещё неуютно ёрзал в своём пыточном кресле, а великолепная спутница жизни и не менее замечательная мать с личиком Джеки Чана галопом понеслась в детскую, дабы успокоить разревевшееся маленькое недоразумение, причем её походка мало чем отличалась от прыжков взбесившейся лошади(впрочем, нехорошо сравнивать это милое животное с такой страхолюдской дамочкой!). Молко проводил свою боевую подругу печальным взглядом алкоголика, у которого не хватает на бутылку, и задумчиво почесал затылок. Семейная жизнь порядком напрягала бедняжку уже потому, что ограничивала всяческие творческие и нетворческие порывы его благородной души…сейчас, например, эта самая душа требовала вкусную, желательно не очень калорийную курочку-гриль(диета и ещё раз диета, милый мой!), потом лёгкую прогулку в парке(там столько хорошеньких юношей с собачками! – мечта любого педозоофила!), а потом можно и соснуть часок( в смысле, поспать, а вы чего подумали, мои маленькие проказники?), чтобы вечером, отделавшись от ненаглядной второй половины, тихо поплестись в бар(о, конечно, не забыв сказать любимой Хуйлене, что идёшь в библиотеку!). Там, в этой обители пьянства и разврата можно немножко напиться с друганом Мэнсоном, чтоб потом снова влиться в семейную(бррр!) жизнь со здоровым энтузиазмом самоубийцы…
Все эти сладкие, в меру интеллектуальные думы Брайчика были нагло прерваны визгливым окриком Хуйлены: «Милый, эта тварь, то есть наше дорогое чадо опять наделало маленькую живописную кучку! Ты не забыл, свет очей моих, что сегодня твоя очередь менять памперсы? И меня интересует, яхонтовый, какой идиот спаивает ребёнка? Это, конечно, не так уж вредно для подрастающего организма, но… вообще-то это была моя водка!»
Брайан, истерически прикрыв глаза и вздохнув, поплёлся было в детскую, но уже в дверях ему в нос ударил такой запах какашек и перегара, что выполнять отцовский долг как-то сразу перехотелось. Театральным жестом он захлопнул жалобно скрипнувшую дверь, вылетел в коридор, слегка стукнувшись в спешке о комод и вспомнив при этом чью-то мать, схватил первый попавшийся шарф( розовенький и с рюшечками – прелесть как хорош) и побежал из уютного семейного гнёздышка куда глаза глядят. В данном случае они глядели в сторону квартиры религиозно подкованного интеллектуала и просто хорошего человека Мэрилина Мэнсона…
Уже несколько раз упомянутый образцово-показательный гражданин Уорнер занимался в это время вполне миролюбивым делом, заставившим бы прослезиться любого гринписовца, и не подозревал о том, что с минуты на минуту ему придется проявлять чудеса гостеприимства. Одетый в пушистый зелёный свитер и защитного цвета брючки, добрый Мэрилин поливал цветочки и напевал под нос всякую декадентскую чушь. Если бы не видневшиеся на одежде бурые пятна туманного происхождения, Мэнсона можно было бы принять за образцовую домохозяйку, ожидающую возвращения своего милого муженька. Закончив топить бедные растения, товарищ Уорнер пошёл на кухню за кормом для своих ручных пираний. Мэрилин очень любил животных. Правда любил. Его рыбки, весящие порядка пяти килограммов каждая, платили ему той же искренней заботой, правда иногда негуманно кусали за пальцы.
Продолжая напевать, скандалист, алкоголик и просто милашка Мэнсон достал из потайной морозильной камеры связку сосисок, потом подумал и прибавил к этому гастрономическому великолепию случайно обнаруженную там же человеческую ногу. Пожав плечами и вздохнув, Мэрилин аккуратно взял оторванную конечность, полюбовался на неё немножко и поплёлся удовлетворять незатейливые аппетиты своих затейливых питомцев.
В ту самую минуту, когда милые рыбки, поделив по-братски сосиски, начали дружелюбно выяснять, кому всё-таки достанется главное блюдо, состоящее из вкусненькой ножки, слегка посыпанной для вкуса солью, раздался пронзительный звонок в дверь, от которого даже у бывалого, заматерелого маньяка кровь бы застыла в жилах, а острый кухонный нож для разделки мяса выпал бы из ослабевших пальцев. Мэрилин, любовавшийся на то, как хорошо его домашние животные ладят друг с другом, недовольно зашевелился и почувствовал лёгкий озноб. Мысли его были не самыми радужными в этот момент. Господин Уорнер помнил, как однажды ночью в его уютный дом пробрался чокнутый фанат, желавший уточнить у великого кумира оптимальный способ сожжения библии. К сожалению, фанат был не во вкусе Мэнсона, зато вкус несчастного очень понравился пираньям, которые с удовольствием полакомились неосторожным поклонником их хозяина. Кстати, эти гадкие рыбы недавно сожрали и приходящую домработницу Мэрилина, которая была по совместительству училкой русской литературы( это в Англии-то!) в местной образцово-показательной школе для мальчиков. Господин Уорнер литературу не любил, да и вообще в тот момент руководствовался принципом, что он в ответе за тех сволочей, которых приручил. Ну, хотя бы потому, что иначе сволочи приручили( скорее уж сожрали) бы его.
Осторожненько ступая по мягкому коврику, заляпанному всё теми же бурыми каплями подозрительного происхождения, и держа в трясущемся кулачке увесистое орудие пролетариата, Мэнсон тихо приоткрыл дверь и приготовился к атаке, как внезапно громко рассмеялся и упал в дикой истерике на пол.
Брайан стоял в дверном проёме и удивлённо покусывал пухлые губки, поглядывая на корчащегося в судорогах веселья собутыльника и вообще разностороннюю творческую личность, которая среди прочих достоинств могла втягивать кокаиновые снежинки не только носом. Правая коленка Молкса слегка ныла, потому что спасаясь от семейного счастья он пару раз упал, причём не просто так, а в ужасно грязную лужу, где в это время освежалась не менее грязная дворняга, которая, видимо, не любила, когда её беспокоят во время водных процедур. Эта собачья привычка выразилась в том, что теперь Браю было как-то неудобно сидеть, а трусы в мишках пришли в полную негодность. Красивый розовый шарф тоже сыграл с несчастным злую шутку: в самый неподходящий момент он так затянулся на нежной шее Молкса, что ещё чуть-чуть и Хуйлена бы стала скорбящей вдовой, а малютка безвременно осиротел бы. Да и места на кладбище нынче непростительно дороги…
Когда Мэнсон наконец закончил валяться на весьма удобном коврике в припадке истерического веселья, Брайчик смог пройти в уютное логово своего вечного собутыльника. Мэрилин задумчивым, полным вселенской тоски взглядом сверлил разорванные на очень аппетитном месте трусы Молко, но потом, вспомнив, видимо, что позволяет себе думать о неких грешных манипуляциях, вздохнул и гостеприимно указал Браю на дверь кухни, где в специальном холодильном отсеке покоились, дожидаясь своего звездного часа, пять ящиков водки. Сейчас же данная жидкость пришлась бы очень кстати, ибо господин Уорнер видел, что Брайан расстроен, подавлен, скучен, но невероятно при этом томен и соблазнителен, что почти со 100-процентной вероятностью означало, что гламурный свит принц не откажется от внепланового вкушения спиртного.
Усадив грустного Молку в удобное креслице и налив тому чашечку вкусного алкоголя, гостеприимный хозяин и матёрый интеллигент с колоритной, запоминающейся внешностью свернулся на диванчике напротив, жутко при этом напоминая заботливую женушку, обхаживающую возлюбленного, вернувшегося с утомительной работы(ага, он так устал, перекладывая на столе бумажки! Бедняжечка моя! Милый, твой директор всё ещё такой же козёл? – Да, милая, безрогий!- Ох, ты такой душка!- Ты тоже, котик! Подай-ка мне газету и заткнись!)
Когда осоловевший после десятой чашечки хмельного напитка Брайан томно занюхивал очередную порцию живительной влаги рукавом(о, жест, полный мятежного очарования!), Мэнсон знал уже большую часть его биографии и вполне при соответствующем желании мог заделаться при Молке мемуаристом. Глубокомысленно надув чёрные губки, Уорнер подверг жестокому порицанию нравственные достоинства дамы сердца Брайана и отсутствие музыкального вкуса у его сынули. Молко лишь согласно кивал головой, потому что это была единственная часть тела, которая ещё слушалась хозяина. Человек, не знавший о том, сколько выпил милый тридцати с хвостиком лет нэнси бой, точно подумал бы, что Брай в глубоком маразме.
Внимательный Мэрилин, решив, что пора брать Молку тёпленьким и нетрезвым, заёрзал на своём диванчике и ласково погладил коленку Брайчика, который благодаря своему полуобморочному состоянию особо не возражал. Вкрадчивым голоском Мэнсон, сказал, что Молкс так несчастен сейчас, потому что его жизнь стала слишком обычной и правильной, нужно просто сменить обстановку, перейти в новую фазу отношений и прочую псевдопсихологическую хрень(на самом-то деле коварный искуситель Уорнер хотел тонко намекнуть о необходимости перейти в спальню и продолжить задушевные разговоры под одеялом). Но все эти рассуждения оказали на пьяненького Брайана неожиданное воздействие: Молко вскочил с кресла во все свои 168 см и, явно рискуя свалиться на стол и пропахать его физиономией, закричал радостно и воодушевляющее: «Мэрилин…эээ, ик! Какой же ты душечка, когда не пьёшь кровь христианских младенцев! Ик! Ты так прав, милый мой. Я немедленно начинаю новую жизнь, в которой нет Хуйлены и этого ребёнка(Коди его что ли зовут?), ик! Я знаю, что я должен делать, это моё при…ик…звание, вот! Я буду учить милых, симпатичных мальчиков великой русской литературе!»(видимо, это русская водка, а другой Мэнсон не держал, оказала на прихрамывающие мозги Брайчика такое просветляющее воздействие!) Закончив свою пламенную речь, Молкс кинулся было к дверям в стремлении начинать новую жизнь с милыми английскими мальчиками, которые знать не знают никакой литературы, как вдруг споткнулся и, сладко причмокнув, повалился на мягкий коврик, покорный судьбе. «Столичная» наконец укутала его мягкими простынями алкогольной комы. Неудовлетворённый Мэнсон вздохнул, поняв, что ни на какие нежности рассчитывать уже нельзя, грустно прихватил две бутылки водки и пошёл жаловаться на Брая своим прожорливым питомцам. Почему-то после увеличения концентрации алкоголя в аквариумной воде пираньи становились чрезвычайно разговорчивыми…
Молко, всю ночь мучимый страшными, полными сюрреалистического смысла снами, проснулся от яркого света, ласково облизывающего его лицо. Он присел на полу, озадаченно озираясь. События вчерашнего вечера вспоминались ну очень медленно, сознание тормозило, а в области трусов ощущалось лёгкое покалывание. Удивлённый Брайчик нащупал ткань своего нижнего бельишка и с облегчением обнаружил небольшую записочку, негуманно приколотую английской булавкой. Содержание записки было туманным, хотя учитывая похмелье и лёгкий посталкогольный депрессняк, даже детский букварь показался бы Молко учебником по квантовой физике(синусоидальность дедукционного индуктора не коэммутируется с хромофорной эффузией аксерагентно-адикватного фотонного треангулятора, мать его!). Записка гласила: «Ушёл на ежегодный сатанинский праздник убиения девственниц. Вернусь не скоро, а если вернусь, буду очень пьян. Твой параноидальный зайчик. P.S. Водка в холодильнике. И надень штаны, а то у меня в квартале полно извращенцев и сумасшедших. Целую нежно…»
Когда смысл написанного всё же дошёл до Брая, он с радостным визгом понёсся к холодильнику. Найдя в его недрах заветную бутылку, Молко быстренько её обезглавил и осушил. Блудное сознание мгновенно вернулось к хозяину. Молко вспомнил все события прошлого вечера и даже то, чего помнить не следовало(мэнсоновские поглаживания по коленке очень настораживали). Впрочем, сейчас это уже не интересовало Брая, ведь он парил на крыльях вдохновения, в красках представляя себе процесс обучения сладких юных созданий мужеского пола великой, русской литературе, а заодно и возможность преподать невинным подросткам несколько своих, не менее запоминающихся уроков. «Но если я хочу быть училкой, должно же у меня быть выразительное, запоминающееся и внушающее уважение имя?!» - подумал Молко и тотчас выдумал себе замечательный псевдоним: Брианна Молковна Пласибкина. Молкс возгордился свое богатой фантазией и побежал искать в мэнсоновском гардеробе более или менее приличные шмотки, в которых можно было бы сходить в салон красоты и преобразиться.
К слову, гардероб у Мэнсона был знатный и у человека непривычного вызывавший по меньшей мере суеверный страх и непреодолимое желание перекреститься. Такого количества фетиш-одежды и аксессуаров не было, наверное, и у самого де Сада, который маркиз. Молко восхищённо разглядывал все эти виниловые, кожаные, бархатные вещички и тихо умилялся. Он был почти в идиотическом восторге…
Когда Брайчик наконец нашёл во всём этом великолепии симпатичное платьице серебристого цвета, около двух третьих этого самого великолепия в самом разном порядке валялись в самых разных местах. Натянув платьишко, Молко покрутился перед зеркалом, размер которого внушил бы уважение и не такому миниатюрному созданию, как Бриша. Самую малость втягивая животик и надувая губки, Брай пришёл к закономерному выводу, что он просто очаровательная училка. Напоследок он пропел что-то вроде: «Я самая обаятельная и привлекательная, все мужики сходят по мне с ума, а я тут просто так на Тверской стою…» и послав отражению воздушный поцелуйчик, испарился, на ходу прихватив кредитную карточку Мэнсона. Погрустневшее отражение горестно покачало головой и поспешило улепетнуть вслед за своим легкомысленным хозяином.
Брайан, до неприличия счастливый, бодрой походной привокзальной шлюшки шествовал по улице, радостно сверкая глазками и предвкушая большие, приятные сердцу траты. Случайные прохожие с неподдельным любопытством взирали на странного мужчину, одетого в серебристое, усыпанное блёстками платье, гадая, а не приехал ли в город бродячий цирк. Потом, завидев его слегка помятую физиономию и маниакальный блеск в глазах, утверждались на мысли, что скорее чувак сбежал из психиатрической лечебницы, покусав доктора. Больно и за нос. Прохожие хотели жить, поэтому держались от странного субъекта подальше. Молке же в данный момент было плевать на окружающих, так как на горизонте забрезжил салон красоты. Радостно взвизгнув, Брай понёсся к столь желанному зданию, но, увы, нашу красавицу ждало небольшое разочарование: оказался этот храм красоты третьесортным и непривлекательным заведением. Вывеска, размалёванная кривоватыми буквами, гласила: «Салон красоты «Биласнежка». Мы сделаем Клаву Шифер даже из гнома. Стрижем, бреем, клеим. Сделаем из вашей рожи конфетку. Услуги кондитера в стоимость услуг гробовщика не входят» Брианна Молковна невесело усмехнулся, но пути назад, к Хуйлене, которая сидит дома и точит скалку, просто нет. Осознав безвыходность положения, Молко задержал дыхание и нырнул в «биласнежковское» море красоты.
Представшая перед Браем картина могла бы вполне сойти за сцену из кассового фильма ужасов. Пара помятых фей с ножницами кружила по небольшому зальчику, сплошь увешанному такими красотками, что завтрак слёзно просился на прогулку. Посетительницы тоже были далеки от идеала женщины: хмурая дама в очках с достоинством листала журнал, в то время как мелкие палочки у неё на голове превращали остатки волос в химические завитушки; толстенькая девица угрюмо перемалывала гамбургер, в то время как пожилая дама колдовала над тем, что у милашки изображало волосы, совсем престарелая бабулька делала пилинг, воздействуя чуть ли не на верхние слои мышц… Молка уже было лишился сознания и медленно падал в объятия своей шизофрении, как был подхвачен чьими-то сильными, но нежными руками. Осторожно приоткрыв левый глаз, Молко увидел бледного, явно недокормленного паренька лет семнадцати, глядевшего на него с тревогой и опаской. Растаяв как конфета на солнце, Бриша благодарно улыбнулся, а видение сказало хрипловатым голосом:
- Простите, сэр…
- Вообще-то я…м-м…мэм! Или даже мадам! - задумчиво поправил Брай, ласково глядя на мальчонку.
- Ой, я так и думал! Просто у вас стрижка прикольная такая, короткая! - весело проговорил подросток и убежал куда-то в глубь заведения, оставив Брая раздумывать в одиночестве.. нет, он симпатичный, но всё же это не то…
Молко скучал, иногда зевая и маскируя данное действо очаровательными улыбками. Не прошло и пяти минут, как обозначенный паренёк выпорхнул откуда-то, таща за собой упитанную даму в ярко-жёлтом костюме. Завидев Брая, мальчонка заорал, тыча в него пальцем:
- Мам, смотри, это та нервная барышня из Чернобыля! Я её спас от верной гибели! Она, по-моему, желает воспользоваться услугами куафера! – сказал интеллектуально подкованный школьник, шмыгая носом.
- Чьими услугами?! Я тут, маленький засранец, разврата не потерплю! – мрачно возвестила дама, грозно поглядывая на Бришу.
- Да я не о том! Ей нужен парикмахер! Цирюльник или типа того! – перешёл на понятный язык паренёк.
- Так бы сразу и сказал, проказник! – ласково сказала мать и подлетела к Молко, треща ему на ухо и таща за белы ручки к парикмахерскому креслу. Брайчик для приличия немножко посопротивлялся, но поняв, что он и дама находятся в разных весовых категориях, покорился судьбе.
Усадив икону глэма поудобней и основательно придушив покрывальцем, дама выпытала у Брая, что же он всё-таки желает соорудить на своей немножко потрёпанной голове. Полузадохнувшийся Молкс еле-еле смог пропищать: «Хочу, чтоб они были длинные…», как мадам, ловко орудуя клеем и прядками чёрных волос, сотворила с его волосами такое, что любая краса-длинная коса повесилась бы от зависти на люстре. Из грязноватого зеркала на Бришу внимательно смотрела симпатичная женщина бальзаковского возраста с шикарными чёрными волосами до плеч и полным отсутствием макияжа. От нахлынувшей радости Молкс перецеловал всех неаппетитных дамочек, имевших несчастье в это время пребывать в салоне. Кредитная карточка Мэнсона, практиковавшего в этот момент невинные забавы вместе с другими добропорядочными гражданами, трещала и искрилась от щедрости новоиспечённой Брианы Молковны. Ещё бы, ведь она была снова прекрасна!(пойду выпью за это стакан чаю… не-е-ет…лучше кофе)
Ласково распрощавшись с дамочкой в жёлтом и влепив её интеллектуальному сыну поцелуй в лучших традициях французской школы искусственного дыхания, Брайчик вылетел из салона на крыльях вдохновения. На улице Молко кое-как сфокусировал блуждающий взгляд и направился нервировать людей дальше. Не буду рассказывать о том, как удивились продавцы в магазине женского белья, когда Брайан невинным голоском попросил померить «вон те кружевные трусики». Успешно поизвращался свит принц и в отделе одежды, после его ухода главному менеджеру была вызвана бригада крепких ребят, которые одели меланхолично пускавшего слюнки дяденьку в красивую смирительную рубашку. Он особенно и не возражал, так как шмотка вполне соответствовала последним модным тенденциям…
«Я красивый! Вот так-то! Завистники могут в срочном порядке покупать галстуки, потому что от досады может сильно захотеться повеситься на люстре! Заодно можно купить и люстру…» - думал счастливый Брайан, заглядываясь на своих двойников, мелькающих в уличных отражающих поверхностях. Нравственным апофеозом дня стал поход в шикарный магазин косметики и парфюма, где беглый и проштрафившийся отец накупил множество приятных сердцу пустячков: помады десяти оттенков, блески для увеличения объёма губ, тени, туши, пудры, тональные кремы, базы под макияж, лаки для ногтей, духи, блестки для кожи, карандаши для глаз…. Ради того, чтобы обслужить требовательного и капризного Молку продавцы на три часа закрыли магазин и со свешивающимися языками бегали около полочек с косметикой, в то время как Брай лениво покрикивал на них в духе: « Эх, залётныыыяяя…» или « Но, пошла, пошла…», попивая ароматный кофеёк. Работники бутика никогда не были более счастливы, чем в момент созерцания узкой спины Молко в дверном проёме. Они ещё долго дрожали от суеверного ужаса, едва им стоило увидеть миловидную брюнетку, хоть немного похожую на капризулю Бри. Да, чтобы ходить по магазинам тоже нужен талант!
Усталый, но до одури довольный Молко, обвешанный пакетами, словно новогодняя ёлка фонариками и прочей праздничной мишурой, тихо плёлся по направлению к шикарному особняку эпатажника Мэнсона. Подойдя к двери, украшенной черепом неизвестного солдата, Брай в порыве непонятного беспокойства завертел изящной головой, оглядывая округу. Откуда-то слышалось пьяненькое пение, причём слова были из серии: «Миленький ты мой, возьми меня с собой.. Там, в стране далёкой буду тебе женой…» Судя по голосам, быть чьей-то женой желали сразу два подвыпивших мужика с менталитетом табуреток и полным отсутствием мышления… Молко тихо приоткрыл дверь и удивлённо, но в то же время успокоено покачал головой. Его прекрасным глазам предстала картина, которая бы точно получила первый приз на ежегодном кинофестивале геев, извращенцев, маньяков и коммунистов в номинации «Лучший поцелуй хрен знает в какое место». На большом чёрном диванчике с серебряными подлокотниками резвились двое особей вроде бы мужеского пола, в одном из которых с трудов узнавался хозяин дома, вечный дебошир, суперхрист-антистар и филолог по образованию М. Мэнсон. А узнавался он с трудом потому, что был одет (или не совсем одет) в маленькие розовый шорты и ангельские крылышки, голову же скандального товарища венчал сваливающийся нимб. В его единомышленнике и диванном партнёре господин Зюганов со священным трепетом и дрожью в коленках увидел бы давно почившего дедушку Ленина, вождя народов и любимца советского пролетариата. Дядька действительно был чертовски похож на Владимира Ильича: та же благообразная лысинка и острая борода, пытливые глазки и брюшко. На самом деле это был мистер Факклафф, директор школы для благовоспитанных английских подростков и, как оказалось, большой поклонник Мэнсона и сатанинских праздников убиения девственниц, даже и не подозревающий о том, что такое вообще коммунизм. Сейчас Факклафф был не совсем одет, пьян, орал песни, а в перерывах между демонстрацией вокальных способностей они с Мэрилином занимались поцелуями.
Бриша ещё немного поторчал в дверях, а затем, решив нарушить любовную идиллию, сказал нечто, что при присутствии воображения можно было принять за фразу: « Я, конечно, очень извиняюсь, но я что-то не догоняю, чего это вы тут делаете!»
- Это жена! – пискнул перепуганный насмерть мистер Факклафф и стыдливо прикрыл пухлой рукой волосатую грудь
- А у меня есть жена? – оторопело спросил Мэнсон и сфокусировал взгляд на преобразившемся Брайане, который еле сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.
- Мэрлюнчин, ты что сдал мозги в починку, а память совсем пропил? Это же Я, твоя сестра Брианна!- ласково промурлыкал Брайан, подходя к диванчику, чтобы получше рассмотреть мэнсоновского бойфренда, который, надо сказать, больше тянул на дедфренда.
- Ах, да, дорогая, как я мог забыть! Ты так похорошела, стала настоящей красавицей! Помнишь, как в детстве мы играли в полицейских и воров( ты целился мне в сердце, bang, bang…)?- радостно проговорил Уорнер, на ходу сочиняя всё новые подробности своего детского счастья.
- О, как не помнить? Мы были неразлучны! Я так расстроилась, когда мамуля вышла замуж за русского полковника Петра Петровича Петушкова, и мы были вынуждены уехать в Россию, эту страну непуганых медведей! Кстати, я не представилась: Брианна Молковна Пласибкина, самовывозом из Москвы, учительница русской литературы по образованию!
Мэнси, кто твой очаровательный друг?
- Позвольте рекомендовать себя, милейшая сударыня, я мистер Норберт Факклафф, доктор исторических наук, заслуженный учитель и директор самой престижной в Лондоне образцовой школы для мальчиков, - гордо изрёк оживший и повеселевший Факклафф.
- Ой, как приятно! Можно я буду называть тебя Факки? Это так мило!- хитро сказал Бриша, кося голубым глазом на теряющего терпение Мэнсона
- Да, конечно, можно! Я такой добрый, такой гуманный. Короче, если женщина просит…- мягко шепнул Факки на ушко Молко, а Мэнсон чуть не взвыл от ревности.
- Дорогая сестра, а тебе не кажется, что нужно отдохнуть с дорожки, а? – злобно проговорил он, ущипнув Брая за коленку.
Молка, нога которого подверглась вероломному нападению, решил скоренько ретироваться, чем сделал нетерпеливому Мэнси большое человеческое одолжение. Довольный таким раскладом ангел в розовом одарил новоиспеченную сестру ласковым взглядом калибра где-то сорок пятого и проводил Молку в специальные покои, которые вообще-то обычно использовались для пыток и казней случайно заблудших в дом Мэнси граждан да и просто заблудших душ… И только насмерть перепуганные пираньи были единственными свидетелями того ночного беспредела, который два мужчины в расцвете сил и таланта: ангелоподобный Мэнсон и призрак коммунизма Факки, устроили на брутальном до мозга обивки и костей полировки диванчике… Диванчик был не против и никоим образом не мешал влюбленным. Он был сдержанный парень…

Продолжение следует… Оно не может не следовать!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
(c) SlackerBitch
SlackerBitch - дневник.