...и теперь он смотрел на них с возникшим в тот самый миг и усиливающимся с каждой минутой спокойствием и даже с отрешенностью. И не было уже этого странного, вгоняющего в тоску напряжения, и горестных мыслей, так стремительно преображающих выражение лица, но не в соответствии с ними, а напротив, во что-то угрюмое и неприступное, как будто лицо уже само, обгоняя мысли, знало, что все равно бесполезно, и нечего даже стараться, только сделаешь себе еще больнее...Но с того мига, того мгновения, когда, совершенно случайно, по какой-то неизвестной воле судьбы, вдруг, неожиданно (а мысль, разум, память уже начали преобразовывать это в долгожданное, должное, а иначе зечем же все то, что было, что есть) их взгляды соприкоснулись, да,  именно не встретились, а ощутим был некий жест, словно робкое касание кончиками пальцев, нежное и легкое, похожее на порхание бабочки; с этого мгновения угрюмость, напряжение стали исчезать, растворяться в новых, неизвестных ощущениях, которые еще не облекались (да и не хотелось этого) в слова; это было что-то теплое, будоражащее, прогонявшее по всему телу всполохи электричества...И вот он чувствовал ее голову на плече, вдыхал аромат ее волос, казавшийся ему ни с чем несравнимым, присущим только ей, и солнечные лучи подсвечивали легкий пушок на лице, таком прекрасном в тихом умиротворении сна, и можно было прикоснутся к нему, к изгибам этого волшебного, чудесного, манящего неистовым совершеством тела...И стоило лишь чуть смежить веки, как волны воспоминаний стремительно нахлынули, захватили,