Не стану начинать гениальной Хэмингуэевской фразой, заезженой до сотояния банальности, но я и вправду замечаю, что люблю животных больше, чем людей. И с каждым разом этот разрыв, если так можно выразиться, растет. Я научился, чтобы меня не замечали, и с тем оставили в покое. Я часто в мечтах представляю себя сидящим, где-нибудь на обрыве, над бушующим холодным океаном, где-нибудь на крайнем севере, где людей не больше, чем на Марсе... Это так славно... Но мир чего-то хочет от меня, ибо в такие минуты обязательно появляется кто-нибудь важный. И я в очередной раз дивлюсь тому, что мир, все-таки не окончательно пуст, и что я могу жить не только для себя.
Впрочем, это по большей части оттяжка. А в сущности, мало что меняется. В основном, куда бы я ни попал, я всюду чужой, поскольку почти ничего не понимаю. Казалось бы, мы говорим одинаково, но я не понимаю. Вот они рассказывают какие-то истории о себе. Мы почти ровесники, но ничего подобного со мной никогда не было, и это странно, поскольку чувствуется, что рассказанная история банальна, и то, что рассказано бывало со всеми по двести раз.
Мне гораздо интереснее с пожилыми людьми, и при этом я сделал все, чтобы отдалиться от родственников на максимально возможное расстояние. Но в сущности, мое состояние - это обычное дело. Когда я путешествовал в Сибири, я, в одной глухой деревне, познакомился с настоящим шаманом. Он жил сам, в лесу, но разрешал, чтобы к нему приходили иногда. Нечасто. В его широком лице с раскосыми монголоидными глазами, я увидел свое отражение. Вижу его и теперь.