…когда он говорит о настоящем, она перебирает в пальцах мысли
и отделяет зёрнышки сомнений от тоненьких пластинок чепухи…
она положит эти зёрна в ступку и пестиком встревоженной печали
их раздробит, их разотрёт до пыли, возьмёт щепотку, поднесёт к лицу…
а если капнуть в эту пыль слезою да размешать, получится комочек
подобный хлебу, сжатому меж пальцев – катай его в ладонях, не грусти…
…когда он говорит о настоящем, она не может спать потом ночами,
она не ждёт, но всё ещё боится, что в глубине небесной синевы
запрятаны закаты и рассветы, в которых он навек её теряет
не потому что хочет – просто утром всё видится иначе… только днём,
прикрыв глаза, она вдыхает голос из антрацита телефонной трубки,
и каждый звук, сбегая по ступенькам нагретым камешком, оброненным с руки,
лежит себе под сердцем, разрастаясь в иллюзию сиюминутной встречи,
трепещет плавником волшебной рыбки, щекочет и смеётся изнутри…
…и всё же, всё же так неосторожно и где-то даже, может быть, жестоко
не видеть слёз, не ждать, что будет ночью, и лишь о настоящем говорить…