Рабочее название: Точки над "i". ч1.

Она любила ставить точки, и хотя периодически получались многоточия, желание переменить свои методы у нее не возникало никогда. Мимолетным знакомым, Она показывала свой непреклонный характер и в ее словах частенько пробегали словечки: “Все. Однозначно. Терпеть не могу. Поставила точку. Разобралась.” и остальные в этом же духе. Сказала как отрезала. Только закадычные друзья может и не знали, но однозначно догадывались, что чем жирнее точку Она пытается поставить, тем больше у нее шансов стать запятой. Странная это была девушка, но что поделать, многоуважаемый читатель, про обычных людей писать было бы совсем не интересно...

Федор Митрофанович крякнул, и все-таки открыл ужасно не удобный пластиковый контейнер. В без того душном купе сразу запахло жареной курочкой, и у соседа напротив невольно потекли слюнки. За окном проносились полуразвалившиеся землянки, вокруг которых нет-нет да и пройдет несколько пятнистых буренок, а у одной, совсем покосившейся на правый бок, чванливо шлепая губами, стоял самый настоящий верблюд. Но до окружающего пейзажа Федору Митрофановичу дела особого не было, потому как погода стояла жаркая, а еды он взял с собой с излишком, и теперь приходилось волноваться как бы все не стухло.
Мужчина выглянул в коридор и подергал парня стоявшего у окна. Тот развернулся, вытащив из уха наушник, и вопросительно кивнул.
- Не хотите угоститься? У меня много, боюсь испортится.
Молодой человек улыбнулся.
- Пожалуй, наверное, попозже. Сейчас не хочется. Спасибо огромное.
Он снова отвернулся.
Федор Митрофанович только покачал головой. Не понятный попался попутчик. Одет вроде прилично, немного не бритый, но мало ли человек в какой спешке собирался, да и вошел он в Соль-Илецке, явно с солянки ехал, а все равно какой-то он сам себе на уме. Нет бы как все пассажиры разбрестись по своим местам, достать книжку или газетенку какую, ан нет! Уставился в окно, заткнул своими затычками уши и четвертый час у окна стоит даже не заходит. Да ну и шут с ним. Вкусно причмокивая, мужчина оторвал кусок курицы и неспешно, смакуя, начал свою обеденную трапезу.

Ноги с радостью шлепали по неглубоким лужам, еще не успевшим высохнуть от уничтожающей, аномальной Московской жары. Она долго думала чем заняться, что бы мысли перестали бегать по беспокойным темам, а сфокусировались на чем-то более конкретном. Рука нащупала в сумочке (впрочем к которой едва ли применялся уменьшительно-ласкательный суффикс), толстый потрепанный том в мягком переплете.
Устроившись поудобнее в тихой и неприметной кофейне с давно уже сложившимся постоянным контингентом посетителей, Она смогла наконец расслабится пропадая где-то в дебрях политики Екатерининской эпохи, лихой доблести Фридриха Великого, трусости Фермора, великолепном таланте и нахрапистости шевалье д’Эона, таинственном завещании Петра I и в прочих удивительных вещах и событиях периода Семилетней Войны. Пропадая где-то на задворках настоящего времени, Она наконец перестала думать о самой неприятной вещи в жизни человека - о Выборе.

Поезд чуть подался вперед, и со спокойным перестуком вагонов друг о друга, полностью остановился. На небольшом домике, служившим по всей видимости вокзалом, было написано: Чингирлау.
По коридору засновали люди в зеленой форме, за ними мелко семеня и испуганно оглядываясь плелся проводник, молодой казах.
- Паспорта к досмотру, вытащите пожалуйста их из обложек, - с мягким восточным акцентом, спросил человек в форме.
Поставив свой штамп в казахских паспортах, таможенник начал рассматривать русские документы.
- Баялиев Альберт? - недоверчиво спросил казах, разглядывая русоватое лицо молодого человека.
- Не похож? - с вызовом, но весело улыбаясь спросил Альберт.
- Бывает... - еле слышно буркнул таможенник и осведомился - Откуда едем, куда направляемся.
- Соль-Илецк, еду в Ртищев.
- На соль лечится ездили? - усмехнувшись, проявил эрудицию человек в форме
- Ага... лечится... - задумчиво повторил Альберт.
- Хорошо, паспорта принесут через пол часа. Наркотики, оружие, запрещенные химические вещества провозим?
Федор Митрофанович только и смог что подавить смешок деликатным покашливанием. Странные вообще люди эти таможенники.
Через двадцать минут подошел уже другой, молодой парень в “зеленке”, оперся на лесенку и фонариком осмотрел верхнюю багажную полку. Потом еще раз заглянул под нижнее, и, ничего не обнаружив, молча удалился.
Поезд не спешно тронулся, и молодой человек снова подошел к открытому окну. На улице уже давно было темно и лишь половинка новой луны, смотрела снисходительно сверху, переливаясь багряно-красными тонами.