Республиканский конкурс художественной самодеятельности проходил в Севастопольском Дворце пионеров. По совершенно объективным причинам ( никаких там взяток членам жюри в виде пошлых пепельниц- рапанов с надписью «Крым,1985» – все по-честному) в финал вышли помимо прочих гостей два коллектива хозяев конкурса. Это были хореографический кружок и духовой оркестр. По задумке парторга Дворца пионеров венчать конкурс должно было феерическое зрелище. Эдакий симбиоз из скачущих счастливых детей на сцене и дующих щеки под ней. Эта форма отношений между несформировавшимися творческими организмами двух разных видов (с точки зрения большого искусства) должна была принести обоюдную пользу. Решение лежало на поверхности. Тучная Парторгша никак не могла вспомнить название песни, которую следует "обыграть" ,но неожиданно сделав пару чудовищных па, подсмотренных ею на репетиции хореографического кружка, теряя равновесие и падая с грохотом в кресло, в воздухе пропела: « Детство, детство, детство- это я и ты!» Ее сразу поняли. Никто не смел да и не хотел возражать (если что, отвечать ей).
Дирижер духового оркестра по прозвищу БАМ на репетициях картинно ломал палочки, пока не переломал всю упаковку. Это было дурной приметой в оркестре – на выступление вместо изящной дирижерской палочки в руках БАМа оказалась старая толстая палка от пионерского барабана. Значит что-то случится…Когда последний раз такое было, спасатель на пляже в пионерлагере сел тучным задом на казенную чешскую помповую трубу «Суперсоло» за двести пятьдесят целковых. Скандал был нешуточный…
«Губо – ножный» тандем выступал последним. Напряжение было просто запредельным. Ко всему прочему портила настроение конфликтная ситуация, случившаяся накануне – скучающие в ожидании выхода оркестранты, забравшись на верхний этаж Дворца пионеров, сбросили около 40 пар обуви танцоров на уровень подвала (благо позволяла конструкция здания). Вся танцевальная обувь перепуталась, а скоро надо было выходить на сцену. БАМ оправдывался, как мог, объясняя Парторгше и визжащему Хореографу, что « воспитательная работа в оркестре ведется на должном уровне – ведь мальчики же не стали плевать от скуки сверху вниз, а всего лишь пошалили».
Наконец музыканты заняли места под сценой, на уровне затылков за спиной послышалось шарканье выбежавших и принявших идиотские позы танцоров… Напротив участников с не менее идиотскими лицами застыли члены жюри. Им порядком осточертели эти дети- несостоявшиеся робертины, павловы, вознесенские, срывающиеся на фальцет, дающие «петуха», забывающие текст, подворачивающие тощие, дрожащие от пионерской ответственности, ноги. Жюри хотело поскорее раздать грамоты и рвануть на банкет в ресторан «Бригантина», о чем их предупредила накануне взявшая на себя партийный грех главная коммунистка Дворца.
Первые двадцать секунд выступления были до скучного складными. Без помарок и фальши танцоры метались по сцене под грохот оркестра. Вдруг сквозь ровное течение музыки, подобно визгу скоростного катера на спокойной реке из общего темпа музыки вырвался Первый кларнет. Лишившись от ужаса и все той же ответственности слуха, он воткнул свой нос в ноты и стал наращивать темп. Большой барабан, под который играли все, перестал его интересовать. Надо отметить, что партия кларнета в этом произведении по динамике уступает разве что «Помету ( простите, полету) шмеля».БАМ, перед которым сидели кларнетисты, стал багроветь , затем наклонился и попытался привлечь их внимание к себе и к своей палке, которой он помахивал в такт музыке. Первый кларнет оглох и ослеп… Понемногу соседние кларнетисты под натиском Первого стали ускоряться. Зловещее шипение задних рядов духовиков: «вы что гоните, охренели?!» тоже результата не принесли. Понимая, что играть все должны одинаково, оркестранты подхватили новый темп. О том, что творилось на сцене, никто не думал. Танцоры крутились волчками. Кто-то периодически падал, подворачивая одеревеневшие ноги. У зрителей создавалось впечатление, что неведомый злой ( а может даже и добрый) волщебник включил запись в ускоренном режиме. Зал рыдал от хохота.
БАМ, раскрасневшийся, как синьор-Помидор, уже окончательно потерял контроль над оркестром, как вдруг барабанная палочка на взмахе выскочила из его рук и свечей взлетела под крышу зала. Зрители, как завороженные, провожали ее взглядом до места приземления. По велению все того же волшебника палочка со всей силы ударила по пальцам Первого кларнета, который тут же от неожиданности и боли дал чудовищного «петуха» и замолчал. Увы, было уже поздно. На бешеной скорости оркестр подошел к финальным аккордам, с облегчением выплюнув последние порции слюны в мундштуки. Танцоры застыли на свинцовых ногах, подняв вверх дрожащие руки. Перекошенные лица не улыбались, что совершенно не соответствовало задумке руководства Дворца Пионеров. Когда занавес опустился, добрая половина танцоров просто упала на сцену, как подкошенная…
Лауреатов им не дали. Парторгша в ресторане еле уговорила в жюри на звание дипломантов. Все были рады и этому….