Мы, камчадалы, такие странные люди, что «бывшими» никогда не бываем. То есть - если прожил ты там, на «острове Камчатка», хотя бы полный год со всей сменой сезонов, то зацеплен ею навсегда. Где бы ты потом ни жил. Такая вот она коварная барышня. И если тебе попался камчатский земляк – неважно где – то радостно у него выпытываешь: откуда ты? С восьмого? С шестого? С Горизонта? С Кирпичиков? А, так ты на Рябиковке жил? Знаю-знаю...
А уж если отдал ей лет десять – пятнадцать своей жизни, то всё – пиши-пропало!

* * *
Как только уехал, ждет камчадала примерно такой путь:
1. Года за полтора ты наконец перестаешь мгновенно просыпаться в холодном поту от случайно проходящего мимо и сотрясающего дом бульдозера;
2. Потом, года через два от отъезда, начинаешь гнать от себя мысли «а вот посмотреть бы, что поменялось... как там наши (друзья, близкие и т.д.)»... наслаждаешься новым местом «на материке», новыми возможностями и благами;
3. Затем наступает какой-то таинственный момент, и ты постепенно начинаешь обостренно ловить любые новости оттуда. Вот показали вид, любимый телевизионщиками, со склона Мишенки на 5 км – сердечко ёкнуло. Вот вид с пургой: бедный камчатский автобус карабкается на Красную Сопку. Вспомнил... Может, это единица (если не почила в бозе), а может – тройка;
4. Потом начинается этап сладкой ностальгии – ах, как хорошо бы посмотреть! Ах, как хорошо бы... ах, чавыча... ах, лыжня к вулканам... а вот я как-то за рубль купил с большерецкого самосвала кижучину и еле донес её домой...
5. Проходит лет семь после отьезда, и она начинает тебе сниться. Постоянно. Она беспощадно вторгается в твои сны, реагируя на любую случайно тобой услышанную оттуда новость. Снятся Большие Пурги и лыжные походы «курсом на Авачу» с апельсином в кармане; лодочные вояжи на кижуча и как наша лодка налетела на мель, и потом мы вдвоем ее оттуда вытаскивали в холоднючей сентябрьской воде по пояс; снится ме-е-е-едленно ползущий вверх на четвертом километре «двадцать второй» и обшарпанные петропавловские дома с сеткой на торцах; снится красавец «Советский Союз» у морвокзала и шевелящиеся в кошелке крабы, «безвозмездно взятые» с МРС-ки на Моховой, которые дома сварит в соленой воде твоя мама, а потом мы всей семьей будем ножницами резать клешни и наслаждаться нежным мясом; снится пролитый с плиты борщ во время землетрясения и ослепительное рябиновое краснение конца сентября, снится «малкинская» и наше потрясающее камчатское пиво в бутылках, взятое в восемьдесят пятом магазине на Молчанова; снится подлодка, выходящая через «ворота» в океан, которую ты как-то подстерег и Три Брата с пенными бурунами, обреченно бьющимися о скалы...
А то и слеза украдкой выступит, редко, но все-таки, увидев свою остановку или даже дом. Трудное постепенно забывается, а хорошее – оно остается...

Да и то, я как сейчас помню – что я сделал самое первое, когда меня навели на Гугль-Мап? Года этак два назад? Что-что, сразу полез разглядывать – есть ли там Петропавловск, «наш Питер» (его тоже зовут так, да-да). И сидел часа два, прокручивая в разных масштабах окрестности от Елизово до Завойко, лихорадочно записывая получившиеся снимки на комп («а вдруг прикроют?»)...
И вот наступает момент, когда ты начинаешь осторожно (чтоб никто не видел), захаживать на сайты с акциями Аэрофлота – а сколько туда сьездить стоит сейчас? Ну, «в принципе»...)))

Часто фантазируешь – «а вот была бы тогда у меня вот такая камера, как сейчас – ох, сколько бы я наснимал»! Но жизнь, она не знает сослагательного наклонения. Не было у тебя тогда такой навороченной камеры «за штуку баксов», которая спокойно снимает ночью.
Не было и не могло быть.
Успокойся, камчадал.
Выпей просто стопку за земляков и за Камчатку.
Легче станет, и светлей.



Так что смотрите, други, камчатскую зиму.
Эти снимки – очень характерны.



Пятиэтажка с сугробом после ба-а-альшой пурги.