[показать]

На первый взгляд все обстоит действительно так. Над миром больше не нависает угроза ядерной катастрофы, слухи об экологических ужасах тоже оказались сильно преувеличенными, а рост благосостояния людей и вовсе перекрыл все мыслимые рекорды. Однако не пройдет и пятидесяти лет, как эпоху Брежнева, Никсона и Вилли Брандта будут вспоминать, как утраченный человечеством парадиз. Просто потому, что основ, на которых стоял наш мир, уже не будет.


[ БЕЗ ЗАПАДА.]

Эпоха блистательной, триумфальной Европы, сиятельных капиталистических империй, правивших три века всей планетой огнем, мечом и паровыми двигателями, заканчивается, как некогда заканчивалась, растворяясь во мраке «темных веков», эпоха великого Рима. На смену ей приходит эпоха глобализации, верховодить в которой будут не индустриально развитые страны, а транснациональные корпорации, не признающие никаких границ, для которых что Рим, что мир - все одно.
Мало кто понимает, что глобализация - это не торговля, не знающая границ, и даже не одинаковый телепузик в каждом доме. Глобализация - это отмена пространства и времени как факторов, имеющих какое-то значение в мировой экономике. Глобализация - это производство, не знающее национальности, и продукт, не имеющий места изготовления. Проще говоря, если помидор нынче - не типично южный овощ, который выращивают и за полярным кругом, а «Форд» - не типично американский автомобиль, который собирают и в Малайзии, и в Бельгии, значит, никакого международного разделения труда больше нет. И ни одна из правящих миром крупных транснациональных компаний не нуждается в европейской или американской прописке. Более того, они могут позволить себе разговаривать со своими старенькими квартирными хозяевами на равных, как одно государство с другим. Лет сто назад завсегдатаям Госдепа, не говоря уже о прочих заведениях, такое не приснилось бы и в страшном сне.

[ БЕЗ БЕЛЫХ.]

Судьба современного Запада навевает грустные аналогии с трагическим упадком Римской империи.
Тем более что, по данным специалистов ООН, уже к 2050 году население Африки будет втрое превосходить количество европейцев. Если после второй мировой войны европейцы составляли 22% населения Земли, а африканцы - 8%, то сегодня эти цифры сравнялись. На долю и тех и других приходится по 13%. А через полвека, когда население Африки, несмотря на СПИД и прочие дела, удвоится [!], чернокожих будет втрое больше европейцев.
Почему так? Да потому, что между развитым и развивающимся миром нет демографического паритета. В Африке в каждой семье - по десять ртов, в то время как в благополучной [?] старушке Европе смертность превышает рождаемость. По данным германской Комиссии по вопросам иммиграции, через 50 лет коренное население этой страны сократится на 25%. Из чего немецкие чиновники сделали вывод, что для поддержания дальнейшего экономического развития этой страны ей необходимо ежегодно привлекать 50 [а по иным оценкам и все двести] тысяч иностранных рабочих. В результате Германия, как и вся остальная Европа, будет вынуждена распахнуть двери людям, готовым работать за небольшие деньги там, где европейцы, построившие себе к концу XX века «общество всеобщего благосостояния», считают зазорным. Уроженцам же стран третьего мира чужда брезгливость к профессиям чернорабочего, посудомойки, официанта, прислуги...
Эта коллизия приведет к тому, что главной проблемой Старого Света в новом веке станет противоречие между желанием оградить свой райский сад от наплыва варваров и растущей нуждой в садовниках. Попытка разрешить конфликт может привести к построению [пусть временно] в Европе общества, основанного на самом настоящем апартеиде. Общества, разделенного на расу господ-европейцев, обладающих всеми гражданскими правами, и расу фактических рабов из третьего мира, готовых терпеть ограничения в правах ради мало-мальски приличного заработка. Ростки такого апартеида уже просматриваются в дымах Лидса, где очнувшиеся от векового сна сыновья рабочего класса Британской империи без зазрения совести громят пакистанские кварталы.

[ БЕЗ ГОСУДАРСТВА.]

До недавнего времени казалось, что на протяжении последних веков государственная власть усиливалась. Наиболее наглядным примером можно считать повсеместный запрет [Штаты - исключение, подтверждающее правило] на ношение гражданами огнестрельного оружия. В самом деле, к чему оружие, когда государство эффективно защищает своих граждан от внутренних [с помощью полиции] и внешних [с помощью армии] врагов? Теперь же все наоборот: граждане не желают добровольно подчиняться общественному порядку и не видят в государстве абсолютного гаранта своей безопасности. Тенденция зародилась в 60-х, когда студенты впервые поставили под сомнение незыблемость государственного авторитета. Ее повивальной бабкой стал отказ от обязательного призыва на военную службу, а наиболее видным символом - повсеместная смена добродушного констебля вооруженным до зубов спецназовцем.
Так обстоят дела в цивилизованном мире. За его пределами процесс разгосударствления носит куда более жесткий и кровавый характер. На территориях от Африки до Балкан, от Кавказа до Афганистана государство, привнесенное колонизаторами, с их уходом исчезает, растворяется в море хаоса и кровавых конфликтов, которыми заправляют лидеры племен, шаманы, вожди с горящим взором, крестные отцы, наркоторговцы и другие не менее одиозные персонажи. Двадцать пять лет назад герой Махмуда Эсамбаева в фильме «Земля Санникова», шаман и ретроград, выглядел атавизмом, который вне всяких сомнений отомрет с развитием общества. Сегодня его двойник бен Ладен при каждом удобном случае поплевывает на единственную оставшуюся супердержаву и остается безнаказанным, все больше уверяясь в собственной правоте.

[ БЕЗ ДЕМОКРАТИИ.]

Оборотная сторона разгосударствления - наметившийся повсеместно отказ от демократического общественного устройства. Краеугольным камнем классической демократии было участие гражданина в судьбе государства, сведенное Аристотелем к знаменитой максиме «человек - животное политическое». В основании современной политической системы этого камня больше нет. Небывалый рост благосостояния повлек за собой сосредоточение человека исключительно на частной жизни: все в дом, все в семью. Животное политическое переродилось в животное потребительское. Политические партии, некогда объединявшие людей в активные общности по классовому и/или идеологическому признаку, превратились в лишенную связи с народом фикцию. Теперь это лоббистские корпорации, работающие по законам шоу-бизнеса. Идеология профессионального политика конца XX века сводится к собственному меркантильному интересу, а его отношения с электоратом строятся на причудливой игре избирательных технологий.
В свою очередь избиратели также не осознают больше своей способности влиять на политический процесс. Для большинства людей коллективная самоидентификация с государством теперь осуществляется не через государственные институты [вот мой президент, мое правительство, моя власть], а на уровне неполитических символов [вот моя Алсу, моя футбольная сборная, моя бутылка ледяной белой]. Предрассудок прошлого - зависимость политиков от прямого волеизъявления граждан, выраженная в форме парламентской демократии, - будет, надо полагать, законодательно преодолен уже в первой половине нового века.

[ БЕЗ РАВЕНСТВА.]

Подарившая миру эту самую демократию Великая французская революция осуществлялась, как известно, под лозунгами свободы, равенства и братства. Обо всем этом пора забыть. Отличительной и неотъемлемой чертой нашей жизни станет неравенство - как социальное, так и географическое.
Вряд ли кто-то станет беднее - напротив, богатства в мире будет все больше и больше, и жить населению планеты, взятому как единое целое, будет, несомненно, лучше. Кто мог подумать еще 30 лет назад, что уровень благосостояния будет определяться не наличием цветного телевизора в доме и даже не величиной диагонали его экрана, а количеством этих телевизоров на даче? Кто мог предположить, что в конце века, начало которого было отмечено массовым голодом в самых разных странах, эта проблема будет окончательно снята с повестки дня? Что печально известные слова гильотинированной королевы Франции Марии-Антуанетты о том, что парижане, у которых нет хлеба, могут вместо него есть торт, для большей части человечества станут явью?
Мир стал более сытым и богатым, и это, как говорили в фильме «Корона российской империи», есть факт. Однако не менее твердым фактом является и то, что распределение этого богатства становится все более и более неравномерным. Знаете ли вы, например, что в США за последние 10 лет коэффициент соотношения зарплат топ-менеджеров и рядовых рабочих вырос в десять раз, и теперь составляет 419 долларов к одному? Что несмотря на невиданный рост уровня жизни по стране в целом, доход 20% наименее обеспеченных граждан Соединенных Штатов Америки сократился на 9% по сравнению с 1970 годом?
Парадокс нового, XXI века состоит в том, что мир, все больше и больше интегрируясь под воздействием глобализации, становясь единым целым в самом широком смысле этого слова, будет все больше разделяться по имущественному признаку. Меньшинство, тот самый пресловутый золотой миллиард, обладающий непреодолимым перевесом в богатстве, военной силе и технологиях, будет все больше и больше отдаляться от всех остальных - большинства, находящегося на несравненно более низком уровне развития. Эти люди никогда не найдут общего языка, и пропасть между ними будет со временем только увеличиваться.

[ БЕЗ РОССИИ.]

Россия в этом планетарном разделении на богатеющих богатых и беднеющих бедных займет подобающее ей в новом миллениуме место в ряду последних. Печально, но факт.
Во-первых, потому что в конце XX века, отмеченного в истории человечества невиданным ростом человеческого благосостояния, Россия, поставив на себе убийственный в прямом смысле слова рыночный эксперимент, явила полную противоположность общеисторическим тенденциям. У нас в стране благосостояние людей стремительно падает, продолжительность жизни сокращается, а большая часть экономики деградирует к нацеленному на выживание натуральному хозяйству.
Во-вторых, потому что впервые с XVIII века между Польшей и Тихим океаном не будет единого политического образования. Распад СССР стал главным событием XX века, который по совокупности своих последствий в учебниках будущих поколений несомненно затмит обе мировые войны вместе взятые. Мало кто сомневается в том, что процесс распада России продолжится. Современная Россия переживает те же демографические проблемы, что и страны Европы, однако, в отличие от них, вряд ли будет способна с ними совладать. По данным экспертов ООН, население России к 2050 году сократится на 30-40%, ориентировочно до 80 миллионов человек, что, несомненно, приведет к отторжению от нее территорий, граничащих со странами с динамичной экономикой и стабильным демографическим ростом. Первой потерей, возможно, станет Сибирь, которая отойдет Китаю, стремительно врастающему в образ супердержавы третьего тысячелетия.

[ БЕЗ СМЫСЛА.]

Пессимизм россиянина, посетившего сей мир в роковую минуту вырождения супердержавы с бескризисной экономикой, бес-классовым обществом и бесплатными школьными завтраками и обедами в распадающуюся на куски страну третьего мира, скрашивает только одно: не нам одним грустно. Грустно молодым европейцам, перед которыми еще полвека назад открывались радужные перспективы работы, карьеры и семьи, а сегодня маячит безрадостная перспектива жизни сытой, но бессмысленной, лишенной каких бы то ни было целей, ценностей и ожиданий. Грустно потому, что единственный в условиях современного капитализма фактор, производительность которого не может быть быстро увеличена, а стоимость столь же моментально сокращена - это человек. Поэтому прибыли сегодня повышаются в основном за счет снижения зависимости от человеческого фактора. Производства переносятся из Западной и Центральной Европы, где рабочий зашищен разнообразными социальными законами, в страны третьего мира, где ему можно платить жалкие гроши.
Грустно ученому, чьи исследования никак не согласуются с логикой моментального извлечения прибыли, выросшего из закона шоу-бизнеса и финансовой спекуляции в глобальный принцип работы мировой экономики. Грустно потому, что результат, полученный им после 10 лет кропотливых трудов и способный принести плоды даже через 10 лет попыток его внедрения в производство, сейчас никому не интересен.
Грустно белому, чьи гордые предки обогнули на каравеллах земной шар, неся с собой цивилизацию и технический прогресс, и могли, говоря словами Джека Лондона, в любое время справиться с тысячей черных, а по воскресным дням - с двумя тысячами. Грустно потому, что уже сегодня он боится выйти из своего уютного домика в благополучном пригороде и отправиться в центр родного города, будь то Чикаго или Роттердам, где на стремительно пустеющих к девяти вечера площадях эта самая тысяча стучит баскетбольными мячами, поигрывает выкидухами, блестит килограммами золотых цепей и сталью наганов, ожидая малейшей зацепки, чтобы поквитаться с ним за все хорошее.
Едва ли не главная ирония нового века в том, что грустно даже богатому, который не знает, как потратить свои миллиарды. Грустно потому, что в прежнем, основанном на традиционной социальной иерархии, обществе, богатство, сопровождавшееся соотвествующим образом жизни, было явным, безусловным, признаваемым и почитаемым всеми. Что, собственно, и придавало ему смысл. Когда потомственный английский землевладелец эдаким Томасом Крауном шел по Бонд-стрит, все понимали - вот идет богач, у которого в жизни все хорошо и которому не надо думать о том, что он будет есть завтра. Сегодня же, когда и сытость, и развлечения доступны миллионам, Мистер-Твистер, прилетающий на собственном самолете на собственный пляж на Багамских островах, может фактически продемонстрировать свои миллиарды лишь себе одному - и потому выглядит жалким и смешным.
Весело лишь редким образованным денди, которые помнят слова Шекспира о том, что жизнь - это сказка, рассказанная идиотом, сказка, полная смятения и ярости и лишенная всякого смысла.