Продолжаем разговор.

Однако прежде, чем вывесить главу, хочу сделать маленькое пояснение.
Для меня канон - только комикс, и то только в тех частях, где он не противоречит логике. Мультфильм, в тех случаях, где он противоречит комиксу (т.е. процентах в девяноста )) для меня каноном не является.
Поэтому для тех, кто лучше знает/помнит мульт, я поясняю: это только в мульте переделали, что Сеть поставили во времена Фобоса и ОТ него. В комиксе Сеть разместили давным-давно, т.к. Кондракар считал Меридиан опасным миром - в целом. Собственно, поэтому в Меридиане и появлись люди - для борьбы с "нежелательными элементами". Королевская династия не принадлежит данному миру изначально - хотя, конечно, за прошедшие века их судьбы тесно переплелись с Меридианом. Но, так или иначе, Меридиан в целом считался Кондракаром миром "неблагонадежным".

Спасибо за внимание, конец лирического отступления.
Теперь можно читать дальше )
Глава 2
В городе огни погасили уже давно. Из дворца, в котором еще пока не ложились, этого видно не было: сезон дождей еще не подошел к концу, и тяжелый воздух, перенасыщенный влагой, служил занавесью между обиталищами королевы и ее подданных.
Однако Фобос знал это время – время, когда наступала пора отправиться в кровать и ему. Когда-то он еще пытался доказывать, что ночью ему гораздо лучше, но каждый раз эти попытки заканчивались скандалом. Дескать, он делает все наперекор, не ценит заботы, сам не понимает, что для него лучше. Оставалось лишь смириться, хотя принц так и не понял, чего хорошего в том, что он полночи ворочается, будучи не в силах заснуть – а потом до полудня спит на ходу. Фобос не мог припомнить ни одного дня в своей жизни, когда бы ему дали по-нормальному выспаться.
Принц сидел за столом, сжимая в руках книгу, в которой за минут десять не прочитал ни строчки, хотя его глаза пристально всматривались в страницу. В последнее время пора отхода ко сну стала для Фобоса ненавистна не только потому, что она обещала несколько часов бессмысленного валяния в постели.
В королевской семье была традиция, чтобы родители желали спокойной ночи своим детям. Королева очень дорожила семейными ценностями и не раз вспоминала, как трогательно матушка целовала ее, тогда еще наследную принцессу, на ночь. Однако, как бы ни хотелось ее величеству продолжить семейные традиции, приходить лишний раз к сыну оказалось выше ее сил. Компромисс нашелся: каждый вечер у королевы находились срочные дела, и желать принцу спокойной ночи отправлялась одна из придворных дам. Фобос еще в детстве пытался отвертеться от этого фарса, однако в ответ на все его слова опять следовал поток слез и обвинений в бесчувственности и нежелании принимать заботу. Максимум, чего принцу удалось добиться, так это того, что фрейлины королевы теперь боялись к нему даже приближаться, да и большинство статс-дам пытались найти хоть какой-нибудь предлог, дабы отвертеться от «почетной миссии».
И только одну из них выходки Фобоса лишь забавляли. На леди Саломею не действовали ни ледяные взгляды, ни закатываемые истерики, ни коварные ловушки вроде дохлой лягушки, спрятанной под одеялом. Она приходила с неизменной улыбкой, всегда красивая и изящная, проверяла, хорошо ли приготовили постель для его высочества, ждала, пока он ляжет, целовала в лоб и уходила. Со временем принцу даже удалось примириться с ее ежедневными визитами.
Вот только за последние несколько недель они стали мучительными – и уже отнюдь не потому, что Фобос считал унизительной эту фальшивую заботу.
Сумбурные мысли его высочества прервало появление объекта размышлений. Леди Саломея вошла в комнату своей легкой скользящей походкой. Она улыбнулась затылку принца, даже не подумав сделать ему замечание за ссутуленную спину. Подойдя к широкой кровати, леди изящным жестом приподняла одеяло и убедилась в наличии грелки – ночи в эту пору даже во дворце были холодными. После этого Саломея приблизилась к столу и застыла в ожидающей позе.
Фобос неохотно поднялся, бросив на стоящую перед ним женщину взгляд исподлобья. Леди Саломея стояла неподвижно, все также чуть улыбаясь, и принц почувствовал, что его дыхание сбивается. Не желая смотреть на нее снизу вверх, он распрямил плечи – и вдруг с удивлением заметил, что сравнялся с первой статс-дамой ростом.
Принц сам не понял, как внезапно оказался у самой кровати – не иначе как голубые глаза леди Саломеи обладали поистине чарующим свойством. Не успел Фобос об этом подумать, как округлые белые руки начали снимать с него ночной халат. Должно было стать холоднее – однако принца будто охватил жар.
- Ложитесь, ваше высочество, - голос леди был низким и глубоким. – Иначе простудитесь.
Опомнившись, Фобос нырнул под одеяло, постаравшись натянуть его до самого подбородка. Леди Саломея наклонилась к нему, и в какой-то момент взгляд принца оказался прикованным к глубокому вырезу платья, под которым жемчужно белела высокая и упругая грудь. Разгоряченного лба коснулись сухие прохладные губы.
А потом она ушла. В полумраке комнаты ее высокая статная фигура в струящемся белоснежном платье казалась лучом света – пока за ней не закрылась дверь. Фобос затаил дыхание, вслушиваясь в тишину. Вот тихонько скрипнула дверь в небольшую комнатку по соседству со спальней принца – там спал Седрик, которого некому было вести домой. Впрочем, у себя в доме семейство королевского казначея вообще появлялось редко, днюя и ночуя во дворце, каждый в своей части. Лорд Сатор сейчас наверняка в своей конторе и просидит там до глубокой ночи. Леди Саломея, после того, как ляжет королева, отправится в покои, отведенные для статс-дам. Сандра, ее дочь, на год младше Фобоса, сейчас тоже у ее величества, и вместе с прочими фрейлинами будет ночевать в их общей комнате. А Седрик, вот уже четыре года как приставленный к принцу, всегда находился где-то неподалеку от него. И, скорее всего, леди Саломея сейчас точно так же наклоняется к сыну, как только что к нему, Фобосу. Было ли в этом жесте чувств больше? Или меньше?
Принц с едва слышным стоном перевернулся на живот, резким движением натягивая одеяло на голову. Седрику хорошо – леди Саломея его мать, к тому же это белобрысое недоразумение совсем еще ребенок. Но он – он-то уже вырос! Еще год-другой, и он догонит по росту отца, который возвышался над всеми придворными подобно скале. И… и эти сны, которые приходят в последнее время – они совсем уже не детские. Так почему никто этого упорно не желает замечать?
- Я не ребенок, - прошептал Фобос в подушку, вцепившись в нее изо всех сил. – Не ребенок!

- Он уже не ребенок!
Фобос дернулся от этих слов и даже почти проснулся. Этим утром, кроме того, что его подняли ни свет ни заря – как, впрочем, и обычно – принца ожидал приказ срочно явиться к королеве. Наспех одетый и причесанный, Фобос отправился, как он думал, получать очередную выволочку. Для чего его еще могли пригласить в такую рань, юноша придумать не мог. Шел принц нарочито не спеша, справедливо рассудив, что на казнь не торопятся, а одной претензией больше или меньше - не имеет значения.
И потому к началу разговора он опоздал – а тот уже дошел до критической отметки. Королева стояла напротив супруга, едва доставая ему до солнечного сплетения. Щеки ее величества раскраснелись, и ранние морщинки проступили отчетливее. Принц-консорт, похоже, как и сын, не выспался. Его все еще красивое лицо выглядело несколько помятым, на левой скуле и на подбородке краснели свежие порезы – когда Эриас торопился, он вспоминал, что умеет бриться сам. Фигура, все еще внушительная, уже потихоньку начинала терять подтянутую форму.
Ну и семейка… - отстраненно подумал Фобос. Ему некстати вспомнился парадный портрет, написанный пару месяцев назад: прекрасная, сияющая королева, одаривающая всех по-матерински добрым взглядом, мужественный принц-консорт с лицом благородного воина и он сам, юный принц, изящный и нежностью лица похожий на девчонку. Фобос возненавидел этот лживый портрет, как только увидел – как, впрочем, ненавидел всю эту мазню. Как бы ему не было отвратительно собственное отражение в зеркале, но принц все же предпочитал его бессовестной лести придворных живописцев.
- Что я там буду с ним делать? – голос отца вывел Фобоса из задумчивости. – Я солдат, а не нянька!
- Ну вот и сделай из сына солдата! – принц поморщился: когда мать сердилась, ее голос приобретал неприятные резкие ноты. – Должна же быть от вас обоих хоть какая-то польза!
- Об этом надо было думать раньше! – Эриас отмахивался от претензий супруги с раздраженной ленцой. – Когда я тебе говорил, что ваши придворные танцы с ножичками не стоят и ломаного гроша. Он ведь даже боевого меча не поднимет – а у меня не будет времени с ним возиться!
Фобос привычно подпер спиной стенку. Просто чудесно! Наверное, его для того и позвали: слушать «лестные» отзывы в свой адрес. Других версий у принца не было, ибо ни один из родителей так до сих пор и не заметил его появления.
Однако в этот самый момент королева переключила свое внимание с мужа на сына.
- Фобос! – принц дернулся как от пощечины. – Как ты опять стоишь? Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не горбился? Что у тебя с лицом?
Принц неохотно отлип от стены и выпрямился, став при этом выше матери. Это доставило ему минутное удовольствие, хотя мрачности во взгляде не убавило. Королева подошла к нему, суетливым движением поправила мантию, сползшую на одно плечо, растеребила челку, падавшую на глаза – но все равно осталась недовольна внешним видом сына. Она обернулась к мужу, застывшему с равнодушным выражением на лице. Вот уже пятнадцать лет королева не понимала, как от такого красивого мужчины мог родиться настолько невзрачный ребенок. То, что чертами лица Фобос был похож на нее, ей почему-то не приходило в голову.
- Эриас, это не обсуждается. Ты едешь на границу и берешь Фобоса с собой.
Принц пожалел, что отошел от стены.

Много веков назад Кондракар принял решение, что Меридиан представляет собой угрозу для цивилизованных миров, и направил воинов для «исправления ситуации». Для дополнительной подстраховки Меридиан был огражден так называемой Сетью, перекрывавшей соотношения между мирами.
Но миров существует бесконечное множество. На одном из занятий по пространственной магии Фобос даже решал задачу, какую энергию надо затратить, чтобы полностью, во всех многомерных плоскостях, перекрыть доступы к одному отдельно взятому миру. У него вышло, что для этого потребуется энергия 27,53 Кондракаров.
Кондракар имелся только один, поэтому Сеть ограждала Меридиан только от цивилизованных миров, коих, естественно, было меньшинство. Множество миров вообще не были приспособлены для жизни, некоторые – приспособлены, но жизни на них не было, а в каких-то не было жизни разумной. Но также были и миры, в которых обитали разумные существа, находящиеся на весьма невысокой стадии развития. Светлый взор Кондракара, разумеется, когда-нибудь должен был дойти и до них, однако этого еще не произошло.
Пока же эти миры доставляли неудобства Меридиану. Структура родного мира Фобоса была такова, что едва ли не любое магическое воздействие (изнутри или извне) давало сторонний выброс, открывающий порталы. Столицу охранял собственный, сплетенный первыми Эсканорами купол, предохраняющий от «утечки магии», однако на весь мир силы Освободителей не хватило бы. На далеких от столицы окраинах, называемых «границей», порталы в Дикие миры открывались часто. Там постоянно дежурили войска, чтобы не дать иномирным тварям или племенам ворваться в пределы королевства. По регламенту к каждому из отрядов должен был быть приставлен маг – чтобы закрывать и запечатывать порталы, однако желающих «ставить заплатки» всегда насчитывалось мало, и чем дальше, тем больше действия приграничных войск напоминали попытки откачивать воду из трюма тонущего корабля. Время от времени, когда ситуация становилась совсем уж критической, в столице собирали большое воинство, прикрепляли к нему максимум имеющихся в наличии чародеев, и отправляли их на помощь регулярным войскам в рейд по приграничным территориям. Одно время принц-консорт частенько бывал в подобных походах – обычно это случалось после крупных размолвок с королевой. Однако в последние годы супруги вроде как достигли определенного консенсуса и мирно проживали под одной крышей.
Когда-то, когда Фобос был совсем маленьким, он мечтал отправиться на границу. Ему казалось это достойным и почетным – защищать свой народ от угрозы извне. Образ отца, облаченного в сияющие доспехи, верхом отправляющегося на битву, навсегда врезался в память и хранился в сердце принца. Этот образ был искорежен обидами, он поблек и потускнел от разочарований – но в конечном итоге именно ему довелось пережить все прочие. Для Фобоса праздношатающийся по дворцу стареющий ловелас был всего лишь принцем-консортом, в то время как чудом сохранившийся образ благородного воина носил звание отца. Более придуманный, нежели реальный, далекий и фантастический – он оказался куда более родным и настоящим.
Когда-то юный принц был готов все отдать за то, чтобы услышать эти слова «Отправитесь вместе на границу». Фобос не раз представлял себе этот день в мечтах: как они с отцом вместе, плечо к плечу, покидают столицу и едут навстречу подвигам. Это был бы день его триумфа – он доказал бы, что достоин своего рождения, что он не даром родился на этот свет, что он способен защитить свое королевство.
Глупые мечты остались в детстве. Живущие в столице очень мало знали о границе, а те, кто там побывали, не любили о ней говорить. Воевать там – мало славы и мало чести, как однажды негромко пояснил лорд Сатор юному принцу. Господин казначей в далекой молодости успел там послужить, и в дни военных праздников вместо придворного костюма надевал мундир с парой орденов из тех времен – однако он не гордился ими. «Не дай вам боги побывать на границе, ваше высочество», - этими словами Сатор закончил тот короткий разговор с Фобосом, и в дальнейшем всегда избегал этой темы.

Во дворце шли активные приготовления. Вместе с обоими принцами на границу должен был отправиться внушительный отряд. Сборы протекали торопливо – ибо королева поставила сжатые сроки, и довольно бестолково – ибо мало кому хотелось уезжать.
Пожалуй, во всей столице с войском хотел отправиться только один человек – и именно его в поход не брали.
Напрасно Седрик крутился под ногами у всех, кто только имел отношение к приготовлениям. Напрасно со слезами на глазах упрашивал принца, напрасно ныл в конторе у отца, напрасно дважды прятался в обозе с последующим выдворением оттуда. Восемь лет – это слишком мало, отрезали ему. Он не годился даже на то, чтобы стать оруженосцем для принца. Седрику грозились оторвать уши (Фобос), выпороть (леди Саломея), повесить на ближайшем дереве, если он вдруг таки обнаружится в обозе уже в пути (принц-консорт), однако на этот раз неслабое воображение мальчика молчало. Лорду Сатору пришлось запереть сына в своей конторе, дабы уберечь от взвинченных окружающих, которым и без вмешательства не в меру активного ребенка хватало собственных проблем.
Лорд-казначей как никто хорошо понимал, что лежит за столь поспешным решением королевы. Похоже, что на этот раз принц-консорт все-таки исчерпал чашу терпения своей супруги – последней измены та так и не простила. Собственно, судьба Эриаса Сатора тревожила мало. Куда больше его беспокоили мысли о собственной жене. Если королева взялась за принца-консорта, которого все же любила, то что ожидает Саломею? Сумеет ли она выкрутиться – или предстояло ожидать крупных неприятностей? Если грядет немилость – то распространится ли она на всех? Седрик уже оказался не у дел, не откажут ли в должности Сандре? Да и он сам… Незаменимых людей не бывает, чего бы они сами о себе ни думали. Лорд-казначей почти перестал спать, испытывая тревогу за будущее семьи.
Тучи сгущались над головой.