Продолжаем разговор...

Глава 2
Первым, что бросилось в глаза Хельги, когда она утром вошла в импровизированную лабораторию, были волосы Салазара, разметавшиеся по плечам. Волосы у корнуольца были длинными и спускались ниже лопаток. Уже тронутые сединой, они все еще были густы и смотрелись весьма красиво. Именно поэтому Слизерин свою шевелюру берег и во время работы неизменно закалывал – дабы не повредить ни их, ни зелья.
Однако сегодня черные волосы были распущены, будто Салазар поднялся на обед в Большой зал, а не стоял, склонившись над котлом. Учитывая, что Слизерин был человеком привычек и крайне неохотно от них отступал, это настораживало. Тревога Хельги усилилась еще больше, когда после ее появления мужчина не обернулся, а наоборот, будто подался в противоположную сторону.
Нехорошая догадка, еще не совсем оформившаяся, пронеслась в голове Хельги. Приблизившись к Салазару, она, решившись, протянула руку и резко дернула на себя ворот его мантии.
Слизерин отшатнулся от нее, хрипло пробормотав:
- Хельга, имей совесть! Так настойчиво меня еще ни одна женщина не добивалась…
Однако белокурая волшебница уже увидела то, чего была бы рада не видеть: на бледной шее корнуольца красовались несколько неровных, болотного цвета пятен.
Установившуюся тишину нарушали лишь негромкий мерный отсчет времени клепсидрой да еле слышное бульканье котла. Хельга, так и застывшая на месте, ощущала, как у нее под пальцами бьется пульс Салазара: быстро и неровно.
Опомнилась она только тогда, когда котел издал недовольное шипение и начал попытку выплеснуть свое содержимое на огонь. Слизерин потянулся за палочкой, чтобы сбавить пламя, но по пути перевернул приготовленную чашу. Хельга поспешно приглушила огонь сама и решительно взяла Салазара под руку.
- Я думаю, - начала она, стараясь говорить как можно тверже, - что тебе сейчас лучше находиться в другом месте.
- А кто работать будет? - хмыкнул корнуолец, пытаясь отнять свою руку обратно. - Отпусти, я не люблю…
Он хотел напомнить, что терпеть не может, когда кто-либо его касается, однако в этот момент ему удалось вырваться. Отшагнув назад, Слизерин запнулся и с трудом удержал равновесие.
- Придется мне, - Хельга умела быть тактичной и никогда не вступала в споры из-за пустяков - она считала, что друзьям можно и уступить; но если в важных вещах она считала себя правой, то здесь ничто не могло свернуть ее с намеченного пути. - Салазар, ты же видишь: ты не можешь контролировать свои движения. Пожалуйста, оценивай свои силы трезво.
Она хотела добавить, что не понимает, как Слизерину удалось до сих пор не покалечиться, однако нашла в себе силы сдержаться. Иронию и сарказм в свой адрес корнуолец не воспринимал категорически, хотя других готов был щедро одаривать ими.
- Салазар, - как можно убедительнее произнесла вместо этого Хельга. - Ты прекрасно знаешь, что на ногах тебе болезнь перенести не удастся. Даже дети лежат пластом - а ты, если забыл, уже на середине шестого десятка. Чем раньше ты согласишься начать лечение, тем меньше будет последствий.
Слизерин попытался что-то ответить, однако из его горла не вырвалось ни звука. Левой рукой мужчина опирался на столешницу, и Хельге абсолютно не нравилось, как дрожала эта рука. Еще почти минута прошла в тягостном молчании, после чего Салазар устало кивнул.
Они дошли до комнаты по соседству с лабораторией - той, что Слизерин выбрал себе в качестве временной спальни. Переступая ее порог, Хельга почувствовала секундное смущение: все-таки она входила в мужскую опочивальню. В студентах, которые годились ей во внуки, мужчин было видеть невозможно - даже и понимая, что на этом уровне они вполне взрослые. Но Салазар был ее ровесником, и от этого Хельга испытывала неловкость.
Которая, впрочем, тут же пропала, стоило ей увидеть его постель: смятые покрывала свидетельствовали о неспокойно проведенной ночи.
Мановением палочки Хельга привела постель в порядок, очистив и расправив покрывала. Слизерин стоял, прислонившись к дверному косяку, и не мешал ей хозяйничать. Белокурую женщину охватило ощущение ирреальности: она бы предпочла, чтобы Салазар опустил какой-нибудь ехидный комментарий, возмутился ее действиями или даже обругал - лишь бы его с лица, покрытого бисеринками пота, исчезло это жуткое выражение отрешенности.
С неизвестно откуда взявшейся злостью - она даже не ожидала от себя такого - и будто желая нарваться на грубость, Хельга заставила Салазара опуститься на постель. Она наставила на него палочку, зная, как это его раздражает, и верхняя одежда, тоже уже вычищенная, в мгновение ока аккуратной стопкой легла на скамью, стоящую у стены. Однако Слизерин, буквально полчаса назад возмущавшийся тем, что она дотронулась до ворота его мантии, сейчас проигнорировал такое нарушение всех приличий. Его лицо, и без того никогда не отличавшееся здоровыми красками, сейчас приобрело восковую бледность, на которой с волшебной быстротой расцветали болотные пятна. Дыхание, сбивчивое и прерывистое, казалось, причиняло боль.
Хельге показалось, что у нее в желудке свернулась в клубок ледяная змея. Ни один из студентов не доходил до подобного состояния столь быстро - да и вообще никто не доходил до такой степени тяжести. Белокурая женщина не была знакома ни с одним взрослым, переболевшим виспяной лихорадкой. В ее времена, да и во времена ее детей, она считалась неизбежным спутником детства. Приходящая более-менее регулярно, виспяная лихорадка относительно легко проходила у детей до пяти-шести лет. Но чем старше становился ребенок, тем больше вырастал риск. После периода полового созревания лихорадка уже грозила серьезными осложнениями и могла привести к летальному исходу. Периодичность болезни позволяла большинству отделаться "малой кровью" - перенести ее в относительно легкой форме. К тому времени, когда появлялись свои дети, маги успевали либо переболеть, либо выходило, что крепость их здоровья способна выдержать натиск заразы.
Однако Слизерин крепким здоровьем не отличался. Хельга была твердо уверена, что он в свое время тоже перенес виспяную лихорадку - иначе не мог же он не понимать риска, вызываясь отправиться в лазарет? Но, с другой стороны, кто знает, как с ней обстояло дело в Корнуолле? Может, то, что обычно и естественно для Хельги, Салазару было незнакомо?
Впрочем, об этом можно будет подумать в другое время. Хельга поспешно вернулась в лабораторию и закончила с основой целебного зелья. В любое другое время она испытала бы удовольствие от работы, но сейчас ее слишком беспокоило, что драгоценные минуты улетают слишком быстро.
Хельге удалось дать Салазару некоторое количество зелья, но особого облегчения это не принесло: мужчина почти сразу же снова впал в беспокойное забытье. Хельга понимала, что зелье нужно изменять индивидуально, но у нее просто не было времени подбирать варианты - на руках находились еще несколько десятков юношей и девушек. С тяжелым сердцем она заставила себя покинуть спальню Слизерина и вернуться в лабораторию. Записей корнуолец никаких не оставил, поэтому и детям пришлось давать изначальное зелье. Действовало слабее, чем творения Салазара, но все же остальные пациенты были гораздо моложе, и им зелье помогало.
Хельга так закрутилась, что едва не пропустила время общения. В лабораторию она вбежала под зачарованный звон. Ровене оказалось достаточно одного взгляда на ее лицо, чтобы встревоженно выпалить:
- Что случилось? Кто-то.. умер?
Белокурая женщина устало покачала головой.
- Н-нет… К счастью, нет. Но…
И она сбивчиво рассказала о событиях сегодняшнего дня. Ровена прикрыла глаза, с усилием прижав указательный палец к бьющейся на виске жилке.
Закончив рассказ, Хельга вдруг встрепенулась.
- А где Годрик? - она попыталась рассмотреть комнату за спиной подруги, но фон тонул в легкой дымке.
- Он опять опаздывает, - не открывая глаз, ответила Ровена. - И к счастью… Он вам там сейчас совершенно не нужен.
Хельга с ней согласилась. Гриффиндор вряд ли смог бы быть полезен в лазарете, только добавил бы суматохи.
- Может, мне к тебе?.. - предложила баронесса. - Салазар прав, сиделки из меня не выйдет… Но я умею быстро считать - помогла бы с зельями и модификациями.
- А ты точно уже болела? - уточнила Хельга. Предложение было заманчивым, но заполучить второго пациента со смертельной угрозой ей хотелось бы меньше всего.
Ровена замешкалась с ответом, и ее щеки вспыхнули смущенным румянцем. Тут же поняв, что она выдала себя, баронесса опустила голову.
- Нет… Я же выросла в Лондоне - там вообще мало было волшебников… К тому же у нас воспитание девушки подразумевало крайнюю замкнутость.
- Тогда никуда ты не пойдешь, - твердо сказала Хельга.
Ровена хотела было что-то произнести в ответ - но не успела. Действие зелья прекратилось, и каждая женщина видела теперь в чаше лишь свое собственное отражение.
Хельга взялась за приготовление новой порции лекарства - все, что было сварено утром, уже разошлось. Она была полностью поглощена процессом, когда вновь прозвучал сигнал. Хельга вздрогнула и в тревоге посмотрела на вторую чашу. Она же совсем забыла про барона! Отвечать или нет? Белокурой женщине очень не хотелось вести разговоры с воспитанниками Салазара - она слишком хорошо знала, насколько он скрытен, и была уверена, что ему не понравится распространение сведений о его болезни. Но, с другой стороны, не могла же она оставить их в неведении.
Решившись, Хельга добавила во вторую чашу несколько капель прозрачного Зеркального зелья и приготовилась к еще одному тяжелому разговору.
* * *
Пролетевший над лазаретом звон сообщил, что кто-то пытается войти на его территорию. Хельга, едва успев сбавить огонь под котлами, бросилась ко входу. Она решила, что Годрик все-таки выпытал у Ровены информацию о текущих событиях, и теперь пытается прорваться к ним, но она ошибалась. Из-за двери на ее встревоженный вопрос, кто это и что ему нужно, ответил совсем другой голос.
- Грегори? - Хельга едва не выронила палочку, которую держала наизготовку.
Барон Грегори Гонт был одним из самых первых учеников Салазара. Он окончил обучение несколько лет назад, однако остался в школе для более глубоких занятий зельями. В последние два года молодой человек взял на себя преподавание этого предмета для студентов, и, надо заметить, многие из них вздохнули с облегчением. Слизерин же соизволил объяснить, что он отдал Грегори именно зелья потому, что у него больше нет сил смотреть на то, что некоторые ученики вытворяют на занятиях. Это предмет слишком тонкий, и к нему надо иметь талант. Молодой барон, возможно, в силу возраста относился к своему искусству гораздо спокойнее и не требовал от студентов гениальности с первых же шагов.
И именно Гонта Салазар оставил следить за порядком в подземельях во время своего отсутствия. Хельга прекрасно помнила этого молодого человека во времена его учебы: старательный и увлеченный студент, он так ни с кем и не свел дружбы. Впрочем, в Доме Слизерина многие держались обособлено, но Грегори не особо общался даже с собственными сокурсниками. Став преподавателем и в результате заняв некое среднее положение между новыми учениками и старшими учителями, он и вовсе замкнулся в себе. В каком-то смысле Хельга даже привыкла воспринимать его едва ли не тенью Салазара, и оттого было странно видеть, что молодой барон нарушил распоряжение своего Мастера.
Тем не менее факт был налицо: Грегори Гонт стоял под дверью лазарета и… не то чтобы требовал, но выражал некую странную уверенность в том, что его обязательно должны впустить. Хельге пришлось с удивлением признать, что молодой человек может быть весьма убедителен. Доводы, которые он приводил, было трудно отвергать, а когда барон поклялся, что перенес виспяную лихорадку задолго до поступления в Хогвартс, Хельга поняла, что ей больше нечего сказать против. Она все еще осознавала, что Салазару это не понравится - но когда еще тот сможет высказать свое недовольство? А помощь нужна прямо сейчас.
И тогда Хельга сняла с двери защитные чары, пропуская барона в лазарет.

Красивое лицо Гонта не исказила ни одна эмоция, когда он увидел своего Мастера. У него было точно такое же отстраненное выражение, что и у Салазара, когда тот делал свои обходы. Только когда молодой человек наклонился и осторожно взял в свою руку запястье Слизерина, его брови сошлись в единую черную линию. Хельга ощутила тревогу. Рядом со своим наставником Грегори выглядел почти неприлично юным, несмотря на аккуратную черную бородку, выстриженную по лондонской моде. Собственно, Хельга и не рассчитывала, что этот вчерашний мальчик совершит какое-нибудь чудо - она лишь надеялась, что он сможет ускорить приготовление целебных зелий, ибо самой Хельги уже не хватало, чтобы быть во всех местах одновременно.
От этих мыслей ее отвлекли действия барона. Тот вынул небольшой нож и аккуратно срезал прядь волос Салазара. После чего выпрямился и обратился к своей бывшей преподавательнице:
- Леди Хельга, будьте так любезны показать мне лабораторию Мастера.
Перейдя в соседнюю комнату и оглядевшись, Грегори достал из потайного кармана небольшой сосуд и, убедившись в чистоте попавшейся под руку чаши, вылил туда его содержимое.
- Что это? - несмотря на ситуацию, Хельга не смогла сдержать любопытства.
- Это одно из изобретений Мастера, - не глядя на нее, ответил молодой человек. - Я сейчас опущу туда прядь волос - и по изменившемуся цвету смогу определить, каких осложнений надо опасаться и в какую сторону модифицировать зелье для лечение.
Хельга почувствовала себя обманутой. Так вот чем объяснялась феноменальная догадливость Салазара! Дело было не в интуиции, а в подсказывающем зелье… Впрочем, белокурая женщина быстро одернула себя. Чтобы додуматься до такого решения и воплотить его в жизнь тоже нужны были и мозги, и талант. Жаль только, что при всем своем тщеславии Салазар не очень любил объявлять о своих изобретениях. Что ж, остается сказать спасибо, что информацию он передает хотя бы ученикам - и те могут потом обратить знания на его же пользу.
Грегори утопил черную прядку в зелье, и она почти тут же растворилась. Пару мгновений ничего не происходило, после чего зелье, имевшее первоначально бледно-золотистый оттенок, вдруг начало стремительно менять окраску. Сперва оно вспыхнуло ярко-алым, потом замелькали другие цвета.
После восьмого Хельга сбилась со счета. Под конец зелье почернело, и в лаборатории воцарилась тишина. Осторожно покосившись на молодого барона, наставница увидела на его лице смесь растерянности и тревоги.
- Грегори… - решилась заговорить Хельга. - Вы… не сможете помочь, да?
Гонт помолчал еще немного, после чего, взяв себя в руки, произнес:
- Ну зачем же так мрачно… Давайте скажем по-другому: если я приготовлю нужный состав, то смогу подать прошение в гильдию о получении звания Мастера, не достигая положенного возраста.
Хельга покачала головой. Сарказму, похоже, Салазар своих студентов обучил. Хорошо бы верить, что не в ущерб более практичным занятиям.
- Я сделаю все, что в моих силах, - все еще будто что-то обдумывая, сказал Грегори.
Возникла неловкая пауза: молодой барон явно ждал, чтобы его прежняя наставница удалилась, однако не мог сказать этого напрямую.
- У меня еще зелье недоварилось… - неуверенно начала Хельга.
- Я закончу, - Гонт едва заметно кивнул - скорее даже своим мыслям, нежели ей. - Я вижу, где вы остановились.
Белокурая женщина еще раз оценивающе на него посмотрела. Что ж, по крайней мере, с основными зельями молодой человек точно сможет помочь, а там… Надо надеяться.
Едва Хельга вышла, равнодушная маска слетела с лица Грегори. Барон нахмурился и, почти машинально восстановив пламя под котлом с недоготовленным зельем, забарабанил пальцами по столу. Наконец он решился и быстрым шагом прошел в комнату Слизерина. Одного взгляда в сторону постели было достаточно, чтобы убедиться: состояние больного если и изменяется, то только в худшую сторону.
Возле скамьи с одеждой молодой человек еще на мгновение задержался, потом опустился на колени и стал тщательный обыск.
За все время, что Мастер отсутствовал в подземельях, он ни разу не спросил Грегори о своей дочери. Собственно, вход в покои Слизерина вообще был запечатан, и Гонт не смог бы войти туда при всем желании. Однако на отдельном столе в углу лаборатории барон приметил только две чаши со стоящим рядом Зеркальным зельем.
Вывод напрашивался только один: с дочерью Мастер общался каким-то другим способом. И наконец Грегори повезло. Для своих собственных нужд у Слизерина, разумеется, нашлись средства на редкую и ценную вещь: из вороха одежды молодой человек очень осторожно извлек небольшое круглое зеркало. Оставалось только надеяться, что насчет местонахождения второго зеркала он тоже не ошибся.
Ответа не было довольно долго, и Гонт начал уже отчаиваться, когда зеркало вдруг показало ему заспанную девочку лет десяти. Пытаясь одной рукой пригладить растрепанные со сна волосы, она стала было что-то говорить, но потом ее большие черные глаза удивленно расширились.
- Грегори? - брови девочки нахмурились. - А где мой отец?
- Леди Саласия, доброго вам… дня, - заговорил молодой барон. Еще в лаборатории он обдумывал, как бы подипломатичнее повести разговор, однако пришел к выводу, что у него слишком мало времени. - Извините, что разбудил вас, однако дело не требует отлагательства. Вы можете войти в комнаты вашего отца?
- Я туда не пойду, - тут же выпалила Саласия и смерила собеседника подозрительным взглядом.
Значит, может.
Барон молча подошел к постели своего Мастера и повернул к нему зеркало. Подержав его так с минуту он вновь посмотрел в волшебное стекло сам. Девочка выглядела побледневшей, однако ее подбородок все еще был упрямо выдвинут вперед.
- Я полагаю, - как можно мягче произнес Грегори, - что все-таки можете. Скорее всего на внутренних дверях стоят не обычные защитные заклинания, а заклятия крови - поэтому вы, как его дочь, сможете пройти беспрепятственно. Вы можете совершить доброе дело. Мне нужно знать, какие зелья он хранит в своей спальне.
- Отец говорит, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - перебила его Саласия. - Если он узнает, что я заходила в его спальню, да еще и трогала зелья…
- Леди Саласия, - с трудом заставляя себя сохранять терпение, настаивал барон, - это абсолютно необходимо. Не в моих интересах выдавать вас - а кроме нас двоих никто не узнает, что вы нарушали запрет.
- Я все равно не знаю, как они называются, - было видно, что девочке очень не хочется выполнять просьбу ученика своего отца.
- Это неважно, - дискуссия о деталях - первый признак того, что по основному вопросу почти удалось договориться, и Грегори приободрился. - Вы опишите мне консистенцию, цвет и обязательно запах - уверен, что я смогу опознать.
Саласия склонила голову к левому плечу и задумчиво посмотрела на барона.
- А что я получу взамен? - поинтересовалась она.
Терпение Гонта истощилась.
- Взамен вы получите живого отца! - негромко, но раздраженно рявкнул он в зеркало. - Надеюсь, это входит в список ваших интересов?
Ответом ему были громкий стук и отразившийся вместо лица девочки тонущий в полумраке потолок - судя по всему, маленькая леди с силой швырнула волшебное зеркало на стол.
Потянулись мучительные минуты ожидания. Грегори даже успел перебрать в голове все варианты плохого развития событий: от того, что Саласия не найдет, где стоят зелья, до того, что спальню Мастера охраняет страшное чудовище, которому никто не рассказал про законы Крови. Однако в конце концов девочка вернулась, держа в руках довольно длинный список.
- Так, - произнесла дочь Слизерина, пытаясь одной рукой удержать зеркало, а другой - раскатать закрученный лист. Когда она поняла, что получается плохо, то вновь положила зеркало на стол, и до Гонта долетал только ее голос: - Первое: вязкая жидкость, темно-синяя, с белесыми завихрениями, запах терпкий, похож на запах березового сока, только более резкий и отдает в пряность - даже не знаю, как объяснить…
- Да, я узнал, - перебил ее барон. - Будьте добры, дальше.
Грегори слушал, как она перечисляет зелье за зельем, и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, то, что он понимал, о чем идет речь, его воодушевляло, но с другой - стоило молодому человеку представить объем работ, у него начинала кружиться голова. Нужно быть действительно виртуозом, чтобы в этом разобраться и совместить, а при всем своем тщеславии Гонт понимал, что до уровня Мастера ему еще очень и очень далеко.
Наконец Саласия закончила перечисление, и в зеркале снова появилось ее лицо.
- Ну как? - поинтересовалась она.
- Это все? - уточнил Грегори. Девочка пожала плечами.
- А этого недостаточно?
"Язва, - подумал про себя барон. - И повезет же кому-нибудь лет через десять с таким чудом…"
- Более чем, - произнес он вслух. - Благодарю вас, леди Саласия. Вы оказали неоценимую помощь.
- Я это запомню, - совсем не по-детски хмыкнула девочка. Немного помолчав, она добавила совсем уже другим тоном: - Удачи вам, Грегори.
После чего зеркальная поверхность потемнела, а потом отразила лишь озадаченное лицо барона.