Название: Больничное крыло
Персонажи: основатели – мой очередной вбоквел )
Рейтинг: нет
Размер: мини. Главы две, максимум три )
Права: Роулинг, разумеется...
Содержание: Последние несколько месяцев так достают отовсюду очередной «пандемией», что это так или иначе должно было во что-то вылиться. Как известно, маги лучше магглов переносят обычные болезни, но у них есть и свои, магические заболевания, с которыми тоже шутки плохи. В наше время и в Хогвартсе оборудованное Больничное крыло с медсестрой, и Св. Мунго имеется… А что приходилось делать основателям?
Предупреждение: Очередной бред на «основательскую» тему. Не могу я их оставить в покое )

Глава 1
- Господа, у меня плохие новости.
Салазар Слизерин бросил эту фразу, едва переступив порог комнаты, где преподаватели встречались на «нейтральной территории».
- Что у нас опять плохого? – Ровена подняла усталые глаза от пергамента, в котором только что зачеркнула очередную строчку, и ее рука, держащая перо, застыла в воздухе.
- У нас – пока ничего, - Салазар пересек комнату и опустился в кресло у пышущего жаром камина. – Но, боюсь, это ненадолго.
- Хватит говорить загадками! – Годрик взмахнул рукой. Его всегда раздражала привычка Слизерина даже к простым вещам подходить окольным путем.
Салазар бросил на него косой взгляд и пожал плечами.
- Что ж, раз понятие «морально подготовить к удару» тебе незнакомо, скажу сразу. В Хогсмиде виспяная лихорадка.
Годрик присвистнул, дамы встревожено переглянулись.
- Я всегда был против, чтобы наши ученики бывали в деревне, однако вы все настаивали, что хотя бы по праздникам «дети» имеют право повеселиться. Можете считать, что они довеселились.
- Но… это же давно было, - Гриффиндор нахмурился. – И у нас, вроде, все здоровы…
Он с надеждой посмотрел на Хельгу, и та торопливо кивнула. Если у студентов возникали проблемы со здоровьем, то шли к ней – независимо от того, у какого наставника они обучались.
- Не так уж давно, - Салазар вовсе не был склонен к оптимизму. – Йоль был всего десять дней назад, а инкубационный период у виспяной лихорадки около двух недель. Так что, боюсь, еще два-три дня, и мы будем иметь удовольствие наблюдать плоды собственной небрежности. В особенности это относится к тебе, Годрик.
- Почему ко мне? – голубые глаза Гриффиндора удивленно округлились.
- Потому что многие дети волшебников успевают переболеть этой болезнью еще в детстве, - вместо Салазара ответила ему Хельга. – Вспомни, в нашу деревню она приходила не единожды, так что и у меня, и у тебя она уже была. Но магглы не болеют магическими болезнями и не могут быть переносчиками волшебной заразы. Поэтому дети, которые выросли среди магглов, встретятся с нею впервые.
- А еще, - подхватила Ровена, - их организмы не привыкали поколение за поколениями противостоять болезни – значит, они будут переносить ее тяжелее.
- Следовательно, - резюмировал Слизерин, - в первую очередь под удар попадают гря… магглорожденные. Остальным, конечно, тоже угрожает опасность заражения, но этим – особенно. К тому же именно у твоей банды больше всего приятелей в Хогсмиде, и именно они торчали там дольше всех.
Годрик вскинул руки, признавая весомость аргументов, после чего вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами.
- Но, - начал он после минутного молчания, - может, мы рано бьем тревогу? Нет, я все понимаю – но стоит ли сеять панику?
- Панику сеять, разумеется, не надо - Салазар следил за его передвижениями из кресла у камина. – Но принять меры нужно уже сейчас. Заразные болезни имеют свойство начинать распространяться за два-три дня до проявления, поэтому предлагаю уже сейчас перестать смешивать занятия… А лучше вообще их отменить до выяснения обстановки.
- Как это отменить?! – встрепенулась Ровена.
- К тому же, как только отменим – вот тут паника и начнется, - поддержал ее Годрик.
Слизерин раздраженно передернул плечами.
- Чудесно. То есть вы предлагаете распространить заразу еще и среди тех, кто ее пока не подхватил. А именно это и произойдет, если студенты будут ходить по одним и тем же аудиториям.
- Салазар, но ведь все не так ужасно, - попыталась разрядить накаляющуюся обстановку Хельга. – Не такая уж страшная это болезнь, ею как минимум каждый второй в свое время переболел – и ничего, все живы-здоровы.
- Во-первых, большинство ее переносит в куда более раннем возрасте – а ведь чем старше человек, тем тяжелее протекает болезнь, - парировал Салазар. – Во-вторых, «каждый второй» болел у себя дома. Сколько у родителей может быть детей? От трех до семи. Ну десять – максимум. А у нас больше сотни отроков на четверых взрослых магов. На пятерых, если считать и Гонта.
- С Аннис шестеро, - вставил Гриффиндор, но Слизерин лишь отмахнулся:
- А ее ты бы лучше отправил куда-нибудь. Или хочешь, чтобы она тебе урода родила?
Лицо Годрика вспыхнуло. Аннис действительно ждала ребенка – и шел уже шестой месяц – однако Гриффиндор все никак не мог уложить у себя в голове этот факт, слишком уж он был необычным для него. Хельга горячо поддержала Салазара – заразные болезни вообще имеют свойство плохо влиять на еще неродившееся дитя в случае заболевания матери, а уж все магические недуги особенно в этом отличались.
- В общем, - Слизерин поднялся со своего места, - я настоятельно советую всем хорошо обдумать дальнейшие действия. Пока же предлагаю обособить какую-нибудь часть замка и обустроить ее под лазарет. Я уточню составы нужных зелий и подготовлю нужные ингредиенты. Что же касается студентов и занятий: мои ученики больше не появятся в Большом зале, да и вообще отныне не покинут подземелий – до тех пор, пока я не решу, что опасности для них нет.
- Ты хочешь запереть детей в подземельях? – Ровена не верила своим ушам. – Салазар, ты с ума сошел! Ты и так заставляешь их проводить там слишком много времени – а теперь вообще лишишь солнечного света?
Слизерин устало закатил глаза. Какой солнечный свет? С Йоля просвета на небесах не было и в ближайшие дни не предвидится. Но спорить не хотелось, нервы Салазара и без того были взвинчены до предела. Поэтому он не высказал всего, что думал, ограничившись лишь краткой репликой:
- Я хочу защитить моих студентов. Я небезосновательно предполагаю, что с деревенскими мои ученики не общались, а значит велик шанс, что среди них заразы нет – и подхватить они могут лишь уже здесь, в Хогвартсе. Поэтому я намерен сделать все, чтобы этого не произошло.
Не слушая больше никаких возражений, он коротко кивнул остальным и покинул комнату.
* * *
Опасения Салазара подтвердились через несколько дней. За короткий срок во все-таки подготовленный лазарет угодили четверо студентов Годрика и трое Хельги. Двое из них были полукровками, остальные – магглорожденными. На следующий день количество пациентов пополнилось еще тремя.
Преподавателям пришлось собираться для тяжелого совещания.
Как ни хотелось Слизерину вставить «Я же говорил!», он заставил себя сдержаться. Школа работала менее десяти лет, и Салазара очень беспокоило любое событие, которое могло бросить тень на ее деятельность. Повальное заболевание студентов, разумеется, входило в список подобных событий, а потому черноволосый маг был крайне заинтересован не в словесной перепалке, а в практическом решении проблемы.
- Теперь все понимают, что занятия нужно отменить? – спросил он, подавляя в себе желания бросить сердитый взгляд на Ровену.
- Боюсь, что да… - вместо подруги ответила Хельга. – Тем более, что я все равно хотела отправиться в лазарет. Домовики не могут ухаживать за больными по-настоящему, нужна человеческая забота…
- Кстати, о домовиках, - между угольными росчерками бровей Слизерина залегла озабоченная складка. Казалось, что маг что-то сосредоточено высчитывает. – Хельга, будь добра, внуши им, чтобы разделились: те, кто кормит больных, и те, кто заботится о питании здоровых, не должны перемешиваться. Эльфы сами не болеют, но они – волшебные создания и могут переносить магическую заразу. Уследить за ними трудно, поэтому постарайся, чтобы они сами это поняли и четко выполняли распоряжение.
Ровена кивнула, согласная с Салазаром, и нерешительно произнесла:
- Наверное, мне тоже стоит…
Слизерин подавил в себе желание разразиться истерическим смехом. Представить себе Ровену, ухаживающую за больными детьми – это то же самое, что представить двухсотфунтового Годрика порхающим как бабочка. Собственно, Ровена, при всех ее несомненных достоинствах, ни одним из положенных женщинам умений не обладала, и в хозяйстве она что была, что ее не было.
- Глупости, - несколько резче, чем нужно было, бросил Салазар. – Ты прекрасно знаешь, что пользы от тебя там не будет. Куда важнее твое присутствие здесь – на одного Годрика я школу оставлять опасаюсь. Как бы не вернуться потом на развалины…
- Да уж, вас с ним лучше не оставлять без присмотра, - печально улыбнулась Хельга, но Ровена ее уже перебила:
- Что значит «на одного Годрика»? А где же ты будешь?
Гриффиндор, мрачно промолчавший весь разговор и как раз сейчас собравшийся возмутиться таким недоверием к своей персоне, проглотил уж готовые вырваться слова и тоже уставился на старого друга.
- Я иду с Хельгой, - Слизерин пожал плечами, как будто это было само собой разумеющимся решением. На самом деле он окончательно принял его только сейчас, до этого момента долго взвешивая все за и против. – Для лечения понадобится много зелий, к тому же в таком возрасте, как у наших отроков, виспяная лихорадка уже может дать ряд осложнений. Я должен быть в курсе, чтобы менять состав зелий или их сами вовремя. Мне вовсе не нужны смертельные случаи в нашей школе! – под конец уже почти рявкнул он, хотя с ним никто и не спорил.
- Они в основном магглорожденные… - все же решила на всякий случай напомнить корнуольцу Хельга.
- Раз уж вы понабирали это отродье, - отрывисто бросил Салазар, - то я предпочту вышвырнуть их из Хогвартса живыми. Но, повторяю, трупы мне здесь не нужны. Мы не для того вложили столько сил, чтобы в первое же десятилетие испортить репутацию школы!
* * *
- А правда, что чистокровные волшебники этим не болеют? – глаза взъерошенного первокурсника были круглыми, но в голосе звучал не страх, а любопытство.
- Я, вроде, болела… - неуверенно произнесла девушка на пару лет старше. – Не помню точно… Маму мы спросить, - вздохнула она под конец.
- Совы не летают, - тут же напомнил Брайан, старший среди учеников Гриффиндора. – Сидим, как в осаде…
По комнате раздались смешки.
Учитывая, что размеры замка позволяли расположить в нем весь королевский двор, основатели попытались развести всех студентов по разным комнатам. Попытались – ибо изоляция длилась недолго. Слизерин удалился в лазарет, а Гриффиндор считал, что сажать учеников под замок несправедливо. В конце концов, не дети малые – должны сами понимать, что все делается исключительно ради их блага.
Возможно, ученики это и понимали, однако многие из них – в основном, студенты самого же Годрика – считали трусостью отсиживаться вдали от друзей. И потому все собирались то у одного, то у другого в комнате – и речь шла, разумеется, не о занятиях.
- Из чистокровных никто не заболел, - встал на защиту первокурсника другой ученик. – Может, это вообще Змей напустил на школу заразу? В смысле, он же давно мечтает нас отсюда выкинуть…
- А в лазарет ушел следить, чтобы точно никто не выздоровел! – поддержали его пара голосов.
- Леола заболела, - раздался голос от двери.
Все вздрогнули и обернулись за звук. На пороге, заложив руки за спину, стоял юноша лет четырнадцати, высокий и крепкий. Когда этот паренек, такой рыжеволосый и с такими яркими голубыми глазами в прошлом году появился в Хогвартсе, по школе сразу поползли слухи, что он – сын самого Гриффиндора. Этельрик, который ни за что бы не стал хвастаться своей семьей, вынужден был дать пояснения: они с одним из основателей действительно родственники, но никакой он не сын, а всего лишь внучатый племянник. Поверили ему все-таки с трудом: и внешностью, и поведением юноша весьма походил на лорда Годрика, и только появление в этом году его сестры, неожиданно попавшей к леди Ровене, заставило слухи смолкнуть.
Этельрик и Леола были детьми чистокровных волшебников. К тому же теперь выходило, что и у леди Ровены появились заболевшие.
- Так что я… - рыжеволосый юноша смутился, что было ему совершенно не свойственно, - в общем, я тогда к себе пойду… Я просто сказать зашел.
Неловкая пауза повисла всего на каких-то несколько мгновений, после чего Брайан поднялся и, подойдя к Этельрику, хлопнул его по плечу.
- Не говори ерунды! Что мы, змееныши, чтобы хорониться ото всех? Не позорься и иди к нам!
Новоприбывший обвел взглядом битком набитую комнату, где собрались студенты лорда Годрика, со всех курсов, и почти в каждой паре глаз, обращенных к нему, увидел одобрение. Облегченно вздохнув, он переступил наконец порог и сел среди остальных.

В ближайшие дни количество студентов в лазарете увеличилось в геометрической прогрессии.
* * *
- Опоздал?..
Годрик огорченно посмотрел на чашу, стоящую на столе Ровены, и разочаровано вздохнул. Он второй раз опаздывал на разговор с Хельгой и Салазаром, но в этом не было его вины: здоровые дети, лишенные учебных занятий, сходили с ума от безделья, и в их головах творилось черт знает что. Гриффиндору приходилось лезть из кожи вон, чтобы поймать тех, кому жажда деятельности не давала мирно сидеть на месте – и увы, зачастую это были его собственные ученики. Впрочем, попадались и хельгины, и даже ровенины. Только студенты Салазара, четко выполняя указание своего Мастера, сидели в подземельях… Или же им хватало ловкости не попадаться.
Ровена возвела очи горе. Она считала опоздания Годрика следствием его неорганизованности, но в данном конкретном случае была даже рада, что рыжеволосый воин не присутствовал при тяжелом разговоре. Слизерин, чей характер год от года все ухудшался, сегодня рвал и метал. В весьма нелицеприятных терминах корнуолец высказал все то, что думал о магглорожденных, о Гриффиндоре, о его студентах и о его методе работы с оными. В каком-то смысле он имел на это право: около двух третей всех пациентов лазарета составляли именно львята. Слизерин высказал ехидное мнение, что прекратится этот поток только в одном благословенном случае: когда все ученики Годрика променяют свою башню на лазарет. И даже предлагал сделать это сразу, не откладывая в долгий ящик и не собирая данную коллекцию поштучно. В этот монолог не удалось вставить ни единого слова ни Ровене, ни Хельге – Салазар выплескивал все, что у него накопилось, и прервало его речь только закончившее действовать зелье.
Волшебные зеркала, применяющиеся для связи на Востоке, были неимоверно дороги. Впрочем, Ровена могла бы и сама зачаровать вполне маггловский предмет – она в последнее время сильно развила свои умения по работе с артефактами – но беда была в том, что и обычные зеркала стоили весьма и весьма недешево. Более простым, однако гораздо менее надежным способом общения был набор из плоской чаши, чистой воды и Зеркального Зелья, несколько капель которого позволяли на четверть часа превратить воду в подобие волшебного зеркала. Качество связи было хуже, однако учитывая, что обе сообщающиеся стороны находились в одном и том же здании, этого хватало. Куда большей проблемой являлось то, что добавлять зелье в воду нужно было одновременно, что лишало возможности связываться в иные часы, кроме оговоренных.
Но как бы то ни было, именно сейчас оставалось лишь порадоваться этим сжатым срокам. Ровена и без того чувствовала себя усталой и разбитой: отсутствие занятий не облегчало, а лишь утяжеляло труд преподавателей, которым пришлось переквалифицироваться в нечто среднее между няньками и надзирателями. В таком положении ей меньше всего хотелось выслушивать все, что мужчины сочли бы возможным сказать друг другу. И почему болтливыми принято считать женщин? И Гриффиндор, и Слизерин умудрялись наговорить за один раз каждый больше, чем они с Хельгой вместе взятые. При этом – не по существу, одни эмоции.
От этих размышлений Ровену отвлекло осознание, что Годрик, будто в подтверждение ее теории, все это время что-то говорил, меряя комнату размашистыми шагами.
- Как у них там дела? – повторил Гриффиндор, поняв наконец, что Ровена прослушала его вопрос.
- Гхм… - леди задумалась, как ответить подипломатичнее, дабы не подливать масла в огонь разгорающегося конфликта. – Не очень хорошо, насколько я понимаю. В лазарете уже треть школы, и, судя по всему, дело на этом не закончится. Я тут расспрашивала своих: оказывается, в последние годы виспяная лихорадка поутихла, ею не успели переболеть и многие из тех, кто рос среди волшебников… А значит, только магглорожденными дело не ограничится. А еще, - не сдержавшись, Ровена все-таки поделилась своей тревогой, - меня тревожат ученики Салазара. С одной стороны, я беспокоюсь за них самих: они уже почти две недели сидят запертыми в подземельях. А с другой… они же там совсем без контроля. Из барона, конечно, вышел неплохой преподаватель, но я не уверена, что ему хватит авторитета управляться с… довольно независимыми молодыми людьми. Он всего на три-четыре года их старше, а в подземельях большие запасы различных ингредиентов, и…
- В общем, ты опасаешься, как бы они там втихаря не взорвали нам школу, - закончил за нее Годрик.
Леди вздохнула. Именно это ее и беспокоило, однако и она, и Гриффиндор прекрасно понимали: в подземелья можно вломиться только силой. А если они так поступят, то Салазар не простит им этого никогда.
* * *
Лицо Ровены исчезло с поверхности воды, вновь неясно отражая лицо Салазара. Но даже тогда корнуолец не смог остановиться сразу, потребовалась почти целая минута, чтобы он сумел вновь взять себя в руки и замолчать. Хельга стояла в двух шагах от него и медленно считала про себя – не для того, чтобы успокоиться, а чтобы не начать успокаивать Слизерина. По опыту она знала, что эти попытки приведут лишь к обратному эффекту – Салазар разойдется еще больше. Хотя больше, казалось, уже некуда: черноволосого мужчину трясло от злости, пальцы сжимали столешницу так, что костяшки абсолютно побелели, а по бледному лицу то и дело пробегала судорога, что вкупе с покрасневшими от недосыпания глазами делало корнуольца похожим на демона… или как минимум на какую-нибудь нечисть.
- И никаких «это же дети»! – решительно отрезал Салазар, хотя Хельга не произнесла ни слова.
Светловолосая женщина покорно кивнула. Сама она могла думать что угодно, однако лишний раз вызывать на себя гнев Слизерина было бы глупо. Тем более, что на самих «детей» тот свою ярость не выплескивал. Собственно в палаты Салазар заходил ненадолго и сугубо по делу. Никто из студентов не услышал от него ни одного утешающего слова – что, впрочем, было к счастью: случись иначе, ученики приняли бы это за навеянный жаром бред. Но, с другой стороны, корнуолец и не возлагал на себя подобной задачи. Его интересовали лишь изменения в состоянии пациентов и выявление намечающихся осложнений. Без сочувствия, но и без малейшей брезгливости Слизерин вглядывался в расцвеченные болотными пятнами лица и спокойно прикасался к запястьям, выверяя пульс. Ученики позже делились впечатлениями, что, невзирая на жар, от ледяных рук лорда Салазара начинала пробирать дрожь – но его зелья действительно помогали.
И Хельга была благодарна ему за это присутствие. Она могла бы варить зелья и сама – в этом умении она не уступала Слизерину, особенно в том разделе, что касался целительных снадобий. Но тогда дети остались бы совсем без поддержки, а ведь для многих из них, особенно для тех, кто был младше, так много значили ее подбадривающие слова и заботливые руки. К тому же Хельга не могла не признавать: в быстрых модификациях Салазару не было равных. У него был, что называется, талант свыше, и секрет его таился вовсе не в знаниях или практике – хотя и их имелось с избытком, – а в природном чутье. Сам Слизерин «интуицию» в любом из магических искусств отвергал, предпочитая основываться на четких расчетах, и все же именно благодаря ей он стремительно, практически не задумываясь, изменял базовые составы зелий, подгоняя под каждый отдельный случай.
Но даже ему это давалось нелегко. Студенты все прибывали и прибывали, и то, что кто-то уже полностью излечился, не компенсировало этого наплыва. Удерживая в голове десятки различных комбинаций и стараясь при этом ничего не перепутать, Салазар не мог позволить себе расслабиться ни на минуту – что, естественно, давало свои печальные результаты.
Хельге очень хотелось бы успокоить его. Ведь все будет хорошо – рано или поздно. Без трудностей не бывает, однако они переживут этот сложный период с честью. Но увы, добрая женщина слишком хорошо знала, что в случае Слизерина это все не сработает. Молчать и не противоречить – только это являлось разумной линией поведения в тот момент, когда Салазар Слизерин изволит рвать и метать, и Хельга, пожалуй, единственная из всех была способна на такой подвиг.
Она уже разворачивалась, чтобы выйти из комнаты, которую корнуолец оборудовал под временную лабораторию и в которой находилась переговорная чаша, когда от стоящей рядом клепсидры донесся тихий магический звон: наступало время следующего разговора, уже личного. Хельга ускорила шаг, но все же успела услышать еще хрипловатый от недавнего шипения, но уже куда более ровный голос Слизерина, интересующегося у барона, как обстоят дела в подземельях.