Это цитата сообщения ФИЛИНТЕЛЛЕКТ Оригинальное сообщение

Три гиганта в мире оперы XIX-XX веков

http://nataliamalkova61.narod.ru/index/titta_ruffo_karuzo_i_shaljapin/0-61
Жорж Кунелли
Титта Руффо, Карузо и Шаляпин – три гиганта в мире оперы, неоспоримо царившие в нем до начала 20-х годов нашего века. Они достигли прежде невообразимой популярности благодаря разносившим их голоса по всему свету магическим бороздкам ранней звукозаписи. Молодежь повсюду, а особенно в Америке, пыталась овладеть искусством пения, слушая их пластинки. Микрофоны, радио и телевидение ещё не обрушивали на слушателей неумолчный хаос шумов. Синкопированное джазовое возбуждение лишь только начинало обнаруживать себя.

Эти молодые фанатики оперной моды объявили войну архаике педагогических классов, оградив себя стеной из своих драгоценных дисков. Некоторые из них - с хорошим слухом и способностью к подражанию – стремительно принялись искажать природный тембр своего певческого голоса, придавая ему резкое и металлическое звучание, характерное для тогдашнего граммофона. Помню, многие из моих учеников в Риме, а прежде всего те, что приехали из Америки, являлись ко мне, демонстрируя подобное пение «роботов». Тысячи людей по всему миру старались имитировать не только звучание голосов, но и фразировку своих кумиров. Увы, это оказывалось кратчайшим путем не на сцену «Метрополитен Опера Хауз», а в клинику или на кладбище вокальных надежд.
В ту пору я, как и все, был восторженным поклонником Карузо, хотя пение тенора знал только по его ранним граммофонным записям, которые демонстрировали блестящие качества его голоса. Но когда я впервые услышал его со сцены (в 1909 г. в парижском театре «Шатле»), то испытал глубокое разочарование – голос показался тусклым, имел горловое и форсированное звучание. В третьем акте «Аиды» и в последнем действии «Манон Леско» он покрикивал, а в «Паяцах» его спасали только потрясающий темперамент и проникновение в образ персонажа. Позже в «Риголетто» в «Гранд Опера» я слышал, как Карузо «киксанул» на си в напористо спетой каденции Мазини в песенке Герцога. Ещё позднее – в Милане в 1916 году (благотворительный сезон, организованный Тосканини) его голос был изношен до такой степени, что в «Паяцах» оказывался практически неотличим от баритона, а в последнем акте «Манон Леско» звучал почти как громкий хрип.. Для меня это стало трагедией, поскольку люди, которым посчастливилось слышать его в начале карьеры, когда он исполнял лирический репертуар, единодушно утверждали, что это был самый прекрасный голос, когда-либо звучавший на оперной сцене.


Титта Руффо я услышал впервые, когда меня (в возрасте 8 или 10 лет) взяли на спектакль чудесного Городского театра в Одессе. Он оглушил и напугал меня – это был слишком мощный, громовой голос, чтобы детское ухо могло нормально воспринимать его. Второй раз я слушал певца в Париже, когда пережил уже немало разочарований и вел поиски интеллигентного и компетентного вокального наставника. Руффо пел в «Гранд Опера» в «Гамлете» А. Тома. Мне никогда не забыть его исполнения труднейшей каденции в «Бриндизи» («Вакхической песне»), которая и физически отзывалась, казалось, вибрацией моего позвоночного столба - качества этого голоса, длительность расходования дыхания, красота верхних нот (соль), свобода и энергия звукоизвлечения делали её финальным каскадом в демонстрации вокального фейерверка!
Годом позже он вернулся в Оперу, и тогда я пережил одно из наиболее памятных событий в своей долгой жизни. Это было перед самым началом Первой мировой войны, во время, когда произошла страшная катастрофа – гибель французской подлодки «La Pluviose», затонувшей со всем экипажем на борту. Отвечая на призыв оказать финансовую помощь семьям погибших моряков, правительство распорядилось организовать благотворительный спектакль в «Гранд Опера». Разряженная элита тогдашнего Парижа, усыпанная драгоценностями, превратила Оперу в Рю де ля Пэ (Rue de la Paix), известную здесь под именем «улицы ювелирных сокровищ», создав фантастическое зрелище из сверкавших бриллиантами лож (французы окрестили его «алмазной подковой»).
Что до самого спектакля, мне казалось невероятным услышать за один вечер такое число и богатство голосов, представлявших мировое оперное искусство. Программу начинал «Севильский цирюльник» Дж. Россини. Розину пела лучшая испанская колоратура тех дней Эльвира де Идальго, графа Альмавиву – русский тенор Дмитрий Смирнов, Базилио – Шаляпин, Фигаро – Титта Руффо, Бартоло – Антонио Пини-Корси. Затем исполнялся – за ту же, но чрезвычайно высокую цену, назначенную на билеты – вердиевский «Риголетто». Герцога Мантуанского пел Энрико Карузо, Риголетто – Титта Руффо, Джильду – русская певица Антонина Нежданова, Маддалену – Кетти Лапейретт и Спарафучиле – Марсель Журне из Франции. Дирижером был маэстро Клеофонте Кампанини.


Героем этой Олимпиады оперных звезд был для меня Титта Руффо, который произвел грандиозное впечатление, а ведь я к тому времени слышал уже изрядное множество отменных баритонов – таких, как Марио Саммарко, Франческо Пандольфини, Антонио Скотти, Джузеппе де Лука, Жан Ноте, Паскуале Амато, Георгий Бакланов, Маттиа Баттистини, Антонио Котоньи и многие другие. Шаляпину в тот вечер я мог бы присудить лишь утешительный приз за актерское мастерство и искусство грима. Меня не приводило в восторг его пение по-итальянски в итальянском репертуаре и не удовлетворяла его вокальная техника в белькантовом репертуаре. Мне не нравились его манера певческой декламации, разрушавшей кантилену, узкие и напряженные верхи, а также частое использование фальцета вместо пианиссимо С другой стороны, я искренне восхищался его пением в русских операх, его блестящей игрой, неповторимо индивидуальным исполнительским стилем. Он был гигантом во всем, что касалось драматической интерпретации роли, грима, передачи смысловых нюансов текста, всегда сопровождавшейся выразительнейшей мимикой. Он стал одним из самых совершенных представителей школы Станиславского, причем независимо от самого Станиславского.

Серия сообщений "Воспоминания":

Часть 1 - Супостаты разведок-Лоуренс Аравийский и Алоиз Мусил. Столетие боев за Дамаск.
Часть 2 - Катастрофа в Чернобыле, Ликвидаторы: сплав науки и интеллекта
Часть 3 - Черчилль: какая глыба, какой матерый человечище....
Часть 4 - Скачок в польском кино. Вайда-Цыбульский-Беата Тышкевич
Часть 5 - Три гиганта в мире оперы XIX-XX веков