Утром меня укусила мышь, серая, мерзкая. Больно, за кончик уха. Я рот разлепила и гаркнула «Кыш!» она удивилась: «жива-то старуха». Я встала, умылась и вытерла пыль с окна, со стола, своих фолиантов. И, к счастью, нашла в кладовой бутыль, свои панталоны, шкатулку брильянтов. (Ну, их я продам на хлеб и вино, глядишь, разживусь лурье и абсентом). И настежь свое распахнула окно, знакомлюсь с живущим теперь контингентом. Он молод, а молодость зеленью сводит живот, проносит…ся лихо, да мимо и в яму. Но царствует он, принимаю, и вот, стою у комода, рисую румяна. И с трепетом баночку пудры беру, снимаю тугую я крышку тихонько. Вопрос вас снедает «зачем, почему?» В ответ я кокетливо дергаю бровью. Путь пудра моя чуть светла и белей, но радости больше она мне подарит. (Да-да есть немалый секретик у ней, но ушлый судья его не нашарит). Так вот-с, я вдыхаю полной ноздрёй и вновь нацепляю вечные фижмы, и смело иду на знакомство с «братвой», сейчас будем биться за ритмы и рифмы.(с)