Вопрос о том, что случилось с графой "против всех", которую убрали, понимаете, достаточно смешно происходит, когда Путин говорит, что, с одной стороны, надо предоставить слово оппозиции, а, с другой стороны, какие-то последние дырочки типа графы "против всех" убирают. И когда смотришь на то, что убирают графу "против всех", рождается ощущение явно неадекватности мер против оппозиции масштабам самой оппозиции. Оппозиции действительно в России практически нету. И мы видим, что из графы "против всех" и с СПС, и с "Яблоко" "Единая Россия" победила на выборах в прошлую Думу, и я лично не сомневаюсь, что в 2008 и 2007 году, и на парламентских, и на президентских выборах и при графе "против всех", и без графы "против всех" все будет так, как угодно власти. Не потому, что у нас власть такая сильная даже, а именно потому, что у нас оппозиция такая слабая. С одной стороны, возникает такое странное ощущение, что, вот, да, власть контролирует все в парламенте, власть контролирует все на телевидении, власть хочет и все единогласно проголосуют за отставку Устинова, власть хочет и назначит того же самого Устинова на место Чайки, но с другой стороны, там, где речь идет не о контроле над чиновниками, там, где речь идет не о контроле над средствами информации, этот контроль власти стремительно падает и буквально рассыхается на глазах. Я приведу еще более чудовищный пример из того же самого, что происходит в Осетии. Вот в течение нескольких лет до Беслана осетино-ингушская граница не охранялась. Собственно одного факта охраны этой границы достаточно было бы, чтобы предотвратить бесланский теракт, но власти всегда заявляли, что как это можно охранять границу внутри государства. Вернее, она охранялась с 1999 по 2001 год, ее охраняло народное ополчение, которое было распущено в 2001-м, потому что оно мешало провозить ментам, в основном, через границу наркотики. После того, как случился Беслан, фактически люди, осетины стали сами снова охранять границу, и в конце концов даже официальная милиция тоже решила, что она будет охранять границу. Самое поразительное в этом смысле было заявление того же самого замгенпрокурора Владимира Колесникова, который, как я уже говорила, приехал в Беслан, в основном, был прислан Путиным в Беслан после встречи Путина с матерями Беслана, на которой Путин заявил в глаза матерям Беслана, что террористы не выдвигали никаких требований и он разберется, если что-то в расследовании бесланском не так, и вот был прислан замгенпрокурора Колесников, который вместо того, чтобы расследовать бесланскую трагедию, начал заниматься осетинскими властями, которые недостаточно активно затыкают рты бесланским женщинам. В частности, был арестован глава администрации президента Мамсурова, в частности, господин Колесников, рассказывая о прегрешениях главы администрации и о финансировании Северной Осетией футбольного клуба "Алания" сказал, что вот они отдали эти деньги футбольному клубу "Алания" вместо того, чтобы создать на них отряд милиции, который патрулировал бы границу. Для меня это звучало совершенно странно, я думаю, для осетин это звучало просто как умышленное оскорбление, потому что действительно все в Осетии знают, что границу было запрещено охранять, границу между Осетией и Ингушетией со словами, что это внутренняя граница внутри российского административного образования, что ее охранять означает разрушать государство, как будто, скажем, дача Путина не охраняется и как будто охрана дачи Путина является разрушением государства. Так вот, Колесников заявил, что границу все-таки надо, выяснилось, что границу надо охранять, стали создаваться какие-то ментовские полки, которые охраняют эту границу и действуют они сейчас очень странны. Они, с одной стороны, там сидят на границе, и если они видят, что кто-то бежит, они как бы дают местным знать, что через границу кто-то движется. И было арестовано, уже трижды случались ситуации, когда с ингушской стороны приходили боевики, именно боевики, то есть люди со всеми соответствующими признаками - пулевыми ранениями, в камуфляже, в одном случае у них не было с собой оружия, в другом случае, в последнем, у человека был с собой гранатомет - так вот трижды их хватало местное ополчение, но поскольку менты это видели, они этих людей забирали у местных. И вот в двух случаях из трех эти люди были отпущены. Собственно, к чему я весь разговор и веду. То есть, вы можете себе представить ситуацию, когда люди, самостоятельно охраняющие границу, хватают боевика, перебирающегося через границу; менты, которые слышат это по рации, приезжают, говорят "мы его сейчас заберем" и после этого человека этого отпускают. Почему - мне представить себе трудно. Но ясно, что это иллюстрирует такую степень распада российского государства, которое не спасает ни вычеркивание графы "против всех", ни уничтожение очередного телеканала, ни закрытие очередной газеты. И очевидно, что самое страшное, что происходит в России… вот Кремль боится "оранжевой революции", Кремль боится того, что придет Касьянов или Каспаров и власть сменится, но "оранжевая революция", которая осуществляется через существование оппозиционных партий, через митинги - это революция внутри элиты, то есть это тогда, когда какая-то часть бывшей элиты, тот же Саакашвили, который когда-то был министром при Шеварднадзе, или тот же Ющенко, который когда-то был вообще премьером при Кучме, приходит к власти и при этом не происходит уничтожения другой части элиты, все равно люди как-то договариваются, никого не вешают на фонарях. Вот очевидно, если затыкать все дырки и бояться "оранжевой революции", бояться малейших выражений протеста, то это означает, что реальная оппозиция скатится в гораздо более опасные формы, совершенно уже не "оранжевой революции", совершенно уже не конституционной революции, а просто будет что-то такое, как Английская революция 1640 года или Французская 1789 года, при которой происходит тотальная смена элит с соответствующим развешиванием прежней элиты на фонарях, причем учитывая настроение в российском обществе, есть все основания полагать, что когда такая революция произойдет, то она будет либо "коричневой", либо "красно-коричневой", но в любом случае она не будет либеральной, то есть следующий режим будет еще гораздо заведомо хуже того, что мы имеем сейчас.