Трижды я просила Его уйти из моей жизни, оставить меня в покое…трижды Он возвращался….третий раз произошел буквально несколько дней назад.

Он называет меня мазохисткой…потому что знает, что люблю его, знает, что стерплю все его выходки, знает, какую боль переношу, но все равно хочу его видеть, слышать, ощущать.

Я его называю садистом…потому что он знает, что люблю его, знает, что стерплю все его выходки, знает, какую боль причиняет, но все равно хочет меня видеть, слышать, ощущать.

Это длится полтора года. И никто: ни Он, ни я – никто не знает, когда это закончится, да и закончится ли вообще….

За эти полтора года, быть может, я и осталась для него ребенком, быть может, я и осталась для него капризной, избалованной девушкой, питающей иллюзии о принце на белом коне. Но за эти полтора года точно изменилось одно во мне: я смирилась. И , наверное, это самое страшное, что могло произойти. Ведь нет ничего страшнее, чем любящий человек, который смирился с тем, что его не любят и не полюбят никогда. Нет ничего страшнее, чем момент, когда любящий человек перестает бороться за свою любовь, а готов принимать ситуацию и отношения такими, какими они есть. Наверно, в этом и заключается мой мазохизм.

Но эта метаморфоза произошла у него на глазах. Полтора года он наблюдает ситуацию, делая вид, что он сторонний наблюдатель, и вмешиваясь лишь в том случае, если я пытаюсь все это прекратить. Наверно, в этом и заключается его садизм.

«Все выпито до капли, все съедено до крошки…мне нечего ждать ни от кого, - так писал Фирдоуси…но он же и продолжил - но кое-что все-таки случилось…»

Наверно, я бы не была собой, если бы не оставила хоть каплю борьбы и мечты в себе. И пусть эта мечта, это желание покажется всем, и Ему в том числе, детским капризом и совсем не борьбой…Но я действительно этого хочу, об этом думаю, этого желаю…Всего двух вещей, нет не вещей, наверно, действий, поступков – в общем, неважно, каким словом это назвать, но я этого хочу.

Чтобы однажды меня усадил рядом, как это бывало когда-то, прижал к своей груди, крепко обняв, и поцеловал.

И пусть это мои «детские» мечты, пусть это мои грезы, но я этого очень, действительно, ОЧЕНЬ хочу…мне это необходимо…

А потом пусть делает со мной, что захочет. Это и есть МОЙ мазохизм.

P.S. только не надо забывать одну простую волшебную вещь: мой мазохизм пропорционален его садизму, и в этом отношении мы друг друга стоим.