Меня очень ругали за то, что я пишу только о погоде... Но что мне делать, если она и вправду прекрасна!
Ладно. Действительно, помимо погоды есть куча прекрасных вещей. И стоит о них тоже написать...
Вчера был на выставках М. Шагала и Ю. Норштейна. Это два такие человека, которые жили в нашей стране и умели вести вести диалог с окружающим миром. То есть не умели они, а просто вели его. И из этого получилось всё их искусство.
Шагал... Я был у него как дома, потому что все его мысли, всё, что передают его картины - мне это неимоверно близко, просто на кончике души... Они очень разные. Есть мрачные, печальные картины, "выражающие всю скорбь еврейского народа", как говорит моя Мама. Есть удивительно светлые. Люди летают над городом, как всегда; зелёные козы и коровы уходят в небо; люди с перевёрнутыми головами сидят в перевёрнутом пространстве, и для коровы, сидящей на полу в комнате тоже поставили стакан... Вдруг, ворота еврейского кладбища в Витебске, выписаны буквы на них… а вот «Парикмахерская Шагала» в старом деревянном доме в Лиозно… Какие знакомые места: мы были там в экспедиции с Дворкиным. А на понно «Введение в еврейский театр» буквы некоторые в виде человечков… Это же Бейт-Мидраш! А может и не совсем… Освобождение – это триптих: распятие и люди вокруг. Больное искорёженное пространство. Видно что революция – совсем не освобождение… А в 80 лет знаете что он рисовал? Рисовал он удивительно воздушные, светлые картины, изображающие мужчин и женщин, цветы и вообще всю эту жизнь.
Норштейн жил позже. Он жил не в Витебске приреволюционном, а в Москве. Он увидел мир так: ёжик в тумане и лошадь же… волчок с глазами спасённого из воды котёнка… Акакий Акакиевич с буквой в шинели… И когда на это всё смотришь – понимается одна простая вещь: Б-г существует и он создал прекрасный мир. Вчера Гришковец с диска «Как я съел собаку» вещал о мультфильме про медведей и ежей с зайцами, в которых медведь понимает всю свою тотальную порочность путём блокады общения с ним зайца и ежа, и становится лучше, т.е. перестаёт жадничать в отношении мёда. И он сказал: «Тому, кто делал этот мультфильм, я был абсолютно безразличен…». Ведь это действительно очень важно, кто и с каким отношением делает мультфильмы для детей! Если он не любит их – у него получаются плохие мультфильмы. Норштейн любил детей и вообще, весь окружавший его мир. Поэтому на всех этих напылённых стёклах, жёлтом картоне, папиросной бумаге такой уют и умиротворение… и вдруг, вижу я знакомые лица, размытые и сказочные, рыбу с коровой вижу… Ба! Это ж Шагал! Да нет, не Шагал вроде… да и Бубера тут как не вспомнить! и понимаю вдруг, что это и не Шагал, и не Норштейн, а с другой стороны оба одновременно. Это просто то самое пространство, где существует вечность и где говорят о вечности. Слава Б-гу, что это пространство существует!
И Гришковец, посмотренный нами вечером был весьма достойным завершением этого замечательного дня. Действительно, он гениален… ) Это как раз та игра состояний, без которой невозможен театр…

Кстати, дедушка Норштейна на фотографии чем-то похож на Бубера…