Помните ли вы, каким образом принц Корвин выбрался из темницы? В одиночной камере Корвина послышался смешок, Корвин поспешно зажег спичку и увидел, что перед ним кто-то стоит.

«Я зажег спичку и зажмурился от непереносимой рези в глазах. Но я не погасил огонь.

     Это был человек небольшого роста. Очень небольшого. Можно сказать, карлик. Меньше пяти футов роста и с горбом. Борода и волосы у него были такие же длинные, как и у меня.

     Единственной чертой, различимой через всю эту массу волос, закрывавших почти все лицо, был большой крючковатый нос, да еще почти черные глаза, сейчас странно блестевшие при свете спички. В общем...

     - Дворкин! - воскликнул я».

Да, перед ним стоял именно Дворкин.Нашим читателям он знаком, как  придворный маг и чародей Амбера. А догадывался ли кто, что Дворкин обязан своему существованию, возможно, их не таким уж далеким предкам?

Чтобы вывести вас из прострации, я возьму на себя смелость напомнить тот факт,  что создатель Хроник, Роджер Джозеф Желязны родился в семье поляка Йозефа Желязны и ирландки Жозефины Суит Желязны. С детства он впитывал в себя волшебный ирландский эпос, разбавленный увлекательными историями отца, которые повествовали,  −  о ком бы вы думали?

            Да, да! Именно о них, о запорожских казаках. О, Йозеф красочно умел живописать истории, которые в свою очередь слыхивал еще от деда. 

            − Запорожцы, − говорил он, − затаившему дыхание сыну, − были лихими вояками. Но секрет их удачливости заключался в том, что среди них находились настоящие чародеи. Они заговаривали ружья и те не давали осечки, они напускали иллюзию, и окутывали отряды своих воинов невидимым мороком. Они могли ходить по воде, как посуху и проводили за собой войска, да так, что у тех даже одежда не намокала!

            А еще были такие, что славились искусством перемещения.

            − Как это?

            − А так. Намалюет, скажем, на стене казак лодку, и вот она уже колышется перед ним на волнах. Сядет он на нее и поплывет. Никакая темница не могла удержать такого чародея. 

            И вот, спустя много лет Роджер вспомнит рассказы о мистических запорожских чародеях, и  воплотит в маге Дворкине их умения.

   «... он начал вычерчивать линии по серой сырой стене. Первым делом он очертил большой прямоугольник, как раму для своего наброска. Затем после нескольких быстрых четких штрихов начал вырисовываться маяк... …Швырнув в огонь третий пустой коробок, я выпрямился, держа солому в руках на полотне и уставился на картину.

     Стена осветилась, когда пламя поднялось выше, и я сконцентрировался на башне и начал вспоминать ее. Мне показалось, что я услышал крик чайки.

     Подуло свежим прохладным бризом, напоенным солоноватым запахом моря, и по мере того, как я всматривался, картина постепенно становилась реальным местом.

     Я бросил загоревшееся полотно на пол, и пламя утихло на минуту, затем разгорелось с новой силой. Все это время я ни на секунду не отрывал глаз от рисунка.

     Волшебная сила все еще оставалась в руках великого Дворкина, потому что вскоре маяк стал таким же реальным, как и моя камера.

     Затем он стал единственной реальностью, а камера - всего лишь Отражением за моей спиной. Я услышал плеск волн и ощутил ласковое прикосновение полуденного солнца.

     Я сделал шаг вперед, но нога коснулась не огня.

     Я стоял на скалистом песчаном уступе маленького островка под названием Кабра, на котором расположился большой серый маяк, освещавший водный путь для кораблей Эмбера по ночам. Эмбер остался в сорока трех милях дальше, за моим левым плечом.

     Я больше не был узником».

И. Левадний

"Недописанные страницы"