Волк в мифологиях:

"Волк занимает одно из центральных мест в мифологических представлениях многих народов мира. Неудивительно, что масса этнонимов многих засвидетельствованных историческими источниками индоевропейских народов восходит к имени этого животного (Элиаде 1991: 104-105).
Сведения о них собрал М. Элиаде. Среди них: закаспийские кочевники-скифы — “dahae” латинских авторов и “daai” греческих, чье имя восходит к иранскому слову “dahae” — “волк”; знаменитая Hyrcania — ”страна волков”, чьи племена греко-латинские авторы называли “hyrcanoi” — “волки”; фригийское племя orka (orkoi); ликейцы Аркадии; Ликия (Lycia) и Ликаония (Lycaonia) в Малой Азии; имя самнитского племени — лукане — происходит, по Гераклиту, от lycos — волк; такого же происхождения имя народа, соседнего с самнитами, — ирпы или ирпины; народы, носившие имя волка, встречались в Испании (лоукентиой и лукенес), Ирландии и Англии, и т.д. И, конечно же, могущественные враги римлян — знаменитые даки (Элиаде 1991: 104-105). Список этот можно было бы продолжить за счет включения в него многих других индоевропейских и неиндоевропейских народов Евразии и Северной Америки (Иванов 1991: 242).

В мифологических представлениях многих народов образ волка был связан с родоначальником племени и культом боевой дружины (или бога войны). Тотемические истоки подобных мифов у многих народов типологически сходны, речь идет:
— или о мифологическом волке-прародителе (в Центральной Азии несколько вариантов мифа, согласно которому волк женится на принцессе, и от этого брака произошел либо народ, либо правящая династия; генеалогический миф Чингис-хана: прародителем стал пепельный волк, спустившийся с неба и соединившийся с ланью);
— или о сюжете, связанном с воспитанием родоначальника племени, а иногда и его близнеца волчицей — Кир; Ромул и Рем — дети бога-волка Марса, вскормленные волчицей (культ Марса в Риме — Lupus Martius; китайская хроника VII в. о предках тюрок; аналогичные предания у монголов (Элиаде 1991: 105, 111; Иванов 1991: 242).
М. Элиаде заметил, что “тот факт, что народ получает свое этническое имя от того или иного животного, всегда имел религиозный смысл. Вернее, его нельзя расценивать иначе, как выражение архаической религиозной концепции” (Элиаде 1991:105). Исследователь предложил несколько версий, каким образом архаическая религиозная концепция приводила к принятию племенем, народом имени волка.
Первая — получение имени от бога или мифологического предка, являвшегося в облике волка или родоначальника, вскормленного волчицей. Известны народные предания подобного рода у разных народов, особенно распространены они у тюрок, но у славян такие представления не известны.
Вторая — получение народом имени волка путем заимствования этого названия у группы людей, носящих подобное ритуальное имя и ритуально подражающих поведению и внешнему виду волков. Ритуальное подражание волку характеризуется обрядом воинских инициаций и, как следствие, возникновением так называемых Mannerbunde — тайных воинских союзов или воинских братств.
Исследования Л. Вайзера, О. Хефлера, Ш. Викандера, Г. Виденгрена, Х. Жанмэра и Ж. Дюмезиля показали, что воинские братства присутствовали у иранцев, германцев, кельтов, романцев, греков. Исследователи полагают, что индоевропейские народы разделяли общую систему верований и ритуалов, характерных для воинских братств молодых людей (Иванов 1991: 242; Элиаде 1991: 105).
Суть воинской инициации заключалась в ритуальном превращении молодого воина в волка. Речь шла не только о храбрости и физической выносливости, но и о “религиозном опыте, радикальным образом менявшем жизнь испытуемого”. Чтобы стать воином, нужно было стать “вне закона”, необходимо было магически уподобиться поведением волку. Ритуально надевалась волчья шкура — либо с целью принять облик хищника, либо ради символического обозначения превращения в “волка”. Вера в ритуальную или экстатическую ликантропию засвидетельствована везде, где известны тайные воинские сообщества, в том числе у германцев, греков, иранцев и индийцев. Существование братств молодых людей — воинов или колдунов, надевавших или нет волчьи шкуры и ведущих себя подобно хищникам, и объясняло, по мнению М. Элиаде, распространение веры в ликантропию и вурдалачество (Элиаде 1991:104-107).
Об идеологии, ритуальной и поведенческой практике членов военных сообществ — охотников и воинов подробно см.: Элиаде 1991: 104-107.
М. Элиаде выдвинул две гипотезы, каким образом происходила передача ритуального эпитета воинского братства целому народу: 1) благодаря отваге и свирепости юношей, проходящих обряд инициации, их ритуальный эпитет — “волки” — был перенесен на все племя; 2) ритуальное имя группы молодых пришельцев — завоевателей было усвоено побежденными аборигенами. (Элиаде 1991:107-108).
Между двумя версиями “приобретения” народом имени волка, по мнению М. Элиаде, нет “пропасти”. Они обе восходят к “религиозному миру примитивного охотника, в которой доминирует мистическая связь между охотником и добычей. Как правило, эта связь выражается в образе Повелителя Бога (или Матери) Зверей”. Такое представление объясняет происхождение кочевого народа от какого-нибудь хищника, поскольку хищник — образцовый охотник, с другой стороны, определяет ритуал воинской инициации и лежащий в его основе миф (Элиаде 1991:108-111)." - http://www.rustrana.ru/article.php?nid=4922

"Хорт, или в просторечье волк, животное, без сомнения, хтоническое. Широко распространенные культы плодородия имеют достаточно тесную связь с его образом.

Так, при сборе зерновых культур, последний сноп посвящался богам (мы говорим о периоде, когда Европа была еще языческой), персонифицируясь зачастую в различных животных. За каждой посевной культурой, как правило, было закреплено сакральное животное, находящее прибежище в последнем снопе.

И если на Руси последние колосья оставляли "Велесу на бородку", то во Франции, Германии и в землях западных славян, скашивая последний кусок поля, жнецы выкрикивали: "Мы поймали волка за хвост".

Когда волны хлеба колышутся по ветру, крестьяне нередко говорили: "По хлебам проходит волк", "Ржаной (ячменный, овсяный и проч.) волк проносится по полю". Зачастую, когда дети собирались гулять по полю, собирая колосья и васильки, взрослые предостерегали их: "В хлебе сидит волк" он разорвет вас на куски".

Когда крестьяне в окрестностях Фейленгофа (Вост. Пруссия) видели бегущего по полю волка, они следили прежде всего за тем, поднят его хвост, или же он волочит его по земле. Если "полено" волочилось по земле, "они бежали вдогонку, благодарили за то, что принес счастье и даже приносили жертвы (требы) путем разбрасывания на его пути еды. Но если волчий хвост был приподнят - крестьяне проклинали волка и старались убить. В данном случае, волк выступал в роли духа зерна, чья сила скрывалась в хвосте.

С самим же волком дела обстоят так. В Германии, где вера в то, что в последнем снопе сидит волк (кстати этим и обусловлены состязания жнецов, кто быстрее выкосит), волком зовут и человека, скосившего его сноп, а так же женщину, вязавшую сноп. Прозвище сохраняется на протяжении одного года, т.е. до следующей жатвы. Более того, "люди-волки" обязательно должны были проявлять свою звериную натуру, подражая повадкам, вою, стараясь укусить жнецов или вязальщиц.

На острове Рюген (слав. Руян, остров, на котором находилось последнее крупное святилище славян, город Аркона, город тысячи храмов) женщина, связавшая последний сноп , непросто зовется волчицей, войдя в дом, она кусает хозяйку и служанок, что бы откупиться, ей отдают большой кусок мяса. Однако, следует заметить, что подобной чести всячески стараются избежать.

Считается так же, что волк живет в хлебе, пока его не прогонят ударами цепа. В Трирском округе(Германия) крестьяне молотят последний сноп до тех пор, пока он не превратится в сечку. Это считается самым надежным способом умертвить Хлебного волка.

Культ волка широко используется в шаманских практиках североамериканских индейцев и сибирских малых народов, в частности, при совершении юношеских инициаций. В данном случае, волк имеет непосредственное отношение к магии охотничьей и, параллельно, воинской. Юноша ритуально убивается (наносится не смертельная рана, или рядом производится выстрел), за телом приходит шаман (или несколько шаманов) в волчих шкурах и масках. Причем, передвигаясь, они полностью копируют тотемное животное, т.е. в дом они входят на четвереньках. На следующий день тело "оживлялось". Кстати, период отсутствия юноши мог длиться до года.

Обряд носил две основные функции: юноша становился мужчиной, официально принимался в клан и, соответственно, ему даровалось покровительство духов-защитников. Кроме того, в случае уже реальной смерти, он возрождался к жизни в виде волка. В данном случае речь идет об установлении сакральной связи между животным, духом покровителем и человеком, который частично или целиком отдает свою душу, получая за это в дар сверхъестественные способности.

Как правило, указанные инициации проводились по достижению юношами половой зрелости, что свидетельствует еще и о том, что одна из опасностей, которая подстерегала будущих воинов, была напрямую связана с отношениями полов.

В Европе, да и на Руси, волк считался одним из наиболее почитаемых животных, наряду с медведем-бером. Когда волк нападал на скотину, добычу у него, как правило, не отнимали. Бытовало поверье, что тот, кто назначен в жертву волку, от судьбы не уйдет.

Если обратиться к наиболее характерному отражению волка народном сознании, а именно к сказаниям, сказкам и былинам, то налицо следующее: "практически всегда используются обороты речи, скандинавами именуемые "кеннинг", т.е. волк-хорт именуется "серым", "разбойником" и проч. Следовательно, собственно имя "волк/хорт" для славян имело сакральный смысл. Также, несмотря на натуру, волк никогда не выступает в роли отрицательного персонажа, как минимум - нейтральный. Как правило (простейший пример: "Сказка об Иване-царевиче и сером волке") волк выступает в роли магического персонажа, связанного, в том числе и с воинским искусством.

Собственно, северная воинская традиция произошла напрямую от "магии охоты". В т.н. "героический" период она превратилась в боевое искусство, основа подготовки которого базировалась на духовных началах. Позже, в средние века, тотемные животные превратились в геральдические эмблемы.

Основными стилями, условно, можно считать, культы трех животных волка, медведя и кабана, как наиболее опасных хищников леса. Так же можно упомянуть о стилях рукопашного боя, когда тотемом являлось одно из трех названных животных. Берсерки (люди-медведи), вместо кольчуги, надевали на себя медвежьи шкуры, которые свидетельствовали, с магической точки зрения, что в битве воин собрать в себе всю силу зверя.

Множественные литературные свидетельства скандинавских саг говорят о том, что в бою воин находился в т.н. "измененном состоянии сознания" и ощущал себя именно медведем. Отряды берсерков служили телохранителями норвежских конунгов.

В отличие от берсерков, ульфхетнары вместо кольчуг носили волчьи шкуры. И сражались они не отрядами, а поодиночке. Кстати, то же "Слово о полку Игореве" упоминаются воины, волками рыскавшие. Т.е. уместно сказать, что воины-волки, охотники-одиночки, имели прямое отношение к оборотничеству.

По крайней мере, если оборотничество физическое относится для большинства к области иррационального, то факты оборотничества духовного, когда воин ощущал себя, был зверем, отрицать никто не будет." - http://www.craft.lodya.ru/wolf.html

"Связь мифологического символа Волка с нижним миром, миром мёртвых характерна для мифологии индейцев-алгонкинов, согласно которой Волк - брат Манабозо (На-на-буша, духа Лесов) провалился в нижний мир, утонул и после воскрешения стал хозяином царства мёртвых. В «Старшей Эдде» конец мира вызван чудовищным Волком - Фенриром, - сорвавшимся с цепи (ср. мифы о чудовищных псах в мифологии народов Центральной Евразии).

У восточных палеоазиатов (камча-далов, коряков) сохранялся «волчий праздник», совершавшийся в связи с охотой на волка и представлявший собой обрядовое соответствие мифам о Волке. Ритуал переодевания в волчьи шкуры или хождение с чучелом волка , у многих народов Европы (в т. ч. у южных и западных славян) приурочивался к осенне-зимнему сезону (латыш. vilka menesis — названия декабря — букв. «волчий месяц», а также аналогичные названия в других европейских традициях).
Представление о превращении человека в волка, выступающего одновременно в роли жертвы (изгоя, преследуемого) и хищника (убийцы, преследователя), объединяет многие мифы о Волке и соответствующие обряды, а также т. н. комплекс «человека-волка», изученный 3.Фрейдом и его последователями и воплощённый в художественной форме Г. Хессе в романе «Степной волк».
Для всех мифов о Волке характерно сближение его с мифологическим псом." - http://hellwolf88.ucoz.ru/publ/3-1-0-5

ОБРАЗ ВОЛКА В ТРАДИЦИОННЫХ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ КУЛЬТУРАХ

«Мистик и солдат, воин и творец
Мифом сквозь века – волк и человек
Всечен в скал гранит волкоглавый лик
На твоей земле, он в твоей крови!»
(Темнозорь: «Вервольф»)

ВВЕДЕНИЕ

Образ волка в культуре народов индоевропейской языковой семьи – явление сложное, многообразное и, на наш взгляд, весьма интересное. Казалось бы примитивный культ волка, восходящий к тотемистической стадии развития религиозных воззрений, при ближайшем рассмотрение оказывается занимающим весьма важное место в традиционном мировосприятии ариев. Образ волка пронизывает их культуру буквально сверху донизу, накладывая свой отпечаток на религиозные представления, магические техники, быт… Поэтому, в рамках данной работы мы сделаем попытку выявить значение этого образа в традиционных культурах индоевропейцев, рассмотрев его многочисленные проявления.

Небо вверху – небо внизу
Звёзды вверху – звёзды внизу
То, что вверху – то и внизу
Если поймёшь – слава тебе!
(Д.С. Мережковский)

Древняя формула – «то, что вверху как то, что внизу», ставшая основой учения легендарного Гермеса Трисмегиста – один из характерных лейтмотивов традиционного мышления. Этот тезис, утверждающий единство макро- и микрокосмоса, находит своё отражение во всех сферах культуры наших предков. Не случайно миф был для них не просто рассказом о деяниях Богов и других высших существ, но – архетипом, образцом для подражания. Наша работа также будет выстроена в соответствии с этим древним принципом: сначала мы рассмотрим интересующий нас образ в религиозных представлениях индоевропейцев, а после – перейдём к изучению его роли в иных, нижестоящих сферах культуры. Итак…

ТО, ЧТО ВВЕРХУ

Пожалуй, наиболее ярко образ волка проявил себя в мифологии древних германцев, и поэтому именно с германских мифов мы начнём рассмотрение этого образа в религиозных представлениях ариев. Согласно «Старшей Эдде» (своду древнескандинавских сказаний) гибель Вселенной наступит после того, как Фенрир-волк (сын Бога огня Локи) освободится от пут, наложенных на него Богами и вырвется на свободу. Спутниками и помощниками Одина, верховного Бога германцев, также являются волки – Гери и Фреки, чьи имена означают, соответственно, «алчный» и «жадный». Следует отметить, что противником Одина в Рагнароке – последней битве, предшествующей гибели старого мира и рождению нового, будет именно Фенрир. Таким образом мы сталкиваемся с явной амбивалентностью образа волка в германской мифологии. Причины этой двойственности мы рассмотрим позднее, а пока – перейдём к мифам других народов индоевропейской языковой семьи.

В античной традиции мы встречаем культ волка у древних римлян, почитавших Капитолийскую волчицу, вскормившую легендарных отцов-основателей Вечного Города – Ромула и Рема. В греческой мифологии волк ассоциировался с образом Бога солнца Аполлона: один из эпитетов Аполлона – «Ликейский», в буквальном переводе означает «волчий». В сказаниях кельтов волки не играют существенной роли, однако, один из главных героев ирландских легенд, сын Бога солнца Луга, носит имя Кухулин - Пёс Куланна.

А пёс – животное, фактически тождественное волку.

Особое внимание, на наш взгляд, следует уделить славянской мифологии, в которой образ волка встречается очень часто. Волк – зооморфная ипостась Бога мудрости и богатства Велеса. Согласно некоторым вариантам реконструкции славянских мифов, два волка сопровождают одного из главных Богов славян – Бога неба Сварога. Крылатый волк (или пёс) – ипостась Бога огня Семаргла. (Здесь важно отметить, что, по мнению ряда исследователей славянской традиции, «серый волк» русских народных сказок, является Богом огня в обличии волка. Никаких признаков огненной природы этот персонаж не сохранил, однако, его основная функция – перенесение героя в «Тридесятое царство», а «Тридесятое царство», как доказал выдающийся исследователь, фольклора В.Я. Пропп – это Иной Мир, мир мёртвых, а у древних славян, как известно, бытовал обычай трупосожжения…) И, наконец, образ волка в славянской мифологии связан ещё и с культом Бога солнца. Один из эпитетов Ярилы (Бога весеннего солнца) – «волчий пастырь»; Дайбога (аналог восточнославянского Бога солнца Дажьбога) сербских сказок сопровождают, опять же, волки…

На основании вышеприведённых мифологических представлений мы можем сделать ряд выводов. Образ волка в традиционных индоевропейских культурах явно амбивалентен. С одной стороны, он может олицетворять собой силы, стремящиеся уничтожить мироздание, ввергнуть его в хаос. С другой стороны, он связан с культами Богов – создателей мира, защитников вселенского Закона (славянская «Правь», «Рита» индоариев, «Арта» иранцев и т. д.) Особый интерес представляет собой тот факт, что образ волка в сознании древних индоевропейцев (славян, греков) часто ассоциируется с солнцем. Эта связь, на первый взгляд, кажется парадоксальной, поскольку волк – животное, активное, по преимуществу, ночью…

Проанализировав имеющиеся у нас сведения, мы выдвигаем гипотезу, способную, на наш взгляд, объяснить двойственность и противоречивость образа волка. Мы полагаем, что, прежде всего, волк символизирует ярость, огненную силу жизни – поэтому его образ оказывается связанным с культом Богов солнца – ведь солнце (для человека) является одним из основных носителей (и дарителей) этой силы. Культ огня близок культу солнца – и в мифах славян и германцев мы обнаруживаем связь образов волка и огня. Наконец, почитание Богов неба (которыми являются славянский Сварог и скандинавский Один) издревле было связано с поклонением солнцу и, соответственно, с волчьим культом. Здесь уместно привести некоторые данные лингвистики: имя «Один» в переводе на русский язык приблизительно означает «яростный, буйный», а имя «Сварог» восходит к древнеславянскому корню «вар» – «горение», «жар»…

С другой стороны, ярость, вышедшая из-под контроля, зачастую приводит к негативным последствиям – и этим обусловливается оборотная сторона образа волка, нашедшая своё отражение в мифе о волке – разрушителе вселенского Порядка.

Окончив рассмотрение религиозных представлений древних индоевропейцев мы переходим, в соответствии с замыслом нашего исследования, к нижестоящим сферам культуры…

ТО, ЧТО ВНИЗУ

Одно из наиболее впечатляющих, на наш взгляд, проявлений культа волка в традиционных индоевропейских обществах – психотехники «боевого бешенства». В основе этих практик лежит так называемое «психическое оборотничество» – способность человека посредством самовнушения (и, зачастую, – употребления наркотических веществ) отождествить себя с какими-либо животным, на определённое время – фактически перестать быть человеком. Наиболее известным примером такого оборотничества являются скандинавские берсерки, воины-медведи. Вот как описывает их скандинавская «Сага об Инглингах»: «…его (Одина) воины бросались в бой без кольчуги, ярились, как злые собаки или волки, кусали свои щиты, и были сильными, как медведи или быки. Они убивали врагов, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Такие воины назывались берсерками».

Сходным образом выглядело и «боевое бешенство» скандинавских воинов-волков, ульфхеднаров. Следует отметить, что, по некоторым сведениям, человек, желавший стать ульфхеднаром, должен был убить в единоборстве волка голыми руками.1 Сохранились и описания использования психотехники «боевого бешенства» у древних кельтов. Герой ирландских сказаний Кухулин мог приходить в особое состояние «гнева воина» ( ferg ), по сути своей идентичное «боевому бешенству» германских ульфхеднаров и берсерков. Вне зависимости от того, существовал ли легендарный Кухулин в действительности, упоминающийся в ирландских сагах «гнев воина» реально использовался древними кельтами. История сохранила для нас описание первой высадки войск Юлия Цезаря в Британии, когда непобедимые римские легионы были наголову разбиты обнажёнными и раскрашенными синей краской варварами, вводившими себя перед боем в состояние неистовства. Напомним, что имя Кухулина, использовавшего «боевое бешенство» в битвах, означает «Пёс Куланна» и, возможно, эта техника у кельтов связывалась с образом пса. Подтверждением этой связи служит также тот факт, что в древней Ирландии существовала Фианна – особое братство фениев, воинов-псов. Предположительно, Фианна была отголоском ещё более архаичного социального института возрастных инициаций, связанных с образом пса\волка. Но об этом – чуть позже…

Ещё одно проявление волчьего (пёсьего) культа – использование образов этих животных в магических практиках. И волк, и пёс в традиционных представлениях – существа связанные с Иным Миром. Волк – поскольку обитает в лесу, а лес, как показал в своих работах известный исследователь фольклора В.Я. Пропп – место, являющееся символом Иного Мира. Пёс – существо «пограничное»; не случайно в традиционной русской усадьбе (являющейся, по сути дела, проекцией макрокосмоса) собачья конура располагалась обычно у ворот. Ряд древнерусских «тёмных» (то есть связанных с силами Нижнего Мира, Нави) заклятий упоминает о «собачьих дырах», «собачьих тропах»:

«Стану (…), пойду (…) не воротами – собачьими дырами, тараканьими тропами, не в чисто поле, а тёмный лес…»

«Пойду я нижним ходом, подвальным бревном, мышиной норой, собачьей тропой, подворотной дырой, встану на восток хребтом, на запад лицом».2

Здесь мы вновь сталкиваемся с амбивалентностью образа волка. С одной стороны, как уже упоминалось выше, волк связан с культом Богов солнца и неба, с другой – с тёмным лесом, силами Нижнего Мира, которые, в традиционном мировоззрении, сами по себе не являются неким «абсолютным злом», но, выйдя из-под контроля, нарушив Вселенский Закон, они способны причинить вред мирозданию.

Весьма интересным, на наш взгляд, является использование образа волка в архаичных технологиях мужских возрастных посвящений. Общая схема этих инициаций выглядела следующим образом. Достигнув определённого возраста, юноши должны были покинуть привычную культурную среду, и, под руководством священнослужителей, пройти серию испытаний (зачастую, довольно жёстких). Только после этого они получали статус полноправных членов общества. Часто возрастная инициация включала в себя уход в лес (как уже упоминалось, лес – символ Иного Мира) и «волчью жизнь» в «стае» себе подобных – когда молодые люди добывали себе пропитание охотой, а иногда – ещё и воровством, и даже мелкими набегами на поселения. Члены таких групп обычно называли себя «волками»; нередко ими использовались и психотехники «боевого бешенства». Во время войны юношей, находившихся в «пограничном» состоянии (ещё не прошедших инициацию), как правило пускали в бой в первых рядах, перед строем, кроме того, им запрещалось носить оружие внутри поселений (в отличие от профессиональных воинов). Такой запрет, скорее всего, был вызван возможностью выхода из-под контроля активно культивируемого «волками» звериного начала. Образ волка использовался в технологиях мужских возрастных посвящений, фактически, у всех индоевропейских народов. Со временем технологии посвящений изменялись, но отголоски архаичных практик всё равно сохранились в фольклоре. Так, в древнегерманской «Саге о Вёльсунгах» юный Синфьётли проходит своеобразное посвящения, живя «волчьей жизнью». Древнерусская былина о Волхе Всеславьевиче, князе-оборотне, также указыват на прохождение главным героем архаичной инициации:

«… и будет Вольх семи годов

Отдавала его матушка грамоте учитца (…)

А и будет Волх десяти годов

Втапоры поучился Вольх ко премудростям:

А и первой мудрости учился – обвертоватца ясным соколом

Ко другой-та мудрости учился он, Вольх – обвертоватца серым волком

Ко третей-та мудрости учился Волх – обвертоватца гнедым туром – золотыя рога»

В сербском фольклоре встречаются «юнаки-вуки», что также недвусмысленно указывает на существование у сербов в древности «волчьих» возрастных посвящений. Известны также примеры инициаций, связанных с волчьим\пёсьим статусом и у других народов индоевропейской языковой семьи: «юноши-волки» назывались у спартанцев «криптиями», у древних персов – «балц», у скифов – псами-воинами…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проанализировав имеющиеся у нас сведения, можно сделать несколько выводов. Образ волка занимает одну из ключевых по значимости позиций в традиционных индоевропейских культурах и встречается в самых различных сферах культуры. В традиционном сознании для этого образа характерна амбивалентность – с одной стороны, волк связан с силами Нижнего Мира, является носителем разрушительного начала, и даже потенциальным нарушителем Вселенского Закона. С другой стороны, он же связан с культом Богов неба, солнца и огня, которые нередко выступают и как охранители Вселенского Закона. Мы полагаем, что данное противоречие возможно объяснить следующим образом: в первую очередь, волк символизирует животную ярость, огненную силу жизни и поэтому связан и с хтоническими силами Нижнего Мира и, в то же время, с небом, огнём и солнцем. (Солнце – носитель и даритель ярой огненной силы; не случайно одно из имён славянского Бога солнца – Ярило). Кроме того, неконтролируемая ярость способна привести к отрицательным последствиям – что и отображено в германском мифе о Фенрире-волке. Следует отметить, что сходство трактовок образа волка в различных традиционных индоевропейских культурах, а также – фактически повсеместное использование его в архаичных ритуалах инициации позволяет предположить, что символика этого образа и основные мифологемы с ним связанные сложились ещё в эпоху индоевропейского единства.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1) Варг Викернес. Речи Варга // www.plamyasvargi.narod.ru //

2) Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 2002

3) «Сага об Инглингах», // www.inglingi.by.ru //

4) жрец Ставр, волхв Велеслав. Ярило. М., Институт Общегуманитарных Исследований 2004