Не знаю, есть ли более избалованная вниманием современных язычников сторона древнего языческого быта, нежели славянские имена. Статьи с перечнями таких имен, описанием тех законов, по которым они составлялись и нарекались, выложены на каждом уважающем себя языческом сайте, несколько изданий пережила замечательная книга Вадима Казакова, главы ССО СРВ, «Именослов», во втором издании которой я имел честь выступать в качестве соавтора. Кажется, все, что можно было – сказано. И тем не менее некоторые, связанные с именами вопросы, кажется, остались неосвещенными – или, что хуже, освещенными не совсем верно. Возможно, кто-то, где-то уже говорил о том, о чем хочу сказать я, и я просто ломлюсь в открытую дверь. Что ж, но ведь если я не читал об этом – может, и еще кто-то не читал? Тогда эта статья – для них, моих товарищей по несчастью.



1. Христианское «имя» – на полпути к номеру.

Задумывался ли кто-нибудь над тем странным, в общем-то, местом, которое в нашем обществе и языке занимают имена людей? Не секрет, что имена в русском языке делятся на имена собственные и нарицательные; но личные, человеческие имена стоят совсем уж особняком. То же во всей христианской и послехристианской культуре. Когда-то имя что-то обозначало, чего-то желало, оберегало – выполняло множество предназначений. У современного имени одна роль – обозначать данного субъекта. И все! Ничего другого от имени наш современник не требует. Алексей, Андрей, Петр, Михаил, Яков, Лариса, Татьяна, Мария – что это? Это имена – и только. Специальные обозначения-бирочки, по которым – точнее, по сочетаниям которых, вроде «Сидоров Петр Иванович» – одного человека отличают от других. Если человека называют словом, что-то обозначающим – Рыжий, Грач, Беда [1] – это презренное прозвище, удел невоспитанных детишек, неповзрослевших неформалов или уголовников. Нет, есть и исключения – но они только подтверждают правило. Есть имя Лев, есть Лилия и Роза, но львы у нас за околицами не бегают и розы с лилиями на полянах не растут. Попробуйте назвать дочку Незабудкой или сына Волком – сразу «почувствуете разницу», причем первыми дадут вам ее ощутить ваша же родня вкупе с работниками ЗАГСа. Горстка сохранившихся в употреблении славянских имен – что-то около дюжины общим счетом – погоды не делают. Их «нарицательный» смысл сильно сглажен или двухсоставностью (Вячеслав, Людмила и пр.), или изменениями языка. В современном русском ведь нет глаголов «вадить», «олегчити», существительного «глеба». Вот и блуждают по словарям «перс» Вадим с изуродованными в каких-то Хельга с Гудлейфром Олегом и Глебом.

Но ведь это положение ненормально! Веками в большинстве культур имя что-то значило, не просто обозначало человека, а говорило о каких-то его, реальных или желательных качествах. Оно связывало человека с миром, а не отделяло от него. Славянин Волк, немец Вольф, индус Врика были связаны именами и с языком своего народа, и с окружающим миром, в котором водились их серые «тезки», и с ценностями племени – ибо родители, называвшие так своих детей, желали им обретения каких-то качеств этого сильного, красивого, гордого и живучего хищника. Сейчас же имя вырывает человека из мира, ничего о нем не говоря. Та же картина и в других христианских и послехристианских культурах. Джон, Жан, Хуан столь же бессмысленны на английском, французском, испанском, как и Иван – на русском., столь же чужды языкам их носителей. И когда философы ХХ века горько задумываются о явлении полного (тотального, как они любят выражаться) отчуждения человеческой личности в современной культуре, то отчего бы не задуматься им о роли современных имен в создании этого отчуждения? Причем, если в собственно христианской культуре тоненькая ниточка между именем человека и окружающим миром еще сохраняется – именем человек связан со своим «святым патроном», «ангелом-хранителем» – то после превращения нашей культуры в светскую эта ниточка окончательно рвется. Теперь единственное назначение имени – обозначать человеческую особь, «личность», как гордо принято выражаться ныне. Сам отказ от значащих имен в христианской культуре не случаен – нельзя никого описывать, перед Христом все равны, и Велеславы с Ратиборами, и какие-нибудь Лихой Упырь с Тупочелом превращаются в безликих иванов. А если вспомнить о привязке христианских имен к тем или иным датам церковного календаря, то христианское имя и вовсе приближается к инвентарному номеру очередной «овечки» паствы христовой.

Нынче, на наших глазах, делается следующий за таким имянаречением шаг к обезличиванию человека, к его превращению в винтик, шаг, пожалуй, окончательный.

Маломерный БОЧ

Родители мальчика назвали его номером вместо имени

47-летний художник Вячеслав Воронин дал своему новорожденному сыну имя, состоящее из сочетания букв и цифр: БОЧ рВФ 260602. Что, по замыслу продвинутых родителей (мама с папой полностью согласна в этом вопросе), должно расшифровываться следующим образом: Биологический Объект Человек рода Ворониных-Фроловых, родился 26 июня 2002 года.

В ответ на удивление окружающих счастливый отец отвечает: «Пора стать свободными людьми и дать ребенку настоящее имя -–единственное и неповторимое. Ведь, по сути, Петр или Иван, это не имена, а клички. Даже Иванов Петр Семенович – не имя: он же не один с таким именем на свете. Иванов Петр Семенович, 25. 07. 1943 года рождения, 43-е отделение милиции, плюс номер паспорта, записанные в одну строку – вот эта идентификационная система и является именем конкретного человека».

К собственному имени Вячеслав тоже относится плохо и собирается поменять его на другое: БОЧ рВП 250856, то есть Биологический Объект Человек рода Ворониных-Пархоменко, родился 25 августа 1956 года.

В ЗАГСе отказались зарегистрировать ребенка под таким современным «именем». Однако неугомонные родители подали на ЗАГС в суд и полны решимости ввести в повседневный обиход «лагерные имена», как назвала изобретенную ими систему идентификации людей директор Чертановского ЗАГСа Людмила Сахарова.

Зато адвокат, представляющий интересы родителей в суде против ЗАГСа, возмущен такой «несправедливостью» по отношению к родителям-рационализаторам, и весьма своеобразно защищает их права: «Изготовлен новый товар XXI века – истинно отечественное, русское современное имя. Если хотите, бренд. И какова реакция? Реакция полного отторжения!»

И слава Богу, добавим мы.

Эту статью я перепечатал из православного журнала «Первый и последний» (№9, 2003 г). Его издатели и авторы справедливо возмущены диким непотребством «лагерного имени» несчастного малыша. И в этом с ними невозможно не согласиться. Но нужно заметить и кое-что еще – ведь это всего лишь завершение пути, начало которому положила христианская традиция крещения детей именами-бирками. Да, бьет в глаза типичное для нынешнего человека помешательство на «новом» – но ведь оно от «Нового завета», от «заповедь новую даю вам»; язычники верили в цикличность времени, чтили пращуров, стараясь во всем подражать им. И делили мир не на «новое и старое», а на ПРАвильное – от ПРАщуров завещанное – и неправильное, то есть не завещанное от них. Да, бьет в глаза другое типичное безумие нашего века – стремление «стать свободными (от чего?) людьми» во что бы то ни стало, доходящее до желания, чтобы человек оказался «один… на свете». Да ведь только это все пресловутая «свобода выбора» и «личное спасение» христиан, только под другим соусом. И презрение к «кличкам», то есть именам, хоть как-то объединяющим человека с традицией. И обязательная дата рождения «БОЧ»-ей– как дата крещения в святцах. И даже ошеломительно наглое заявление адвоката про «истинно русское имя» – чем хуже «истинно русских» имен Ивана и Марьи? Чем хуже обывательского бурчания – «нашли имя – Горислава… неужели нельзя дать обычное, русское имя Лена или Маша»(пример с сайта beloyar.da.ru)?

Буквально на той же странице того же журнала сообщается о выступлении «сотен тысяч» японцев против присвоения им личных номеров. Отчего же в маленькой Японии против номеров выступают сотни тысяч, а в огромной России – в лучшем случае тысячи, если не сотни возражают против скотского тавра ИНН? Это при учете традиционной послушности, дисциплинированности японцев и бунташного нрава русского народа? Да потому, рискну предположить, что японцы – язычники. Они привыкли к значащим именам, связывающим их с родом, миром, традицией – а не вырывающим из них. Для них переход резок и болезнен, для христианского мира – почти неощутим.

Христианское имянаречение – один из самых сильных инструментов в создании нынешней, изначально увечной, вырванной из мира, народа и традиции, «личности»-особи. Шаг к номеру во всемирном концлагере.
http://www.nasled.org/vera/Ob_imenax.htm