Это ж надо было при моей то утренней сонливости встать в девять после жуткого дня, когда глаза мои хотели спать уже в четыре часа дня, а все живое существо не позволяло этого сделать до поздней ночи, и, тепло одевшись, отправится в лесопосадку, именуемую всем населением этого места – парком.
Если бы вы только видели то, что видела я!
Если бы не один мой замечательнейший друг, я бы так и молчала об этом до скончания своего бытия. Но теперь, смеясь и ликуя, я готова поделиться с вами звоном и опьяняющей красотой тех мест.
Как отчаянный, кто бы то ни был, я свернула с дороги на поляны с мокрыми от утренней влаги листьями приступила к терапии души. Я уже рассказывала другу, но повторюсь и с вами – среди листьев еще земляника лесная была, знаете такая. Она красная осенью. Ну. Листья у нее красные. И так это… дико! Для нас – горожан, которых уже ничем не удивишь.
А липы! Вы видели липы осенью? Они черные, как головешки. Ходишь среди них и думаешь – встать бы с вами в ряд и молчать и такой же сильной быть. А они стоят, стоят, стоят.. они знают где выход, но никогда не скажут.
Там столько гнезд. Покинутых.
Птицы улетели уже. Я каждый год их не застаю, а в этом увидела! Остановилась даже, и спутника тормознула, и в небо вылупилась. Честное слово – так прям и сделала! А они все вместе, все разом и чух-чух, и на юг. Я им даже махала и разворачивалась по оси. Он принял меня за сумасшедшую. Но ему ли привыкать звать меня дурной?
Верите, у меня все сапоги мокрые были. А рябины горели просто. Я даже запиналась пару раз. А они все равно горели. И страшно представить, что скоро перестанут. Когда у меня будет свой дом, я посажу туда рябины и, когда будут идти дожди, они будут полыхать огнем. Верите?
И эти «самолетики» намокшие все же летели. А им что еще делать? Только летать.
И если и терять сердце и душу, то только там. И нигде больше.

[682x202]