У Маркиза Бетелье был плохой день. Наверное, понедельник. А может быть – думский закон о рекламе пива. Или страдания о судьбе забытых друзей, непереведенных через дорогу старушек, вовремя ненакормленных котов и попугайчиков, неоплаченных квартирных счетов, одиноких дней рождений в шумной компании, прокисшего кефира и убиенной вчера мухи, так назойливо скачущей по свежевымытому окну.

Маркиз судорожно втянул кондиционированный воздух и попытался возбудить в себе интерес к работе. Интерес не возбуждался. Более того, он скрючился, прикинулся ветошью и даже не отсвечивал. Извилины выдавали одно и то же: «как меня всё…». Пальцы отстукивали…

«Работать в офисе сегодня – значит, добиться той ступени развития, которая воспевается в гламурных журналах, книгах последователей Карнеги и письмах ущемленных в офисных радостях родственников из Усть-Мухоморска. «Ты работаешь в офисе?», значит, ты имеешь стол, стул с колесиками, урчащую кофеварку, компьютер, принтер, вахтера с уборщицей, пару гелевых ручек. Возможно – тумбочку, хотя она и для избранных, кондиционер – иногда даже работает, настенный календарь…

В общем, все блага мира. Стул с колесиками возводит все происходящее в душе в наивысшую степень удовлетворения жизнью – она удалась. На таком стуле горести прошедшей недели, месяца, года смешны и необязательны – гора родила мышь…

Стиль офисной жизни предполагает бесконечный оптимизм, вечное стремление к лучшему, большему, выхолощенные остаточные эмоции и модный галстук. Не стать аутсайдером – главный девиз. Боязнь вывалиться из системы, заплакав вслед печальному дождю, заставляет всех жить с вечной улыбкой Гуимплена и идиотической радостью по поводу добычи нового клиента (заказа, товара, намека, обещания). «Ты смог! Ты сумел! Тебе удалось! Ты победитель!» - кричат вслед восторженные коллеги, вполне искренне надеясь, что завтра тебя утопят. И ты уже готов петь гимн, следовать внутрикорпоративной этике и любить генерального, как маму…

Коллеги действуют по принципу: нет – войне, да – заклятым друзьям. Только вчера они угощали тебя тортиком и пели проникнутые корпоративным духом серенады.

Сегодня они готовы впасть в детство и подложить на стул пару крепких кнопок. А все из-за чего? Из-за того, что клиенты любят – трепетно и нежно. Уважают. Жду и верят. И никто не может понять – за что любят. Да за покладистость. За некое раболепие, что выдавливаешь из себя на встречах по капле. И не от жадности, а от малого количества. Сегодня – пара капель этому, завтра – пара тому. И все в шоколаде. Кроме тебя самого…»

Маркиз понял, что еще пара минут печатания подобного текста, и он пойдет к генеральному кричать: «Сатрап! Изверг! Ты душишь мысль мою, столь гениальную, столь экзотичную, что даст прокладкам этим дорогу в жизнь! Лояльность дамочек поднимет к небу, взовьет пожар рекламных СМИ. И увеличатся продажи штучечек, клиент заплатит и мне процент!..»

Забившись в угол курилки, Маркиз проклинал тот день, когда он решил вступить на тернистый путь рекламиста: «Реклама! Модно! Креативно! Свобода творческим личностям! И много-много денег! Как же, конечно-конечно. Догонят и еще дадут. Денег в смысле».

Маркиз сжал трубку в кулаке. Он решился: «Прощай, жестокая судьбина! Я ухожу! Я…» Над тихими крестами соседнего кладбища задумчиво и мягко расцветал закат. Бетелье всхлипнул. Вздохнул. И пошел домой.